Г. Носовский - Шахнаме: Иранская летопись Великой империи XII-XVII веков

В конце концов, Афрасьяб принимает решение призвать Сиавуша к себе. В это время тот находился вдали от столицы. Шах направляет к Сиавушу своего брата Герсивеза, дабы передать царевичу указание явиться к Афрасьябу. Получив приказ шаха, Сиавуш задумался. «Здесь кроется тайна» – размышляет он. Тем не менее, Сиавуш решает подчиниться. Однако хитрый Герсивез обволакивает обманом Сиавуша и начинает лить слезы, опасаясь, дескать, за судьбу Сиавуша. Дело в том, – лукаво говорит Герсивез, – что Афрасьяб почему-то подозревает тебя в измене, а потому было бы крайне неосторожно появляться при дворе шаха. Схватят и казнят. Между прочим, здесь явственно звучит мотив, всплывающий также и в истории князя Курбского. Предателю уже не верят ни свои, ни чужие. Тому, кто однажды предал своего повелителя и перебежал к врагу, нет доверия и во вражеском стане. Предал своего властелина, рано или поздно предаст и нашего.

Герсивез упорно подталкивает Сиавуша к бегству из Турана, подальше от Афрасьяба, дабы представить царевича изменником. Сиавуш, не понимая, что его провоцируют на открытый разрыв с Афрасьябом, отказывается от первоначального решения явиться в шаху Турана. Он пишет письмо Афрасьябу, извиняясь и уклоняясь от поездки к шаху по причине, мол, болезни своей жены Ференгис. Вручает послание обрадованному Герсивезу, который тут же скачет с ним к шаху. Афрасьяб удивлен столь скорым возвращением Герсивеза. Тот нагло лжет своему брату-царю, обвиняя царевича в неповиновении, в том, что Сиавуш презрительно отнесся к письму шаха, унизил туранских посланцев и т.п. А в то же время, дескать, чествует иранских посланников.

Шах Афрасьяб приходит в бешенство. «Его обуял столь неистовый гнев, что, брату ответить еще не успев, он в рог и в трубу повелел затрубить. В литавры и гонги индийские бить. Из Канга цветущего вывел ряды, посеял он сызнова семя вражды», с. 234. Туранское войско выступает против Сиавуша. Вспыхивает пламя войны.

Ференгис, жена Сиавуша, едва услышав о происшедшем, приходит в исступление: «За косы рванула себя Ференгис, миндалины-ногти в ланиты впились; кровь брызнула на гиацинты кудрей, на снежные перси слез жаркий ручей льет бедная в бурном порыве тоски… Рвет одеянья она на себе, укор посылая отцу и судьбе», с. 234. Молодая женщина мечется между своими чувствами к отцу и к мужу. Не знает, что ей делать. Сама того не желая, Ферегнис оказывается в эпицентре надвигающейся трагедии. Она любит Афрасьяба, любит Сиавуша. Именно она теперь оказывается «между двух огней». В определенном смысле «из-за нее», из-за ее замужества, разгорелась лютая распря между отцом и ее мужем. Не было бы свадьбы, не возник бы этот безнадежно запутанный клубок проблем.

Сиавуш видит страшный вещий сон, в котором ему привиделись встреча с Афрасьябом и море огня, с. 235-236. Он говорит жене: «Уснуть не дано мне в иранской земле, лежать суждено мне в туранской земле… Погубит меня Афрасьяба вражда… Придут меня в саван кровавый облечь, СНЕСУТ НЕПОВИННУЮ ГОЛОВУ С ПЛЕЧ… усну не в могиле, не в царском гробу – останусь лежать, ОБЕЗГЛАВЛЕН, в пыли, как бедный пришелец из чуждой земли», с. 237.

Сиавуш покидает рыдающую жену, выходит к своему войску и отдает приказ двинуться из Турана по направлению к Ирану. Но вскоре его догоняет войско Афрасьяба. «Едва полфарсанга успели пройти, настиг их владыка Турана в пути. В доспехах бойцов он увидел, к тому ж в кольчугу одет был и сам Сиавуш… Две рати в молчаньи сомкнули ряды. Ведь раньше сердца их не знали вражды», с. 239-240. Сиавуш взывает к Афрасьябу – зачем тот привел свою рать? На это Герсивез обвиняет Сиавуша в измене. И только сейчас царевич понимает, что его подло обманули. «Лишь эти слова услыхал Сиавуш, вскричал он: "Ты низкий предатель, не муж! Меня погубила твоя западня; ты лгал, что разгневался царь на меня. Знай, тысячи тысяч безвинных людей падут из-за подлой уловки твоей"», с. 241.

Но уже поздно. Афрасьяб не слушает оправданий Сиавуша, полностью доверяет брату Герсивезу и своим «бойцам повелел он мечи обнажить. С воинственным кличем скакать и разить. Но царь Сиавуш, помня клятву свою, не мог прикоснуться к мечу и копью. И слышит его повеление рать: не двигаться с места, в борьбу не вступать. Меж тем, АФРАСЬЯБ, БЕСПОЩАДЕН И ЯР, ВЕЛИТ НАНОСИТЬ ЗА УДАРОМ УДАР… СРАЖЕН СИАВУШ, ВЛАСТЕЛИН МОЛОДОЙ. Клинками и стрелами злыми пронзен; привстав, как хмельной, зашатался, поник. Тут злобный Горуй Сиавуша настиг и пленнику шею петлею двойной стянул он… Велит повелитель Турана: «Скорей… В пустыне бесплодной КАРАЮЩИЙ МЕЧ ПРЕСТУПНИКУ ГОЛОВУ ДОЛЖЕН ОТСЕЧЬ»… «О царь, – говорят Афрасьябу мужи, – какой совершил он проступок? Скажи, что сделал худого тебе? … Расправиться хочешь с венчанным царем! Сажаешь ты древо, чьи будут плоды отравлены ядом смертельной вражды!» Но вождь Герсивез, ярой злобой горя, торопит убийц ОБЕЗГЛАВИТЬ ЦАРЯ… Горуй и Демур, озлобленья полны, твердят в свой черед властелину страны: "Пусть казнь Сиавуша тебя не страшит!… Тобой сметена сиавушева рать"», с. 242-245.

Ференгис, дочь Афрасьяба, умоляет его о пощаде (так называется специальный раздел в Шахнаме, с. 246-248). «Услышала черную весть Ференгис, и ногти несчастной в ланиты впились… в слезах… упала она пред венчанным отцом. "Владыка, что делаешь! – стала молить… – Царевича ты не казни без вины, побойся создателя звезд и луны!"

Речь дочери выслушав, царь побледнел, свет белый пред взором его потемнел. "Прочь! – крикнул он в гневе, – Что мной решено, тебе еще, дерзкая, знать не дано!" ОН РАЗУМА ОЧИ СМЫКАЛ ВСЕ ПЛОТНЕЙ, хоть сердце сжималось от жалости к ней. Таилась темница под замком его… По воле владыки туранской земли, СТРАДАЛИЦУ СТРАЖИ ТУДА ПОВЛЕКЛИ; В ТЕМНИЦУ ЕЕ БЕСПОЩАДНО ВТОЛКНУВ, ИСЧЕЗЛИ, ТЯЖЕЛЫЕ ДВЕРИ ЗАМКНУВ», с. 246-248.

Наступает кульминационный момент. Плененному царевичу Сиавушу, по приказу шаха Афрасьяба, отрубают голову.

«Злодей Герсивез на Горуя взглянул, и тотчас Горуй повернулся, шагнул к царю Сиавушу… За кудри схватил Сиавуша – о стыд! – палач венценосца во прахе влачит! … Сжимает Горуй смертоносный кинжал, который из рук герсивезовых взял. За волосы дерзко царя волоча, не дрогнув ни разу, рука палача его дотащила до места того… ударом поверг венценосца во прах… ОН ЖЕРТВЕ ГЛАВУ, КАК ОВЦЕ ОТОГНУЛ, НАД НЕЮ КИНЖАЛ ЗАНЕСЕННЫЙ СВЕРКНУЛ, поспешно под ток багровеющих струй лохань золотую подставил Горуй, – и рухнул, лишившись главы, кипарис, и крови потоки в лохань полились. Палач поспешил, выполняя приказ, сосуд на скалу опрокинуть. Тотчас на месте, где пролит был жизненный сок, взошел небывалого вида цветок… Так дни Сиавуша царя прервались…

ГЛАВУ, СЛОВНО ПТИЦЕ, ЕМУ ОТСЕКЛИ. Безгрешный и доблестный, пал он во прах… Бесчестный Горуй не во сне – наяву царю, как овце, запрокинул главу и острым кинжалом ОТ ПЛЕЧ ОТДЕЛИЛ», с. 248-250, 267.