Анатолий Матвиенко - Авианосцы адмирала Колчака

Корпус дрогнул от удара исполинской кувалды, словно со всего хода наскочили на риф. Нет, это крейсерский снаряд рванул у самого борта. Водопад обрушился на остекление мостика, а через минуту посыпались доклады о поступлении воды в трюмы.

— Насосы справляются?

— Плохо, ваше высокопревосходительство, — ответил бледный капитан. — Если продолжим так принимать воду, выбросимся на мель у кентского побережья.

Или получим прямое попадание, тогда легкая трюмная течь покажется ерундой. Моряки суеверные, он не стал говорить это вслух.

Крейсер казался заколдованным. Рядом с ним затонул германский эсминец, пытавшийся проскочить на дальность пуска торпед, а за кормой расплылись обрывки перкали — останки пытавшихся сбросить торпеды «сикорских».

Перелет! Бабахнуло с противоположной стороны, снова ударив водяными струями по стеклу. Люди на мостике сжались. На войне каждый знает, как пристреливается артиллерия. Если первый снаряд ложится до цели, следующий за ней, третий непременно в яблочко. Вот невидимые с русского транспорта британские канониры запихивают в ствол огромный снаряд, принятый с элеватора, за ним загоняют в казенник пороховой заряд и запирают пушку, а наводчик делает последнюю поправку в углах прицеливания…

Сверхъестественное везение кончилось. Объятый пламенем биплан рухнул на палубу, отчего сдетонировала торпеда. Трудно сказать, как там дальше продолжалось веселье, однако башни застыли, а к небу поднялся столб дыма. Обреченный, казалось бы, транспорт выбрался из прицела.

— Тонет! — заорал мичман, нарушая правила доклада в боевой обстановке. — Богом клянусь, тонет!

Ему охотно поверили. За пару секунд до его вопля крейсер получил прямое попадание очень большим калибром, отчего столб пламени лизнул стеньгу. Справа и сзади по курсу от транспорта, перевозящего танки, из мутной смеси тумана и дыма вылез темный корпус германского дредноута, не пожалевшего для верности залп всеми восемью башенными орудиями. Англичанин исчез под водой так стремительно, словно собрался в ней спрятаться. Там его никто не обидит, злые люди с большими пушками…

— Сколько до точки высадки, капитан?

— Семь миль, ваше высокопревосходительство. Не успеваем!

— Приказываю успеть.

— Невозможно, вода прибывает…

— Мне плевать на тебя и твою воду, — взорвался барон. — Танки на выброшенном на мель корабле все равно в бой не попадут. Поэтому тянуть до последнего, ясно?

Капитан втянул голову в плечи. Тридцатитонные Б-4 и так притопили его шаланду глубже грузовой марки. А сейчас поступает вода. Шлюпок на экипаж хватит, но на борту сотня танкистов.

Моряк обернулся к генералу, что-то хотел сказать и вдруг понял, что боится его куда больше британских крейсеров и опасности купания в море. Потому скомандовал рулевому отвернуть чуть правее и принялся молиться.

Пока транспорт с беснующимся танкистом на мостике и разошедшимися листами обшивки тянул к кентскому побережью, адмирал Колчак на борту «Пересвета» стал свидетелем легендарной и самоубийственной атаки пяти британских линейных крейсеров на русско-германский отряд линкоров. Пять красавцев типа «Инвинсибл» или «Нью Зиланд» выстроились в линию по фронту, окружившись эскадренными миноносцами, и на скорости около двадцати пяти узлов отправились навстречу верной смерти.

Англичане не искали победы, ее здесь в принципе быть не могло. Они не могли надеяться, что нанесут прикрытию десанта большие потери — потопить линкор не легко, а первые попадания смертники получили уже на дальности шести миль. Скорее всего на крейсерах собрался цвет когда-то могучего флота. Моряки хотели погибнуть достойно, а не тянуть до старости в воспоминаниях за бокалом виски или пинтой пива о былой славе.

Они достигли куда большего, чем предполагал расклад сил. Затонул «Вестфален», остальные линкоры получили повреждения от снарядов и выпущенных с миноносцев торпед. С погибающих британских кораблей не было спущено ни единой шлюпки!

Отстрелявшийся торпедоносец «Сикорский» набрал высоту и сообщил: севернее зоны высадки нет ни одного британского вымпела. С юга резервы джентльменов закончились на полчаса раньше.

Врангель в тот момент занимался более полезными делами, не размениваясь на созерцание красивого самоубийства и на патетику. Транспорт ткнулся низко сидящим килем в песок. Первый же танк, ступивший на опробованное Макаровым еще в Корее приспособление, провалился в воду до башни и заглох. Сорвав злость на капитане, генерал приказал дождаться отлива и продолжить выгрузку техники, сам затребовал шлюпку.

Как клецки в супе, в полосе прибоя плавали трупы германских солдат, погибших при захвате плацдарма. Когда-то аккуратный пляж до невозможности изрыт ямами от фута до нескольких ярдов в поперечнике. От снарядных разрывов страшная мешанина беконных обломков, досок, колючей проволоки, артиллерийских лафетов, в изобилии — куски тел, преимущественно в британской форме.

Барон вместе с офицерами штаба нашел отбитый у англичан уцелевший блиндаж. Осунувшийся германский офицер отдал честь.

— Карту! Герр майор, доложите о ваших силах на плацдарме. И где командир дивизии?

— Я — командир дивизии. Остатки сведены в полк. Генерал Венцель убит, старшие офицеры тоже.

Планы действий после высадки полетели к чертовой бабушке. Русский танковый корпус должен был без помех высадиться на расчищенный германским авангардом берег к юго-западу от Дувра, после очередной артподготовки прорвать оборону и развить наступление на Мейдстон. Союзники тем временем вышибали англичан из укрепрайона близ города Херн Бей. После встречи у Мейдстона большая часть графства Кент окажется захваченной и готовой к приему двухмиллионной армии вторжения, призванной покончить с Британской империей навсегда.

Островитяне превратили юго-восточное побережье в крепость. Вряд ли они точно знали замыслы союзного командования. Однако недостаток тоннажа для переброски такой массы по морю диктовал единственный вариант высадки — чем ближе к французскому побережью, тем лучше.

Барон вызвал шифровальщика. Минуту подумав, надиктовал текст сообщения в Ставку Главнокомандующего:

«Первому Тчк Плацдарм недостаточен Тчк Друзья понесли потери Тчк Задержка на сутки Тчк Третий».

Теперь только ждать. С отливом начнется выгрузка танков, они после артподготовки проутюжат пяток квадратных миль, тогда можно принимать основные части корпуса. По уму, нужно поспать час, потому что в следующие двое суток такая возможность не выпадет. Генерал откинулся на кресле, составленном из пустых снарядных ящиков, и вытащил фляжку с коньяком. Денщик засуетился по поводу неизменного лимона. Петр Николаевич прекрасно понимал, что расслабиться ему не дадут. Он — командующий российскими силами, высаженными в Британии, а в Кале Ставка и ее штаб. Генерал от кавалерии Брусилов, начальник этого штаба, имеет единственную задачу — удерживать Государя от желания покомандовать, остальные штабисты должны согласно кивать. Сверх того, Врангель обязан отчитываться перед кайзеровским генералом Эрихом фон Фалькенхайном. Тот — не начальник, однако же германцев высаживается в два с половиной раза больше, потому в общении с ним барон решил не проявлять своеволия.