Александр Авраменко - Экспансия

— Бисмиллахи рахум…

…- Великий! Проснись!

Рука сама скользнула к лежащему под боком кинжалу, но её перехватили, и незнакомый голос шепнул:

— Великий, не изволь гневаться, но дело не терпит отлагательств. Пришли важные новости.

Мгновенно весь вспыхнувший было гнев исчез, и Мухаммед порывисто приподнялся на локте:

— Флот?

— Да, Великий. Но это не всё: по пути сюда мы перехватили караван храмовников, Великий.

— Тамплиеры?! Да, великий. Они везли сюда рабов. Много рабов.

— Кто они?

— Прости, великий… Я не понимаю…

— Откуда рабы?!

— Русские, великий.

Махди довольно потёр руки.

— Я подозревал… Я чувствовал, что это…

…Простёр руку к крепости за горами.

— … Это не западные варвары! Ладно, продолжай.

Гонец снова зашептал:

— Мы доставили рабов в наш город, великий, а на корабли тамплиеров погрузили своих воинов. Сейчас здесь вся армия, великий. А меня послали вперёд известить тебя, великий.

Словно удар молнии потряс ибн-Тумарга:

— А сохранилось ли вооружение тамплиеров?

— Да, Великий! Его в избытке хватает на захваченных коггах.

Махди довольно потёр внезапно вспотевшие руки, потом совершил намаз:

— Благодарю тебя, о, Аллах!

Повернулся к гонцу:

— Слушай сюда…

И чуть слышно зашептал ему на ухо свои распоряжения…

…Вольху выдернули из главного подвала крепости, где он проверял состояние огненного зелья. На лестнице возник запыхавшийся от быстрого бега воин и торопливо закричал:

— Воевода! Флот! Флот!

…Корабли? Но чьи?! Через несколько минут торопливого бега по встроенным внутри лестницам он оказался на главной башне и приставил к глазам дальнозоркую трубу, затем коротко выругался — тамплиеры! Вот же, анчутка их побери! Как не вовремя! И не одни — за ними, ещё дальше — целый лес мачт. Значит, арабы гоняться за рыцарями, а те пытаются удрать. Придётся опять посылать своих на смерть. Может, удастся задержать врага хоть на немного, пока неуклюжие когги не войдут в бухту и не выгрузят своих пассажиров… Отдавая на ходу команды, поспешил вниз. Через некоторое время заполоскали паруса оставшихся девяти двулодников, заскрипели их снасти, благо ветер был устойчивый, хотя и не попутный. Но под треугольными парусами можно было маневрировать… Словно толкнуло что-то в сердце — драка будет жестокой. Значит… Торопливо распорядился взять на палубы дополнительных воинов. Корабли не утрудят, а против абордажа куда как пригодятся! И огнебои надо зарядить. А ну как арабы сгоряча рискнут прорваться следом? Снова взбежал на башню, приставил трубу к глазам — теперь только ждать… Массивные когги тамплиеров, медленно, но уверенно приближались к крепости. И гораздо быстрее их настигал более быстроходный арабский флот. Но вот вывернулись девять двулодников, перерезая путь преследователям, вспыхнули огни огнебоев, взметнулись вверх фонтаны воды, полетели обломки. На коггах заблестело оружие, рыцари потрясали своими мечами, что-то вопили, явно радуясь помощи.

— Опустить цепь! Пропустить корабли в бухту. Ярмило, встреть их.

— Будет сделано, воевода.

Молодой помощник кивнул, умчался. А воевода снова поднёс трубу к глазам. Похоже, внезапная атака двулодников дала свои результаты — арабы начали снижать скорость. Кажется, храмовникам удастся достигнуть входа в крепость… Снова сбежал по лестницам вниз. Прошёл по внутренней галерее на одну из башен, запирающих вход в гавань. Отсюда было видно хуже, но и корабли подходили всё ближе. Первый когг с ходу влетел внутрь бухты, принял по ветру в сторону, пропуская прочие суда, всего двадцать. Ого! Видно, много народу… Полетели канаты на берег, которые ловили на ходу и притягивали пузатые парусники к камню пристани. Грохнули деревянные сходни, и вдруг…

К небу взвился тысячеголосый вопль:

— Аллах Акбар!!!

И эхом откликнулось из-за стен, где плотным кольцом стояли враги:

— Аллах Акбар!

Упал один из тех, кто занимался швартовкой коггов, пронзённый стрелами, второй… А по сброшенным на пристань сходням валом валили враги, одетые тамплиерами, потрясая кривыми мечами и знамёнами с полумесяцами. Летели прочь белые балахоны рыцарей, безжалостно растоптанные тысячами ног. Вот же, Морана их побери! Вольха похолодел — так бездарно сдать крепость?! Но славы без боя не сдаются. А мёртвые сраму не имут. Взмахом руки подозвал одного из воинов:

— Возьми факел, и вниз. Если ворвутся в погреб — взрывай.

— Воевода!

— Наверху уже живых не будет, понятно?!

— Сделаю, воевода.

Умчался.

— Тревогу играй! И — огонь!

Словно услышав, ударил первый крепостной огнебой, второй. Третий! Били в упор, пока оставалась возможность перезаряжать. С десяток человек прислуги выдернули пушку из амбразуры и с натугой разворачивали её ствол внутрь двора. Из внутренней галереи выскочила сразу сотня воинов, мгновенно выстроились в две шеренги, первая присела на колено. Залп! Первых нападавших смело, словно ветром. Тут же грянул второй залп, и количество трупов сразу резко увеличилось, послышались вопли разъярённые вопли. Но врагов было слишком много. Правда, и славы уже сорганизовались, и вторая сотня проредила толпу в упор. Громыхнули пушки на башнях, и взорвавшиеся фугасы разнесли на обломки несколько парусников противника, устремившихся к бухте. А потом кто-то догадался ударить зажигательными, и негасимое пламя огня жрецов перекрыло наглухо вход в гавань негасимым пламенем. Заскрипели гигантские ворота, выбирающие из воды огромную цепь, перекрывающую бухту. Огнебои били без перерыва, но опытное ухо уже считывало рисунок боя — славов давили массой. И из-за стен нарастал рёв — поняв, что в бухту кораблям арабов не прорваться, они высаживали воинов прямо на берег, и те устремлялись с ходу к стенам крепости, на которых уже кипела рукопашная. Пока ещё удавалось сдерживать их у ворот, не давая открыть, и возле входов в казематы. Воины рубились насмерть — всё-равно умирать. О приказе воеводы знали все. А на миру и смерть красна! И прямые мечи косили визжащих арабов, словно траву, тяжёлые томагавки крушили насмерть. Кое-где даже удалось отбросить противника назад, но тот обстрелял славов их луков, и воины вынуждены были снова отойти под прикрытие каменной кладки. Огнебои на стенах били непрерывно. Арабы начали было собираться у той стены, где не было пушек, но просчитались: на башнях стояли орудия крупного калибра. Гораздо больше тех, что находились на стенах. И когда настало время, открылись запертые до сего часа бойницы, и два десятка огнебоев выплеснули смерть в виде восковых зарядов, взорвавшихся в небе над накопившейся толпой воинов тысячами пуль… И смертный вопль вознёсся к небу. Но внутри двора славы медленно, но верно проигрывали — слишком много было противников на захваченных тамплиерских коггах. Остервенев, арабы с воем кидались на защитников крепости, выбивая по одному, по два. Платя за это десятком, а то и более, своих жизней. Но они могли позволить себе такой размен. А вот славы — нет. И пустить противника внутрь многочисленных переходов и подвалов тоже не могли. И вновь и вновь палили перезаряжаемые торопливо ручные огнебои, летели в толпу ручные разрывные бомбы, слышался неумолчный металлический лязг сечи, и алая кровь покрыла тёсаный камень двора густым слоем. Кровь, она ведь у всех людей алая. Будь то араб или славянин, негр или китаец… Славяне пока держались — огнестрельное оружие и булатная сталь их мечей и доспехов пока ещё помогала сдерживать врага, но с каждым мгновением воинов становилось всё меньше, и врагов — всё больше. Вольха рубился в первых рядах, привычно принимая и парируя удары, меткими быстрыми выпадами меча вырывая нападавших их строя и отправляя их в объятия гурий… С тоской бросил взгляд на высоко стоящее солнце — не хотелось бы умирать в такой погожий денёк… И вдруг грохот нескольких сот ручниц за стеной, а потом… Его иссохшие губы растянулись в улыбке — знакомый каждому посвист мечей обоеруких. Значит, помощь пришла?! И верно — громоподобный рёв корабельных пушек, и знакомый до боли силуэт ведущего корабля флота Империи, двулодника «Сын Перунов», корабля, равному которому по величине и мощи не было во всём известном мире. И идут напролом, топя пузатые когги, плотной массой сбитые в гавани, благо закрывающая цепь уже опущена, и ловко прыгают на камни, врубаясь в сплошную массу вопящих теперь от ужаса арабов, морские десантники. И сброшены сходни, по доскам которым плотным строем стремительным бегом, высоко вскидывая колени, надвигаются на врага, колыша перьями шлемов, воины Тиуантисуйю в доспехах стальных. А из-за стен слышен торжествующий рёв воинов славов и переливчатые крики меднокожих воинов, начисто вырезающих всех, кто попадает им под руку… Вольха опустил руку с мечом, протёр перчаткой щёки от пыли — не может быть! Дар?! Брат императора? Лично?! Но зрение его не обманывало — это был действительно Соколов. Два особых меча для двуручного боя в его руках лучше всяких слов доказывали это…