Дмитрий Лекух - Туман на родных берегах

Ну, и отобедать тоже: кухня в ресторане была отменная и, несмотря на относительную новизну заведения, уже славилась далеко за пределами Москвы.

Ну, и отчего ж не воздать ей должное?

Говорят, там дивно готовят какой-то особый рисовый суп с бараниной, томатами и базиликом, – густой, ароматный, даже обладающий целебными свойствами.

И знаменитое грузинское лобио, сациви из кур и экзотический шашлык, который пекут на древесных углях, заворачивая каждый кусочек мяса в отмытую и вымоченную в молодом вине желудочную пленку.

То ли по-царски, то ли по-карски, то ли еще как, неважно.

М-м-м…

…Берия, как выяснилось, из всех доступных ему машин, так же, как и Ворчаков, предпочитал «Эмку»-кабриолет.

Белого пижонского цвета.

И красное сухое вино.

Итальянское.

– Знаете, Никита Владимирович, – вздыхает, разливая по бокалам заказанное на аперитив благородное старое кьянти лысый очкастый тюремщик, – я мог бы попросить для вас рог и спеть какую-нибудь заунывную народную песню. Но не буду делать ни того, ни другого. Когда принесут мясо по-карски, мы его с вами запьем «Напареули». Но не потому, что его обязательно запивать аутентичным грузинским вином, нет. Просто баранину, по моей просьбе, мариновали в этом вине. Не люблю, когда мясо маринуют лимоном, как это полагается по классическому рецепту. Лимон убивает баранину. Впрочем – оцените…

Никита кивнул, усмехнулся уголком губ.

– Вижу, готовились, Лаврентий Павлович.

Берия снял мятую армейскую фуражку, промакнул вспотевший лоб салфеткой и неожиданно звонко расхохотался.

– Разумеется, Никита Владимирович. Разумеется. Еще как. Но признаться, не к беседе о маринаде к бараньему шашлыку. У меня сегодня планировался обед с одной из моих… м-м-м… сотрудниц. Однако пришлось отменить. Вы ей, не скрою, не самая приятная замена, к тому же я в курсе того, что вы меня… недолюбливаете. Но Валентин Петрович, согласитесь, – умеет удивить…

Ворчаков рассмеялся в ответ.

Им и предстояло вместе работать как минимум несколько дней, до Парада Победы.

А, значит, нужно установить контакт.

Все как и учили.

Тем временем расторопные половые в грузинских рубахах расставляли на столе мелкие вазочки, из которых оглушительно вкусно пахло чем-то горячим и острым.

– Угощайтесь! – Берия сделал широкий жест и отхлебнул вина.

Никите понравилось, что он, по европейскому обычаю, не стал чокаться.

Лысоватый главный тюремщик новой имперской России, несмотря на кажущуюся мужиковатость, умело держал дистанцию.

– Мне, – вздохнул Ворчаков, заправляя салфетку за воротник форменного летнего френча с лазоревыми погонами, – прежде чем угоститься, потребуются ваши рекомендации. В грузинской кухне я не силен…

– Ах оставьте, Никита Владимирович. Ваша работа по грузинским меньшевикам мне хорошо известна и вызывает искреннее восхищение. Неужели, проведя ряд блестящих операций на моей бывшей родине, вы так и не полюбили нашу кухню?! В жизни не поверю…

Никита тоже отхлебнул вина.

Кьянти был превосходным и очень холодным, со льда, что убивало вкус, но было приятно в эдакую безобразную жару.

Все-таки Берия умница, и его не следует недооценивать.

Мужиковатость не должна вводить в заблуждение.

Надо только будет ему сказать, что итальянцы в таких ситуациях разбавляют вино талой водой с ледника, лучше бодрит.

А вот насчет Грузии…

Сказать?!

А почему бы и нет.

– Я, Лаврентий Павлович, эти, как вы выразились, «операции», провел, не вставая из-за письменного стола. Хотя, признаться, в Грузии побывать мне и тогда очень хотелось. Просто то-ва-ри-счам меньшевикам мой облик, как вы догадываетесь, слишком хорошо знаком. Я, как и вы, еще прежде был объявлен, как они выражаются, «врагом грузинского народа». Путь туда мне закрыт, в том числе и по дипломатическим каналам: боюсь, грузинские социал-демократы и прочие бомбисты таких понятий, как «дипломатическая неприкосновенность» по отношению к своим «злейшим врагам» не признают.

Берия со вздохом снял очки и начал не торопясь, в задумчивости протирать их небольшой бархатной тряпочкой.

– Да, грузины – странный народ. Мне иногда кажется, что даже я, урожденный грузин, их не понимаю. Кавказ всегда славился честью и благодарностью, а благодарность русскому народу, в буквальном смысле спасшему их от уничтожения, должна быть абсолютной и совершенной. Перши шеве могит хан! Перши шеве! Я иногда совершенно искренне стыжусь своего происхождения…

Никита промолчал. Он не забывал, что перед ним – игрок.

Волчара, получивший первый опыт тайных операций чуть ли не в Гражданскую, в которой, как многие подозревали, этот щуплый очкастый грузин участвовал отнюдь не на стороне нынешних победителей.

Ворчаков закурил.

– Про вас ходят разные слухи. Вы все-таки кто по происхождению?! Кто-то говорит – князь, кто-то, – крестьянин…

Берия вздохнул.

– По отцу из крестьян, по матери, как вы изволили выразиться, князь. Родственник Авалишвили и Дадиани. Вам это о чем-то говорит? Если нет – не печальтесь. В Грузии князей больше, чем блох на барбоске. К тому же я не чувствую себя ни князем, ни грузином. Как бы вы, Никита Владимирович, ко мне ни относились, даже вы не посмеете отрицать, что я – патриот России…

Господин генеральный директор со вздохом стряхнул пепел и, хоть и задумчиво, но согласно кивнул.

Берия был настоящим негодяем, тюремщиком, палачом, покрывателем скрывающейся от справедливого возмездия жидовни и самым настоящим убийцей.

Но Империю он, похоже, и вправду любил.

И желал ей только величия.

– Да вы угощайтесь, угощайтесь, Никита, – грустно улыбнулся Лаврентий. – Сациви, к примеру, можно и нужно кушать холодным. А вот лобио и аджапсандал – только горячими, и не верьте негодяям, которые вам скажут, что бывает холодное лобио. Это не лобио, а отварная фасоль. Настоящий красный лобио кушают только горячим, заедая кашей из мамалыги и твердым копченым сыром. И запивая молодым вином. Кстати, вино тоже пейте, потому что сейчас нам принесут харчо, а под него вино пить уже нельзя. Только водку или граппу. Лучше, конечно, чачу – как вам известно, это грузинская виноградная водка, очень крепкая. Жаль, что из-за разногласий с меньшевиками импорт грузинских товаров запрещен: то дерьмо, которое гонят спекулянты во Владикавказе, в приличных местах не подают. И слава богу, отрава и есть отрава…

Харчо, – горячий и острый грузинский бараний суп с рисом и томатами, – и вправду был по-особому восхитителен в сочетании с холодной русской водкой.

Никита даже подумал, что Вождь прав, и Грузию, этот благодатный край, действительно нужно забрать обратно. Несмотря на подлость грузинского народа, хорошо прогнозируемый вой англо-саксонских «союзников» и всего прочего, прости, Господи, «европейского цивилизованного сообщества».