Александр Лысёв - «Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы

Под стать умиротворенной природе не спешил на улицы и обыватель. Не спешил, несмотря на неранний, в общем-то, час. Да и куда спешить? Горожане стремились насладиться спокойствием выходного дня. Не дымили трубы заводов, не сновали по улицам сани и пешеходы, не неслись никуда с молодецкой удалью лихачи, не бурлил своей будничной, на все лады деловой жизнью Невский проспект. Сладко дремал городской центр. Укрылась за выступающими из ровной белой глади крепостными бастионами Петербургская сторона. Искрился снег на четких линиях Васильевского острова. Не собирались никуда рабочие окраины. В это утро столицей Российской империи безраздельно завладела зима. Нехолодная, мягкая, она несла отдохновение с продолжением Рождественской сказки. И город после новогодних торжеств погрузился в эту сказку вновь – чистый, красивый, аккуратный, ухоженный.

Николай подошел к одному из бесчисленных окон Зимнего дворца. Портьеры были раздвинуты. Поглядел на Дворцовую. Ни души. Только по дуге вокруг колонны с ангелом по пушистому снегу загибался свежий санный след, уходя под арку на Большую Морскую. Николай вернулся в глубь кабинета, разминаясь, сделал несколько гимнастических упражнений. Одернул малиновую косоворотку, поправил пояс. Еще раз потянулся. Где-то в дальних покоях Аликс уже вовсю возилась с малышом – долгожданным наследником! А ему пора идти к дочкам. Он сегодня обещал им почитать. Что бы им выбрать, чтобы было интересно всем – и старшим, и младшим?

Царь направился мимо письменного стола к книжным полкам. Взгляд упал на стоящий у чернильницы перекидной календарь: «9 января. Воскресенье». Яркой вспышкой сверкнула в памяти позапрошлогодняя поездка в Саров. Отчетливо встал перед глазами образ старца. Сегодня то самое число! В ушах зазвучал ровный, строгий голос отшельника. Поплыли картины предсказанного: смута, людские толпы на проспектах и площадях, ружейная стрельба в самом центре столицы, мятежные войска и корабли, безумные, но прельстительные для слабых душ требования. А дальше баррикады на улицах городов, мужицкая пугачевская вольница в деревне, паралич власти. И братоубийственная война, затеянная собственными руками. Развал. Полный. Всего, что собирали целое тысячелетие. Вспоминать, о чем говорил старец дальше, без дрожи было немыслимо. Неужто и вправду подобное возможно в начале прогрессивного и цивилизованного ХХ века? В голове не укладывается. Но старцу Николай верил. С самого начала. От первого до последнего слова. В страшных предсказаниях лучиком надежды пробежала оброненная отшельником фраза: «Так будет, если…» Т а к должно было начаться именно сегодня.

Николай снова подошел к окну. За ним – тишина, снег и покой. После Сарова он верил и прилагал все усилия, чтобы предсказания не оправдались. Сейчас уже твердо знал – так не будет. Сейчас не будет. Дальше – поглядим.

Твердым шагом Николай вернулся к полкам, чуть подумав, выбрал книгу и спокойно вышел из кабинета.