Иван Петров - Повелитель войны

Уф… Вспотел.

Есть человек, мнение которого может заставить меня отложить, а, возможно, и свернуть все, что я здесь напланировал. Не говорил с ним заранее… Ни с кем не говорил.

Когда я впервые обратил внимание на Мухали, определение сложилось почти сразу. Рыба! Пара дней потребовалась. Губастый увалень. На сонном лице только глаза живые, да поди их, рассмотри. Длинный, тощий, с непонятным брюшком, выпирающим посередине мосластой ребристой фигуры. С годами кумыс придал загадочной возвышенности форму огромной проглоченной чарджуйской дыни. Пивное брюхо, один в один. А взгляд так и остался – не от мира сего. Ни черта не поймешь, слышит он тебя – не слышит? Не реагирует, и все тут! Мастер меча. В схватке все эти кости и жилы мгновенно превращаются в смертельный вихрь, глаз за ним не успевает. И так же мгновенно, как только вопрос разрешился, вихрь утихает – и вот опять стоит «каланча» с выражением старой клячи на лице: сейчас нагнется и безразлично продолжит хрумкать жесткую траву под ногами, прощупывая ее вытянутой верхней губой и хрипло пофыркивая.

Не могу сказать, когда все это изменилось и я стал видеть настоящего Мухали. Когда он мне позволил. Уже не помню, может, год прошел, может, полгода. Он разный. Тот, с кем дружу, – только мой. Многие знают его как веселого мужчину, душа нараспашку, бабника, лихого гусара. Для кого-то это хитрый и жестокий, но очень умный человек. Кто-то видит почти опустившегося алкаша, тряпку. Посол Си Ся, прорвавшийся в наши пенаты ради великой цели снижения дани, после нескольких суток общения с Мухали решил, что все монголы – невозможные пьяницы. Мухали заменил ему весь наш народ, больше у посла ни на кого времени не оставалось. Так и уехал, не протрезвев. Мухали интересует только результат, он великолепный актер и не слишком озабочен мнением окружающих о себе. Для каждого – по настроению, по ситуации, по тому, как сам оценил человека. Знаю, что политик, знаю, что не пьянеет, знаю, что честен с друзьями и предан им. Насмешник, юморист, собака! И когда повзрослеет?.. Много чего про него знаю. Таким и люблю. Нас всего пятеро – тех, кого Мухали пустил в свой мир. Я горжусь этой честью.

Мне кажется, он не анализирует предлагаемую информацию. Решение приходит сразу, никогда и ни в чем он не допустил ошибки, это не анализ.

Не знаю, что еще сказать о друге. Но мне важно, чтобы он меня понял. Очень.

Наверное, историкам и археологам мы с моим сватом онгутом-татарином оказали неоценимую услугу. Будут они когда-нибудь копаться в бастионах Великой Китайской стены в поисках клада, выдернут снизу кирпич, и – бац!!! Вся стена разрушилась, осела, только облако пыли висит над кирпичными и глиняными обломками! Сломали, гады, национальную святыню от личной жадности, конец вам всем! Да, конец, если начальство сразу приедет, пока пыль не осела. А задержится – нет проблем у археологов. При чем здесь они? Это все Чингизхан переломал, когда конницей Великую стену штурмовал. Лично своим медным лбом все разнес, года два бился, упрямая скотина.

Я это к тому говорю, что после нашего прохода через Великую Китайскую стену она все стоит: ломай – не хочу. Стена осталась целая. Ну да кто поверит? А все дыры – это раскопки любителей старины и сувениров. Мы, как нормальные люди, в ворота въезжали. И выезжали так же. Я, конечно, для себя экскурсию на въезде провел, но ни единого кусочка на память не брал и экспонат не портил. Что я – дурак, такую вещь ломать, ее даже из космоса видно.

Идея состояла в проникновении за стену под видом онгутов, они имели пропуск, как состоящие на службе у империи Цинь по охране ее границ. За много лет пограничная стража в гарнизонах у ворот к этому привыкла и спокойно пропустила несколько маленьких групп за стену. Не через одни ворота, конечно, а через трое ворот на расстоянии километров сорока друг от друга. Но у циньцев нет телефона и привычки созвониться хотя бы вечерком, поболтать и пожелать друг другу спокойной ночи. Так из-за их технической отсталости мы получили возможность собрать вполне достаточный отряд для штурма выбранного бастиона, прикрывающего вход в страну, со стороны самой империи, и при очередном проходе группы захвата первые ворота в стене оказались в наших руках. Ворота не дали закрыть перед носом моей кавалерии, что тут непонятного?

В результате дальнейших повторов за четыре дня все три интересующих нас крепости на стене сменили гарнизоны, я с гвардейцами и дивизия легкой конницы Чжирхо оказались на той стороне, а в степи, за стеной, разбили лагерь ребята Собутая. Потому что мы пока тоже не умеем защищать крепостей, а только – атаковать, так мы себя уверенней чувствуем. Если кто-то собрался бы взять штурмом теперь уже наши бастионы, Собутай разметал бы врага кавалерийской атакой. Меньше дивизии для атаки ворот с гарнизоном в сотню бойцов можно не приводить. Пустые хлопоты.

Сват онгут решил, что родня дороже денег, и провел всю операцию проникновения, но я тоже люблю родню, поэтому материально сват не пострадал. Денег у нас поменьше, чем у Цинь, а табунов побольше, я думаю. В общем, вот она, империя, перед нами, пора работать.

А чего бы не поработать, у нас даже проводники есть. Все прочие гарнизоны на стене не трогаем, не до мелочей. Проедемся, подразведаем обстановку, в мелких стычках себя проверим, информацию соберем, знающих пленных, и – народ попугаем, пусть страшные вести о нас разносят: монголы идут, бойся! Без солидной битвы нам эту войну не выиграть, а когда еще китайцы армию соберут? Может и не один год пройти. Вдумчивые они ребята, неторопливые. Соберешь армию, а нас уж нет, опять армию разбирай. У них так.

…Вообще-то Великая Китайская стена возведена не в ровной степи или на пляжном песочке. Она возведена в горах. Вот если бы в степи – была бы она прямая и кидали бы через стену всякий мусор, как через заводской забор. Не случилось. Похоже, нас и Цинь разделяет в лучшем случае местность с сильно пересеченным рельефом, а то и просто – горные хребты с многочисленными скальными изломами. Это хозяйство тянется с северо-запада на юго-восток и увенчано сверху стеной. Конечно, не так все страшно, это если в целом на стену посмотреть, а так – и проходы, и проезды, и подходы – сколько угодно. Но и от стены в глубь Китая такая же маета, без проводника все время возвращаться придется – не проехать на конях.

Проводников, к сожалению, у нас немного, надо их беречь, поэтому, по-братски разделив с Чжирхо двух самых знающих, разъехались с ним в разные стороны, хотелось побольше и получше успеть осмотреть страну. Он, вооруженный моими инструкциями, отправился на восток, а я тихо потрусил на юг, в центр, размышляя, как далеко так уеду. Вот не пожелают меня китайцы замечать, и проедет моя группка незамеченной до самого Индийского океана. Это у нас было: больше трех не собирайся, а здесь миллионов сто – сто пятьдесят населения, что мы им – туристы неорганизованные! Погостят и уедут. Посуду побьют – хрен с ней, с посудой, не отвлекаемся на мелочи, у нас тысячелетняя история. Вот как их завоевывать при таком отношении?