Александр Золотько - 1941. Время кровавых псов

Лейтенант ударил. Севка задохнулся и стал падать на колени, но лейтенант подхватил его, удержал, пока тот не смог снова дышать.

— Спасибо, — сказал лейтенант. — Я работаю бесплатно.

— По… пожалуйста… — смог выдавить Севка. — За мной не заржавеет…

— Очень может быть, — недобро улыбнулся лейтенант. — А пока — пошли.

Стол был накрыт на застекленной веранде, окно было распахнуто, сквозь него тянуло свежим лесным воздухом. А за окном была ночь, сообразил Севка. А ведь он был уверен, что должно быть утро. Он ведь следил за часами, чтобы не потерять чувство времени.

Оказывается, и тут его купили.

— Присаживайтесь. — Комиссар сел к столу и указал на стул напротив себя. — Без изысков, извините.

— Спасибо. — Севка решил быть вежливым.

Наверное, это реакция лейтенанта в ванной настроила его на конструктивный лад. А еще — смерть массажиста.

Зачем демонстрировать свою злость? Лучше затаиться и выждать. А потом нанести удар.

На столе был чай, бутерброды с колбасой и сыром, варенье в хрустальной розетке и баранки в плетенной из соломы вазе.

— Итак, — сказал комиссар, разлив чай в чашки. — Вы с самого начала решили играть, чтобы добраться до Фридриха Генриховича?

— До массажиста?

— Массажиста? — улыбнулся комиссар. — Можно и так сказать. Так все-таки сразу решили?

Севка бросил себе в чашку три кусочка сахара, помешал ложкой и удивился, что они не сразу распались.

— А у нас есть быстрорастворимый сахар, — сказал Севка. — Пару раз ложкой крутанул — и готово.

— Меня устраивает и такой. — Комиссар подвинул к себе варенье, переложил ложечкой немного себе на блюдце. — Но вы не ответили на мой вопрос.

Севка задумался на секунду и решил не врать. Незачем.

— Накануне. Я решил накануне. Понял, что не могу больше терпеть…

— И решили убить? — внимательно смотрел комиссар в лицо Севки, не отрываясь.

— Решил в морду дать, — ответил Севка. — Просто дать в морду, чтобы он больше не лыбился, сука…

— У вас странная лексика, Всеволод Александрович, — как бы между прочим заметил комиссар. — Смесь обычной, высокой, уголовной и непонятной. И вы сознательно вставляете в свою речь «как бы» и «типа»?

— Я сейчас такого не говорил…

— Во время наших бесед, — пояснил комиссар. — В подвале. Вы говорили быстро, не успевали обдумать, значит, использовали наиболее привычные и часто употребляемые слова. Так что «типа» и «как бы»…

— У нас это распространенные паразиты речи.

— Понятно. А имхо, простите, это с какого языка?

— Это аббревиатура с английского, кажется. Что-то вроде «по моему мнению». Это в Сети… — Севка кашлянул неуверенно.

О Сети и компьютерах он уже говорил, даже упомянул о том, что кибернетику объявят лженаукой, но в подробности не вдавался.

— Очень интересно. — Комиссар отпил из чашки. — Я проверил некоторые из ваших сообщений, Всеволод Александрович. И, если честно, поставлен в тупик. Некто Королев, как оказалось, действительно существует и действительно работает в области ракетной техники. Но на нем, как мы понимаем с вами, не написано, что он будущий генеральный конструктор. К Сталинграду немцы не рвутся, что касается генерала Власова…

— Он предатель, сволочь. — Севка даже выронил от волнения чайную ложку. — Его потом повесили…

— Повесили?

— Или расстреляли, — упавшим голосом сказал Севка, наклонился под стол, поднял ложечку и осторожно, чтобы не стукнуть, положил на стол.

— Понимаете, Всеволод… Я уверен, что вы искренне верите в то, что рассказали в подвале… И об Андрее Андреевиче Власове тоже. Но, согласитесь, странно подозревать командарма тридцать седьмой армии, которая сейчас защищает Киев… и неплохо защищает, в предательстве. Да, когда Власов командовал четвертым мехкорпусом в районе Львова — ему не повезло. А кому повезло подо Львовом? Но сейчас он крепко лупит немцев, стоит, так сказать, насмерть.

— Но он точно…

— Когда? Когда именно он перейдет к немцам? Под Киевом? Позже? Что мне прикажете делать в этой ситуации? Я не исключаю, что он и сам еще не подозревает о своем будущем предательстве… Вот вы, Всеволод, сидите напротив меня, искренне уверены в том, что не можете совершить, скажем, подлость. Или предательство. А через месяц окажетесь в положении, когда нужно будет выбирать между жизнью и… — комиссар задумался на секунду, подбирая слова, — и гибкостью нравственности. И вы не сможете сейчас гарантировать, что выберете то или другое…

— Я…

— Вы, Всеволод, вы… И, кстати, может оказаться, что неожиданно для себя вы вдруг выберете смерть. Вот секунду назад страстно хотели жить, а потом вдруг — опля — встаете в полный рост под пулеметным огнем и с пением «Интернационала»…

— Я не знаю «Интернационала». — Севка сцепил под столом пальцы, понимая, что чертов комиссар прав, прав, за последние дни Севка столько раз совершал поступки, неразумные и необъяснимые с точки зрения нормального человека.

— Хорошо, не под «Интернационал», а под… полонез, какая разница? Я знал сотни людей, которые совершали подвиги или подлости совершенно неожиданно не только для окружающих, но и для себя… Я и сам, помню… — Комиссар усмехнулся невесело своим воспоминаниям. — Ну, об этом как-нибудь потом. Сегодня я хотел поговорить с вами о вашей дальнейшей судьбе.

— После того, как я убил? — осведомился Севка.

— Нет. После того, как все-таки нашлось подтверждение ваших слов о том, что вы знаете кое-что из будущего… — Комиссар допил чай и отодвинул чашку.

За открытым окном полыхнуло и через мгновение — грохнуло так, что задребезжали стекла.

Севка вздрогнул, подумал, что это бомбежка, но это была гроза. И ливень, который с шумом обрушился вдруг на землю за открытым окном.

— Это всего лишь гроза, — сказал комиссар, заметив Севкин испуг. — Великолепная погода, чтобы вот так вот посидеть с открытым окном, не думая о светомаскировке… Или вы полагаете, что я могу себе позволить ночью жечь огни, не боясь воздушных налетов? И кстати, о воздушных налетах… Его фамилия не Талалихов, а Талалихин. Младший лейтенант Талалихин, вчера был опубликован Указ о присвоении ему звания Героя Советского Союза за ночной таран. Вы не могли это знать заранее. Он сам не мог этого знать заранее. Можно, конечно, предположить, что вы обладаете даром ясновиденья… Но мне отчего-то проще поверить в то, что вы — из будущего…

Севка от неожиданности прыснул, закрывая рот ладонью.

— Я что-то сказал смешное? — приподнял бровь комиссар.

— Нет, ничего… Вспомнил. Я — из будущего. Только я ни черта толком не знаю. И то, что я вам рассказывал, — большей частью из фильмов. И мало того что я все это плохо помню, так еще и основывается на выдумках режиссеров и сценаристов… А им…