Александр Золотько - 1941. Время кровавых псов

Они вышли из лифта, Никита открыл дверь.

— Что у нас на обед? — спросил Костя, заходя в коридор.

Дверь захлопнулась, щелкнул замок.

— Оружие положите на пол, — сказал комиссар.

Самого его видно не было, голос донесся откуда-то из гостиной.

Костя замер.

— Положи оружие на пол, — тихо сказал Никита. — Прямо где стоите, там и оставьте.

Севка пожал плечами, расстегнул ремень, портупею и опустил на пол. Костя тоже снял ремень с кобурой.

— И тот, что в рукаве, — сказал Никита.

Костя нагнулся и осторожно положил пистолет на пол. Подумал и выложил из кармана шинели гранату.

— Проходите. — Никита пошел вперед, Костя и Севка — за ним.

Евграф Павлович сидел возле стола. Рядом с ним за столом сидел Евгений Афанасьевич. На диване, закинув ногу за ногу, сидел Орлов.

— Привет, Сева, — сказал Орлов. — Давно не виделись.

3 августа 1941 года, 03 часа 20 минут.

Западный фронт

И все-таки они успели. Капитан Сличенко, наверное, обладал даром внушения. Он не кричал, не угрожал, вчера в полдень он построил бойцов на краю болота и тихо, не повышая голоса, сказал, что им всем придется поработать. Что это — его последняя просьба. Вернее, усмехнулся он, предпоследняя.

Потом помолчал немного и сказал, что все-таки это не последняя просьба, а последний приказ. И сразу после того, как этот приказ будет выполнен, он будет обращаться с просьбой только к добровольцам. А пока…

Капитан улыбнулся даже как-то виновато и попытался развести руками, но у него получилось только отвести в сторону правую руку — левая, перевязанная, висела на груди и только дернулась, качнулась на сером от пыли и влаги бинте. И каждый в строю почувствовал, как тяжело сейчас командиру батареи, как трудно ему подбирать слова, пытаться уйти от привычных официальных интонаций.

— Как только стемнеет, мы начнем стелить гать, — сказал Сличенко. — Пока, до темноты, все будут переносить старые бревна с вырубки вот сюда, к болоту. Быстро, но без шума. Надеюсь, что нелетная погода продержится хотя бы до ночи и что немцы в лес не сунутся… Лейтенант Симагин поставит конкретную задачу каждому. Я, к сожалению, однорукий, посему займусь обороной. На всякий случай…

И снова Сличенко виновато улыбнулся, и снова люди в строю подумали о том, что плохо капитану, что нужно ему помочь…

Даже Егоров на пять минут поверил в искренность капитана. Только после того, как лейтенант Симагин стал расставлять людей для работы, а Сличенко, поманив военинженера за собой, отошел за деревья, что-то в выражении лица капитана показалось Егорову странным. Усмешка в уголке рта?

— Я дам вам в помощь пару бойцов, — сказал Сличенко спокойным голосом, будто и не дрожавшим несколько минут назад. — Проверьте снаряды, мало ли что…

— Я, простите, в части двигателя вряд ли что смогу заметить и сделать. — Егоров достал папиросу и закурил.

— С вами пойдет оружейник. Вы проверьте боевую часть, пожалуйста. Мне бы очень не хотелось, чтобы при разгрузке произошло что-нибудь эдакое… — Сличенко здоровой рукой нарисовал в воздухе перед собой затейливую фигуру.

— Товарищ капитан! — К Сличенко быстрым шагом подошел командир пехотного прикрытия батареи лейтенант Яковлев.

— А, Витек… — Лицо капитана мгновенно приобрело выражение приятельское и настолько ласковое, что Егоров почувствовал приступ тошноты. — Ты уж займись рубежом обороны… Все пулеметы — к просеке, сразу за оврагом. Сюда немцам, понимаешь, только одна дорога, так что… Бойцов возьми только из пулеметных расчетов, остальных, уж извини, я у тебя заберу в саперы… Одного-двух выдвини вперед, дозором, если немцы все-таки нас найдут, то остальные успеют занять позиции. Если сможешь, выкопай, пожалуйста, окопы. Чем больше, тем лучше. И чем быстрее… Ну, ты понял.

Яковлев козырнул и ушел.

— И никто не спрашивает, зачем и почему, — удовлетворенно произнес Сличенко, повернувшись к Егорову. — Вот за что я люблю Красную армию. Каждый четко знает свои обязанности. За правильностью действия командира наблюдает комиссар, а если комиссар погиб в неравном бою с врагом, то вроде как и некому следить…

— Вы собираетесь перебраться через болото? — спросил Егоров.

— Я не сошел с ума, уважаемый Артем Егорович, — еле слышно засмеялся капитан. — Я могу производить впечатление человека странного и даже быть человеком странным, но не настолько, чтобы рассчитывать силами ста двадцати человек за ночь протянуть гать на три с половиной километра. Пусть и болото тут не слишком глубокое, и дно не очень топкое… Кстати, бревен тоже на такую гать не хватит. Нам нужно преодолеть чуть больше ста метров. Всего ничего. Но нужно это сделать за темное время суток…

— И зачем? Что там, в ста метрах?

Сличенко потер подбородок, двухдневная щетина заскрипела под пальцами, и капитан недовольно поморщился.

— Любому другому я бы не ответил. И даже послал бы к чертовой матери, — сказал Сличенко, — но вам, уважаемый Артем Егорович…

— Не ерничайте, капитан! — не выдержал Егоров и бросил на землю недокуренную папиросу. — Я и так уже слишком долго терплю…

— Совсем чуть-чуть осталось, Артем Егорович. Вот столько… — Сличенко показал пальцами, как мало осталось терпеть военинженеру. — Построим гать, перетащим по ней на островок установки, развернем… тут ведь в чем проблема — мы в лесу, а наша цель — вот-от там, за деревьями и за холмом. Как бы я ни пыжился, а не смогу навестись так, чтобы и по цели попасть, и деревья не задеть… Выход? Правильно — выйти на пустое место. А где его тут найдешь? Тоже правильно, на болоте. Плохо, что в результате мы будем видны со всех сторон, но сколько нам нужно времени? Залп — перезарядились — залп — сменили прицел — перезарядились. Вы же всего две машины пригнали, а то бы я дольше пострелял…

— Что осталось, то и…

— Я не в упрек. Исключительно в качестве констатации. — Сличенко вздохнул, посмотрел на солнце. — Бревна-то мы подтащить к болоту успеем, а вот успеем ли с гатью? Как полагаете?

— А если не успеете?

— Придется сидеть здесь еще сутки, а этого совсем бы не хотелось… Во-первых, тогда группа Мордасова накрылась совсем напрасно. — Сличенко печально покачал головой, потом посмотрел в глаза Егорову и усмехнулся. — Во-вторых, кто-то из группы мог попасть в плен и проболтаться, что в лесу укрываются еще четыре установки… И немцы бросятся искать… Думаю, они даже авиацию поднимут, несмотря на погоду… Очень не хотелось бы, чтобы все мои начинания и поступки закончились пшиком.

— Можете не успеть, — сказал Егоров с затаенным злорадством.

— Мы постараемся, — ответил Сличенко.

И они успели.

В темноте, присвечивая себе фонарями, матерясь, срываясь в болото, проваливаясь с головой, бойцы с настойчивостью и обреченностью муравьев таскали бревна, вбивали их в грязь, одно за одним.