В тени двуглавого орла, или жизнь и смерть Екатерины III

Наконец, Като решила посоветоваться с братом. Если ее сердце пока молчит, то пусть решение будет принято на основе разумных доводов политики. Возможно, Александр для себя уже сделал выбор будущего зятя, но не хочет принуждать любимую сестру и ждет, пока она сама на что-то отважится.

— Саша, — сказала она, оставшись с императором наедине, — я понимаю, что должна выйти замуж. О любви речи нет, можно говорить только о расчете. Лично мне ни одна из этих партий ничего сверхъестественного не сулит. Помоги мне. Я выйду за того, кто будет по крайней мере полезен тебе. А значит, и России.

— Совсем взрослая… — задумчиво сказал Александр, глядя на сестру. — Я рад, Като, что ты пришла ко мне с этим вопросом. Но…

— Что — но?

— Я не хочу принуждать тебя к чему бы то ни было.

— Понимаю. Но я прошу совета. А свадьба все равно состоится, нужно только решить — с кем.

— Видишь ли, Като… У нас с императрицей вряд ли будут дети. Не спорь, Бог не любит моих детей. Или слишком любит, раз забирает к себе в младенчестве.

Император замолчал, и сестра не решалась прервать это молчание. Она знала, как горько было Александру сознание того, что у него никогда не будет прямого наследника.

— Константин шарахается от перспективы царствовать, — как от чумы, — продолжил наконец, Александр, — да он и не годится для роли императора: печально, но приходится признавать, что мой брат почти сумасшедший. Николай и Михаил слишком малы, всецело находятся под влиянием вдовствующей императрицы и получают дурное воспитание. Если ты выйдешь замуж за принца Ольденбургского…

— За кузена Георга?

— Да. Другой слишком легкомыслен и молод для той роли, которая ему предназначена. Я хочу издать манифест, в котором назначу наследником твоего будущего супруга и, соответственно, ваших детей. А ты станешь российской императрицей.

Като молча сидела в кресле, пытаясь сдержать бурное сердцебиение. Вот оно: то, о чем она когда-то мечтала и к чему всегда подсознательно стремилась. Ради этого можно смириться с невзрачной внешностью супруга, с отсутствием даже намека на приязнь к нему — да с чем угодно. Да, брат отлично знал и понимал ее: на таких условиях она примет решение мгновенно. Собственно, уже приняла.

— Ты действительно хочешь издать такой манифест? — спросила она.

— Клянусь. Но обнародую не сразу, а когда народ привыкнет к твоему браку и, главное, твоему супругу. Я много беседовал с кузеном Георгом: он бесспорно очень умен, в меру тщеславен и способен составить счастье любой здравомыслящей женщины.

— Хорошо, — сказала Като, поднимаясь с кресла, — я стану герцогиней Ольденбургской. Поговорите с герцогом, пусть официально просит у маменьки моей руки. И чем скорее все произойдет, тем лучше.

Александр нежно обнял сестру и поцеловал ее в щеку:

— Ты еще станешь Екатериной Третьей, дорогая, — прошептал он. — А я, наконец, смогу сбросить с себя это постылое ярмо российского правительства и жить так, как мне нравится. Тебе не придется дожидаться моей смерти, чтобы надеть императорскую корону. Но, Като…

— Да?

— Пусть все это останется только между нами двумя. Маменьку не обязательно посвящать в эти планы, она все еще мечтает стать регентшей при одном из младших.

Екатерина Павловна медленно и молча наклонила голову в знак согласия.

Через три дня двор и аристократический Петербург был потрясен известием о том, что Великая княжна Екатерина, «краса России» согласилась стать женой принца Ольденбургского. Многих удивил не только ее выбор, но и сама поспешность, с которой был решен этот брак. А французский посол, более всех пораженный такой развязкой, писал впоследствии в своих мемуарах:

«Аристократия недовольна выбором великой княжны Екатерины принца Ольденбургского…Он всего лишь мелкий принц, пусть и близкий родственник царской семьи. Она же мечтает стать замужней дамой и, прикидывается влюбленной с досады, что другой брак, с действительно великим человеком, у нее не удался. Это будет странная пара: принц мал ростом, некрасив, худ, весь в прыщах и говорит невнятно. Рядом со своей невестой он выглядит по меньшей мере смешно. А ведь соответствие характера и личностных достоинств Екатерины Павловны полностью отвечает требованиям к достойной супруге императора. Такая жена и нужна Наполеону. Никакого сомнения, что она могла бы помочь ему окончательно упрочить свою власть и свою династию. Но судьба, точнее, родственники Великой княжны, распорядилась иначе…»

Другой свидетель тех событий, сардинский посланник Жозеф де Местр, писал о принце-женихе: «Происхождение его самое почетное, ибо он, как и император, принадлежит к Голштинскому дому. В прочих отношениях брак этот неравный, но тем не менее благоразумный и достойный великой княгжны, которая столь же благоразумна, как и любезна. Во-первых, всякая принцесса, семейство которой пользуется страшной дружбой Наполеона, поступает весьма дельно, выходя замуж даже несколько скромнее, чем имела бы право ожидать. Ведь кто может поручиться за все то, что может Наполеон забрать в свою чудную голову…

Первое ее желание заключается в том чтобы не оставлять своей семьи и милой ей России, ибо принц поселяется здесь и можно себе представить, какая блестящая судьба ожидает его. Хотя здешние девицы не находят его достаточно любезным для его августейшей невесты; по двум разговорам, коими он меня удостоил, он показался мне исполненным здравого смысла и познаний… Какая судьба в сравнении с судьбой многих принцев! Счастлив, что он младший».

Сардинский посланник даже не представлял себе, до какой степени верным было его суждение о будущем супруга Екатерины Павловны, которую он же описывает в самых восторженных и совершенно не характерных для него тонах:

«Ничто не сравнится с добротой и приветливостью великой княгини. Если бы я был живописец, я бы послал вам изображение ее темно-голубых глаз. Вы бы увидели, сколько доброты и ума заключила в них природа, не говоря уже про то, что наделила ее вообще исключительной красотой…»

Екатерина Павловна отдала свою руку Петру-Фридриху-Георгу, принцу Гольштейн-Ольденбургскому, человеку внешне действительно совсем не выдающемуся, но, как показало будущее, обладающего многими весьма достойными внутренними качествами. Ее избранник Петр Фридрих-Георг, был младшим из сыновей Петра-Фридриха Людвига Ольденбургского, носившего титул епископа Любекского. Жозеф де Местр не зря говорил о том, что принцу Георгу повезло в том, что он младший. В России, когда он станет мужем царской дочери, он получит неизмеримо больше возможностей для блестящей жизни и избежит тех драматических потрясений, которые приходилось переживать его отцу и придется пережить старшему брату из-за обладания маленьким герцогством Ольденбургским…