Влад Савин - Морской Волк, том 2

По возвращению из Молотовска, жду от вашей комиссии подробный доклад. Чтобы принять решение. Чисто техническое – потому что политически и стратегически оно уже принято. Атоммашу – быть!

Вот так, товарищи. Вопросы есть?

Будущие звёзды советской науки отрицательно замотали головами.

– Вот, зарядили товарищей ученых! – подумал я – а так как наш мозг так устроен, что вопросов без ответов не терпит – то все неизвестное, придумают сами. Приключения в стиле Беляева, или Шпанова – про сумасшедшего гения, открывшего все в одиночку, акул капитализма, борьбу пролетариата, нашу разведку, создание тайной лаборатории и верфи, постройку суперсубмарины, козни врагов – и в завершение, исход в море, а за кормой гриб взрыва, уничтожившего верфь. Что ж – будем поддерживать. Пока.

– Тогда вы свободны, а вас, товарищи командиры – я попрошу остаться.

Берия – успел уже сериал про Штирлица посмотреть? Или просто – слова совпали?

– Вы, надеюсь, понимаете, что о политике даже с этими товарищами говорить не стоит? А уж тем более, о вашей главной Тайне?

Сталин, стоявший рядом, одобрительно кивнул.

– Только – с особого дозволения. Лично – моего. Подумайте, насколько секретна сейчас, скажем, дата смерти Рузвельта. Так что, наши гении всё должны понять правильно. А кто не поймет – отправляйте прямо к товарищу Берии. У вас – вопросы есть?

– Только один, товарищ Сталин. Они все ж – гении. Рано или поздно – поймут, что что-то не так. Особенно, на борту – там же все даже в мелочах, не из этого времени! С другой стороны – и не выиграем мы на секретности, практически ничего. А вот мешать будет – сильно.

– Вы подвергаете сомнению мнение правительства СССР, товарищ Лазарев?

– Никак нет, товарищ Сталин. Просто смею заметить – что они все равно будут думать над непонятным, ведь это не запретить? А значит, попусту тратить время и «ресурс» своего мозга. Также – ясно, что экипажу придется при них, быть настороже, чтоб слова лишнего. А при несении боевой вахты – это повышает вероятность, что кто-то не тот кран откроет. Наконец, биография всех этих пятерых известна. Никто из них – не предаст. Никто не был замечен – в разглашении чего-то. Хотя были в будущем допущены – ко многим тайнам. И – хранили их, даже от своих близких и друзей.

– Так может следовало их посвятить сейчас?

– Пожалуй что нет. Для первого раза – достаточно. Шок будет – если все сразу. А вот на лодке – вопрос встанет обязательно. После первого же осмотра корабля.

– Что ж, если так.. Товарищ Берия, товарищ Кириллов. Я разрешаю, если возникнет необходимость, открыть Тайну этим пятерым. Но в дальнейшем – вы, товарищ Берия, курируете и координируете все, справились же вы в той истории с атомным проектом? Однако всех новых посвящать – исключительно с моего одобрения, и никак иначе! Значит, товарищ Лазарев, если кто-то еще окажется таким же умным, как вот товарищ Кириллов – просто, не говоря лишнего, посылайте его к товарищу Берии. А уж мы вместе – будем тогда решать, что делать.

Я кивнул. Надеюсь, второго академика Сахарова, которого совесть замучает, среди товарищей ученых не окажется? А то будет – несчастный случай с кем-то, вместо ссылки в Горький.

– Тогда – на сегодня закончим. Благодарю вас, товарищи потомки, за очень хороший доклад.

И Сталин вышел.

– Александр Михайлович – обратился к Кириллову Берия, – вам задание. Что-то наши учёные ушли отсюда уж слишком обалдевшими. Так вы им в качестве противошокового на вечер организуйте шашлычки с выпивкой и нашими гостями из будущего. Вы не возражаете? – это он уже к нам.

– Ну, ежели насчёт выпить с хорошими людьми, так это мы завсегда готовы.

В течение ночи на 25 сентября наши войска вели бои с противником в районе Сталинграда, в районе Моздока и в районе Синявино. На других фронтах существенных изменений не произошло.

В районе Сталинграда продолжались ожесточённые бои. Н-ская часть в уличном бою истребила более 200 гитлеровцев и уничтожила 5 немецких танков, 3 противотанковых орудия и 4 миномёта. Немцам удалось проникнуть в некоторые дома и создать угрозу флангу нашей части. Советские бойцы перешли в контратаку и восстановили положение. На другом участке наши миномётчики уничтожили 12 автомашин с войсками и боеприпасами, сожгли 3 танка и истребили до батальона пехоты противника.

На Ленинградском фронте огнём артиллерии и миномётов за два дня разрушено 26 вражеских ДЗОТов и блиндажей, уничтожено 10 автомашин, несколько станковых пулемётов и миномётов. За это же время огнём наших снайперов истреблено до 200 солдат и офицеров противника.

Кот у меня дома был. Очень любил на подоконнике сидеть и на улицу смотреть. Кто-то пройдет, проедет, дверь откроет – обычное дело, а ему интересно. Такой вот, кошачий «телевизор», в окне.

Так мы сейчас – вроде того кота. Пришли, встали к причалу – нечего в море нам делать больше, всех крупных фрицев перетопили, да и торпеды почти все. На рубке, в центре звезды, цифра «28». И это не считая англичанина (экипажу не сообщали, но командир Большакову рассказал, а тот нам) – нет, наказания и даже неудовольствия за него не последовало, но и похвалы тоже: просто велено было забыть, как не было ничего. И «Тирпиц» – который записали на боевой счет «К-22». Ну да ладно, мы не гордые.

С этой цифрой тоже история вышла. Сначала нам сказали – закрасить, чтобы шпионов не привлекать: мы же по легенде, опытовая лодка, малоудачный проект. Но командир резко встал против, и Видяев его поддержал – примета считается, очень плохая. А к этому все, кто по грани ходят, относятся предельно серьезно – даже те, кто в бога не верят. Друг мой, Степа Санин, фляжку имел заговоренную – будто бы, дедова еще, с войны: глоток из нее, на удачу, и пока не пустая – не убьют! Все так и вышло – убили его, под Урус-Мортаном, пуля снайпера в голову, когда уже домой шли – и фляжка пустая. Здесь же я слышал, у фронтовиков вера в гимнастерки заговоренные – понятно теперь, отчего на фото старых, чуть ли не Курской битвы, явно весна или лето сорок третьего, можно иногда кого-то в старой форме увидеть, с отложным воротником под петлицы, хотя погоны уже на плечах. Короче, не стали счет наших побед закрашивать – а присобачили на рубку брезент, чтоб не было видно. А в море если – снимем.

Отцы-командиры – отбыли в Москву, еще семнадцатого числа. И наш – тоже, с ними. За старшего кап-2 Золотарев (который Петрович). Приказов никаких не отдали, кроме – ждать, как вернемся. Мы и ждем.