Юрий Валин - Вариант 19

Над полом облако дыма было реже. Сгибаясь, девушка переступила через сучащее ногами тело, — в дверном проеме лежал охранник в коже — верхнюю часть черепа ему снесло начисто. Катя ощупью обошла опрокинутое кресло. До взрыва Прот сидел где-то левее. Здесь пыль висла абсолютно непроницаемым облаком. Где-то рядом трещало, разгораясь, пламя, — в известковой взвеси мерцало тусклое пятно. Катя наступила на тело, машинально содрала с окна чудом уцелевшую портьеру, накрыла тканью огонь. Ориентироваться было невозможно — часть потолка рухнула, накрыв длинный овальный стол. На мгновение, точно насмешка, сквозь пыль и дым мелькнуло вечернее, но все еще голубое и чистое небо. Катя стянула с головы косынку, повязала нижнюю часть лица. Где пацан?

Снова пришлось согнуться. Под руки попалось что-то круглое, припорошенное белой пылью. Страшась увидеть знакомый прищур, Катя тронула, — голова повернулась, открыла ухоженную с проседью бородку. А — главнокомандующий. То есть, простите, ваше превосходительство, — генерал-лейтенант. Катя вытерла о юбку руку, испачканную, сочащейся из оборванной шеи генеральской кровью. Следующее тело оказалось завалено рухнувшими балками и крышкой стола. Судя по размеру щегольских, припудренных известкой сапог — не Прот. Катя наткнулась на стену, испещренную сотней свежих оспин, кашляя, перебралась через мешанину обломков мебели, двинулась налево. Проклятый подол цеплялся за все подряд. Массивное кресло валялось на боку, из разодранной обивки торчали пучки конского волоса. Катя наступила на что-то скользкое.

— Твою, мать! Дерьмо сплошное!

— Жив я еще, — отозвался Прот откуда-то снизу и судорожно закашлялся.

Мальчик лежал придавленный креслом и досками, присыпанный пылью, как и все кругом.

— Чего разлегся? Удобно?

— Мне руку оторвало, — пробормотал Прот. — Катя, вы целы? А Вита где?

— Да подожди ты! — Катя, упав на колени, уперлась плечом, и приподняла кресло вместе с широким пластом штукатурки и расщепленной дранки. Прот застонал.

— Тихо, тихо! Рука на месте. Плечо немного подранено.

Судя по пятну крови, рука пострадала порядком. Сейчас вытащить, повязку-жгут наложить…

В углу кто-то страшно застонал:

— Ой, боже мой, ноги, ноги… Товарищ предсовнаркома… Лев Давидович, вы живы?

Катя подхватила мальчика:

— Держись. Сейчас вытащу на свежий воздух. Проплюемся.

Прот застонал — его левая рука болталась плетью.

— Ой, больно! Почему я сразу не умер?

— Блин! Потому, что жить будешь. Херня твоя хиромантия, вовсе и не угадал. Руку, балбес, придерживай.

Пыль медленно оседала. Из-под груды обрушившегося потолка неторопливо сочились ручейки крови. Вокруг валялись изуродованные тела, изломанная мебель. Казалось, в комнату угодил заряд шрапнели. Катя переступила через обрубок человеческого тела, — конечности оторваны, лишь витой аксельбант чудно светился на уцелевшем клочке кителя. В углу продолжали хрипло стонать. Катя приостановилась, поудобнее перехватывая мальчика (тощий, а весу немерянно). За просторными провалами окон — рамы напрочь выбило, всё голубело июльское небо. Сквозь вату, забившую уши, постукивали выстрелы. И было еще что-то, отчего Катя остолбенела: прямо по голубому небосводу летели темные фигуры. О, крепко тебя контузило?

Катя опомнилась. Конечно, не летели, — гуськом плыли наискось, прицепившись к протянутому через двор проводу. Этакий импровизированный фуникулер. Тьфу, прямо черепашки-ниндзя какие-то. А "фуникулер", между прочим, прямо сюда их несет.

Катя, не разбирая дороги, кинулась к двери. Чуть не приложила мальчишку головой о разбитый проём. Прот охнул. Катя споткнулась о труп, запуталась в вешалке. Черт, не проберешься, а "черепашки" не конфетками угощать будут.

Кто-то поддержал за локоть.

— Катерина Еорьевна, он живой? Ой, та що ж такое? — Витка закашлялась.

— Так. Не перхай. Бери Прота. И валите отсюда изо всех сил.

— Та я же не удержу!

— Удержишь. Деваться тебе некуда. Пошли вон отсюда!

— Я сам, сам! — забормотал мальчик.

Неловко обхватив друг друга, подбитый пророк и девчонка поковыляли к распахнутой двери на лестницу. Катя присела, начала шарить по скользкой коже на боку у мертвеца, — где кобура? Черт, пустая.

Поздно. В окно зала влетела первая фигура, выругалась, оступившись, отцепила карабин страховки, замерла с револьвером наготове. Следом въехала вторая тень, задела сапогами рухнувшую балку, тоже выругалась:

— От бисови качели! Не станешь.

Катя распласталась на полу, голова на ноге трупа, — может, за мертвую примут?

"Летуны" въезжали в окно как на конвейере, споро разбегались по углам, вскидывая готовое к стрельбе оружие. Двое втянули в окно нагруженного человека, — на спине тренога, еще что-то громоздкое. Пулемет?

— Швидше! По плану, по плану. Да втихомирте вы його!

В углу сухо треснул револьверный выстрел, — жуткие стоны оборвались.

— Свету маловато, — озабоченно сказал возящийся у стены тип.

— Ничого, подсветимо. Не возися. На лестнице хто?

— Йдемо, пан сотник.

На спину Кате наступил тяжелый сапог. Двое пришельцев с карабинами шмыгнули к двери на лестницу. Засели, выставив оружие, — от девушки их отделял лишь перевернутый стол.

Влипла, — ни туда, ни сюда. Хорошо еще, ребята успели выбраться. Догадается Витка плечо пацану чем-то перетянуть?

— Швидше, швидше! — торопили в зале. — Где головний жид?

— Так хто ж тут розбере? — ответили со смешком. — Гляньте, пан сотник, — от этих одна требуха залишилась.

— Плохо. Могут не повирити.

— Я готов, пан сотник, — сказал человек у стены.

Катя сообразила, что на треноге торчит не, что иное как кинокамера.

— Зараз. Того поближче пидсуньте. И лицем, лицем сюди. Так, це у нас товариш нарком, — пид ноги його. Спочатку фото, потим знимемо загальний план. И обличчя, обличчя ретельнише. Та бачу, що облич не залишилось. Олександр Петрович, постарайтесь. Це у нас, мабуть, сам Бронштейн. Бис його знає, по маузеру лише можна впизнати. Деникин у нас де? Швидше!

— Пид столом, мабуть, — сказал длинноусый человек с карабином за плечами и фотокамерой в руках. — Доставати будемо?

— Якщо залишиться час. Хлопци, ставайте. Спочатку вас. И швидше, зараз червони очухаються.

У разрушенного стола, торопливо поправляя папахи со шлыками, выстроились трое парней. Двое держали карабины, третий картинно расправил желто-голубое полотнище.

— Морди по-героичнее, — приказал человек рядом с кинооператором.

Катя стиснула зубы. Знакомый голос, знакомый. Как же до него дотянутся?

На улице чаще застучали выстрелы. Бухнула граната.

— Швидше! Готови? Деникина не знайшли?

— Нема. Ось сестриця околела. Не заминить?