Вильгельм Зон - Окончательная реальность

Он вытащил из объемистого кожаного портфеля коробку. На крышке были нарисованы два что-то мастерящих мальчугана. «TELEMAX» – прочитал я большие наклонные желтые буквы.

– Лучший конструктор всех времен и народов. Made in USA, – уточнил Умберто, – дети будут рады.

Официант принес шашлыки, поставил на стол бутылку отличного румынского «Белого аиста». Мы выпили, я пришел в себя.

– Объясни мне, Умберто, что происходит. Я ничего не понимаю.

– Видишь ли, Вильгельм, тебе предстоит выполнить очень важное задание. – Умберто тормознул: – Я имею в виду, сыграть очень важную роль.

– В чем?

– В перестройке! Партия приняла решение двигаться вперед. И это движение, так сказать, в будущее, оно начинается не сразу. Надо, понимаешь ли, попробовать. В общем, начинают с окраин. Вашего Леопольда, видимо, будут снимать.

«Все-таки Лучников не такой уж пустобрех», – подумал я.

– Будут пробовать какие-то реформы, не знаю… Главное, о чем я знаю, собираются демонтировать идиотский миф о готском происхождении казаков. То есть, начнут говорить правду. А это и есть главное. Не так ли?

Я с недоверием смотрел на Умберто. То, что он говорил, как раз и было похоже на вранье.

– Я-то при чем?

– Меня попросили подобрать специалиста для исторического исследования, которое должно инициировать в обществе обсуждение готского мифа. Я предложил тебя.

– Историческое исследование?

– Скорее, историко-литературное…

– С таким бюджетом? Я положил на скатерть золотистую карточку.

– Это она? – спросил Умберто.

– Так точно. Мент принес.

– Видимо, партия придает существенное значение данному вопросу.

– Ты сам-то в это веришь? Что за исследование?

– Ты должен установить автора «Тихого Дона».

– Чего?! Показалось, что вся жизнь пронеслась в голове – «Тихий Дон», Лия, Ермаков, Вассертрум… «Следите за совпадениями, молодой человек…»

– Какого хрена, Умберто?! Что ты недоговариваешь, при чем здесь «Тихий Дон»?

– Вильгельм, успокойся, – он реально испугался. – Я все договариваю. Есть мнение, что автором «Тихого Дона» является не Шолохов, а казацкий писатель Крюков. Они решили раздуть из этого сенсацию. Поручили мне найти специалиста…

Умберто осекся.

– Говори!

– На самом деле они с самого начала спрашивали о тебе, просили, чтобы это сделал именно ты.

Мысли путались. Я сосредоточился и спросил:

– Кто такие – «они»? Умберто поковырял шашлык. Отложил вилку.

– СД! Что, сам не понимаешь? Слова звякнули резковато.

– Шелленберг опирается исключительно на СД. В Рейхе все вопросы сейчас решает СД. Но послушай, Вильгельм, они действительно хотят реформ. Если тебя смущает…

– Умберто, а ты тоже связан с СД?

– Что ты, что ты, Вильгельмушка! Ну, просто… я работаю с информационными технологиями… Ты же знаешь. Это приоритетное направление, конечно, есть какие-то связи.

– Понятно.

Я колебался. Меня не смущало участие в сомнительных СД-шных играх под названием «перестройка». Ради того, чтобы поехать в Москву, повидать детей, Лию, я бы и секунды не раздумывал. Меня смущали бесконечные совпадения.

– Ты когда улетаешь? – спросил я.

– Завтра утром, даже не искупаюсь, – ответил Умберто.

– Послушай, хочу тебе сказать, потому что верю – ты мне друг. Вся эта хива насчет перестройки – блеф. Этот роман идет за мной еще с Москвы. Я возьмусь за это дело. Но если ты что-то знаешь или узнаешь в будущем, скажи мне, пожалуйста.

Умберто смотрел на меня, как на безумца.

– Конечно, само собой. Все расскажу. Один малый из СД, серьезный человек, работал всю жизнь с Шелленбергом, прознал про какие-то рукописи, якобы исчезнувшие из Петербурга. Раскопал их один готский журналист, некто Моложавенко, еще в шестидесятые. Была какая-то статья. Речь в статье о том, что, дескать, это рукописи «Тихого Дона». Но принадлежат они не Шолохову, а некоему Федору Крюкову, белогвардейскому офицеру и писателю. В СД решили эту карту разыграть. Зачем? Чтобы двинуть Леопольда Ильича и чуть-чуть развеселить народ. Туда-сюда, хватились, рукописей нет. Исчезли без следа. Они этого не любят. Решили начать поиски. Но не официальные, а вроде как заказать литературное расследование. Нашли меня. Спросили про тебя… Сказали, что рукописи эти – бомба, троянский конь, сенсация.

– Но почему я? Это же нонсенс.

Умберто приложил руку к сердцу.

– Не знаю, Вильгельм, клянусь, не знаю.

Я проводил его до гостиницы. На обратном пути домой у меня было время подумать. Все, что приходило в голову, было полным бредом. Но в любом случае это сулило шанс – вернуться в Москву, увидеть Лию. Внезапно я поймал себя на гадкой мысли: «Хочу узнать тайну. Вне зависимости от того, увижу Лию или нет».

На следующий день предстояло сделать много важных дел.

С утра в банк. Операционистка очень удивилась, увидев карточку, попросила паспорт и ушла – наверное, советоваться. Вернувшись, долго и неохотно заполняла какие-то бумаги, но требуемую сумму выдала. Я запросил рейхсмарки, все-таки лучше местных тугриков.

На улице около моего велосипеда скромно стоял Боббер.

– Здравствуйте, Вильгельм Павлович.

– Привет, Шура, уезжаю я.

– Понятно, кто бы сомневался. Если уж такие карточки присылают, наверное, и паспортишко не забудут.

– Верно, Шура, так что бывай…

– Не плюйте в колодец, Вильгельм Павлович, пригодится воды напиться.

Я с интересом взглянул на участкового.

– Ты о чем, друг?

– Ну, придумайте что-нибудь, вы человек ученый, порученьице какое-нибудь. Все выполню. Я выполню, а вы меня отблагодарите. Времена-то какие наступают! Капиталец надобно иметь стартовый.

– Во как. Грамотный милиционер пошел.

– Я из народной милиции уходить собираюсь, Вильгельм Павлович. Кооператив хочу открыть. Раскручусь, вовек не забуду.

– Лучников что ли сагитировал?

– Почему Лучников? Много и без него разговоров ходит.

– А как кооператив-то назовешь, Шура?

Боббер оживился, в глазах заиграл огонек.

– О, это я давно придумал, Вильгельм Павлович. «Афина Паллада» назову.

Я вздрогнул.

– Почему?

– Просто так, название красивое. Понравилось.

Я выдал Бобберу 500 рейхсмарок и поручил навести справки о ростовском журналисте Моложавенко.

Весь день мне было нехорошо. Мысли путались. Ближе к вечеру я уволился с работы. Съездил на вокзал. Сделал еще кое-какие дела, домой вернулся поздно. Лучников бродил по квартире мрачный.

– Ты уедешь, и мне подселят какого-нибудь му-да-ка, – по слогам произнес он. – Что я буду делать? Вообще, наверное, с ума сойду.

Мне стало жалко соседа.

– А как же твои кооперативные планы?

Лучников махнул рукой.

– Бесполезно, брат, пустые мечтания, ты же знаешь…