Александр Афанасьев - Период распада часть 3

— Мы остановились!

Как назло заглох двигатель

— Из машины ни шагу! Открыть прикрывающий огонь!

Особенностью Мастиффа, да и всех других подобных машин, заказанных армией США, было то, что в них не предусмотрены были бойницы. Солдаты, находящиеся в машине, хоть и были в относительной безопасности — с решетками и навесной керамической броней Мастифф спокойно держал гранату РПГ, если не новая тандемного типа, и обстрел из пулемета ДШК с любого ракурса. Но — огневая точка была только одна.

— Что с ганнером?! Что с ганнером?

— Сэр, с ганнером хреново! — крикнул кто-то по внутренней связи

И не могло быть иначе — он то единственный попал под ударную волну. Если от осколков убережет щит — то вот от взрывной волны ничего не убережет.

— Цел!? Пусть кто-то встанет за пулемет!

За спиной, в третьей или четвертой машине кто-то все-таки открыл огонь на подавление по горному склону, пыль, поднятая взрывом, оседала. И в этот момент — еще один разрыв встал дальше по дороге, на обочине…

— Ракета! Ракетами бьют!

— Лис-три, я Аватар-девять, у нас IED, рядом с базой, колонна встала, есть пострадавшие. Нужна срочная медицинская эвакуация, как поняли?

— Аватар-девять, вас понял, машина уже вышла, повторяю — машина пошла к вам! Вопрос — вы под обстрелом, прием?

— Лис-три, положительно, нас обстреливают, огневые средства вне пределов прямой видимости, минометы или ракетные установки, прием!

— Аватар-девять, вас понял, машина к вам идет. Мы наведем удар, как только установим местоположение огневых средств, не высовывайтесь из машин, прием.

Второй взрыв — скорее всего все-таки мина — долбанул совсем рядом, их осыпало камнями и осколками.

— Сэр, медэвак прибыли. Медэвак прибыл!

Черт…

— Вытаскивайте пострадавшего. Я пойду с вами!

Сержант замотал лицо шемахом, глубоко вдохнул — и отрыл дверь, покидая уютное укрытие брони и бросаясь в злой и жестокий мир.

Пострадавшего ганнера уже вытащили из их машины, как назло это был Винсент и группа — два осталась без лидера. Он был весь какой-то серый, какими обычно бывают негры, когда им плохо и сплевывал кровь в пыль. Кровь сочилась и из носа, пахло выхлопными газами, порохом и кровью…

— Ты как? — заорал сержант, потому что ревели и моторы и пулеметы палили черт пойми, куда и вообще весь мир как с ума сошел.

— Сэр… нормально все. Отлежусь.

— Кой черт отлежишься! Мы не в патруле. Тащите его, пока и нас тут всех не накрыло к долбанной матери!

Двое из его команды, огневой команды — два держали здоровенного Винсента под руки, сержант не пойми зачем прикрывал — и так они его довели-дотащили до медэвака. Там никого из медиков не было, все ушли вскрывать наиболее пострадавший Баффало. Винсента сунули в зев громоздкого бронетранспортера — в нем можно было стоять в полный рост, он с трудом ел на кресло для сидячих раненых.

— Все нормально будет! — сержант хлопнул его по плечу — мы скоро вернемся! Семпер фи!

— Семпер фи, сэр. Спасибо…

На обратном пути они повстречали медика — тот сопровождал парней, которые тащили пострадавшего из Баффало.

— Сильно?! — проорал ему в ухо Гэтуик, полуобняв и склонившись к самому уху, чтобы было лучше слышно.

— Четверо! — проорал в ответ медик — один тяжелый. В основном ноги!

Та же самая ублюдочная ерунда. Взрыв — и несколько пострадавших с переломами ног. Как проклятье какое-то.

— Там я человека своего оставил! Он под взрывную волну попал! Выглядит хреново! Позаботься о нем!

— Принято! — ответил медик

— Давай! Удачи!

В этот момент — долбануло совсем рядом и собеседники решили, что с разговорами под огнем пора завязывать…

Дорога шла от огневой базы до аэропорта, дальше по правую сторону от дороги были казармы Афганской национальной армии, и дальше был уже сам Джей-бад, река Кабул тоже была по правую руку. Но сначала — надо было добраться до самого аэропорта.

Сам сержант Гэтуик молча оттолкнул одного из своих людей, встал в башенку ганнера за пулемет, здорово рискуя. Мало того — его машина теперь шла лидером колонны.

Сильно поврежденный взрывом Баффало оставили на дороге, теперь у них не было инженерной разведки, не было ни саперов, ни специализированной саперной машины. Кое-как объехав потушенный из огнетушителей Баффало, они устремились вперед.

У горы Ходжа-Ханафи они прошли горный участок, и вышли на ровную местность, мост на удивление не был взорван, хотя прикрывавший его чек-пойнт вел прикрывающий огонь куда-то на восток, и ему оттуда отвечали. Не останавливаясь, они прошли чек-пойнт и мост, тут дорога резко поворачивала на Шамархейль. Машин на дороге было много, в основном грузовики конвоев, многие из них стояли и они протискивались с трудом.

В Шармахейле стреляли, в небо летели трассеры и непонятно, кто стреляет, в кого и зачем. У самой обочины стоял светло-коричневый пикап афганской национальной армии, пулемета на вертлюге не было. Сержант, привычный к виду афганских армейских пикапов направил пулеметный ствол в сторону города — и только краем глаза заметил, что со стоящим в кузове афганцем что-то не то.

Боже!

У афганца был гранатомет! У этого проклятого афганца был гранатомет, и не привычный РПГ-7, а какая-то спаренная труба, и он поднимал эту трубу, чтобы положить на плечо, прицелиться в американскую машину и нажать на спуск.

Он не успевал развернуть тяжелую башню — понимал, что не успеет и развернуть и прицелиться и нажать на спуск, прежде чем афганец шарахнет по ним из этой трубы в упор. Башня была устроена так, что между бронестеклами и листами брони были промежутки, бойницы, достаточные для того, чтобы просунуть ствол М4 и нажать на спуск. М4 у него не было, и потому он сунул руку к кобуре, слава Богу открытой, а не такой какая принята в армии, вытащил свой FN* и открыл огонь из пистолета. Он просто высунул руку со стволом и открыл огонь по гранатометчику, раз за разом нажимая спуск, не целясь и молясь Христу, Аллаху, Будде и всем богам, о которых он слышал, чтобы хотя бы одна пуля попала в цель.

И пуля попала в цель. Он видел, через дорожную пыль он видел, как афганец вдруг дернулся и согнулся, а через секунду по машине забарабанили пули пятидесятого калибра с идущей второй бронемашины, превращая ее в груду искореженного металла. Афганец с гранатометом упал, и град пуль разорвал его на части…

Аэропорт — это в районе Каламукамхан — представлял собой страшное зрелище…

Все горело — горело так, как горят нефтяные скважины, не меньше. Дорога была запружена, не проехать никак, огонь был такой, как при горении нефти — черно-красный, это когда и огонь и черная гарь вместе, и он поднимался вверх не языками, а клубами, прогорая до конца уже в воздухе и превращаясь в столб жирного черного дыма, рвущийся к небесам. Было видно, что взорван чек-пойнт у поворота на аэропорт…