Александр Афанасьев - Сожженные мосты Часть 3

Целый день молодой граф Комаровский носился по штабу, по городу с поручениями своего отца, в штабе Варшавского военного округа, находившегося на той стороне Вислы, его уже знали в лицо и пропускали без пропуска. Рабочий день по восемь часов с перерывом на обед был не для него – хоть отец и устроил его на вольнонаемную должность, про то, что это работа, а не служба он и слышать не хотел. Служишь – служи. Так что день, когда он освобождался в восемнадцать ноль-ноль, был праздником.

Потом Елена тащила его в один из ночных клубов Варшавы – пан Ежи и не подозревал, что их так много. За короткое время они побывали в Коте, снова в Летающей тарелке, в Клетке, в Радуге (в Радуге он пробыл пару минут и выскочил оттуда как ошпаренный, потому, что понял что это за место, а эта чертовка довольно смеялась) – в общем везде. Потом когда часы на замках били полночь, а то и позже они ехали к Елене в Мокотув. Утром – на работу… Он похудел, осунулся, приобрел какой-то нездоровый румянец на лице и выглядел как загнанная лошадь. А чувствовал себя – еще хуже.

С утра отец вопреки обыкновению не вызвал его к себе. У него не было постоянного кабинета в министерстве и он обитал в одном из пустых, хозяин которого в данный момент учился в академии. Стол, стул, возможность подключить ноутбук – что еще надо. К нему мало кто заходил – обычно он приходил к людям сам, и чаще всего с дурными вестями. Отец как всегда – был скуп на похвалу и щедр на наказания.

Сейчас телефон не звонил – обычно он разрывался как проклятый – и граф Ежи позволил себе немного соснуть, прямо на стуле. Он знал кое-кого из лейб-гвардии, шестьдесят шестой, где служил сам цесаревич, знал, как десантники могут засыпать в любое время и в любом месте, как только представится такая возможность – но никогда не думал, что и сам будет спать точно так же урывками. Однако – пришлось, он закрыл глаза – и провалился в черную, бездонную пропасть сна, сна без сновидений. И сколько он так проспал – он не знал. А когда открыл глаза – увидел, что на стуле напротив него сидит отец…

– Солдат спит, служба идет…

– Прости… – граф лихорадочно протер глаза, пытаясь придать себе хоть немного делового вида – вымотался совсем.

– Вижу…

Вопреки обыкновению, отец не ругался, не устраивал разнос. Он…

Прятал глаза???!

– Жду приказаний.

Отец промолчал, и граф Ежи понял, что произошло что-то серьезное. Ледяная рука схватила сердце и сжала его – неужели Елена?

– Что произошло?

– Произошло… – отец помолчал – я примечаю, дама сердца у тебя появилась…

Елена…

– Что с ней?! Что?! Говори! Она – что?!

– Не кричи. Лучше ты мне скажи – что с ней?

– Что она сделала?!

Отец покачал головой, затем полез в карман. И выбросил на пыльный (граф Ежи никак не мог собраться и протереть) стол несколько пакетиков. Маленьких, полиэтиленовых пакетиков, полных белого порошка…

– Что? Что это такое?

– Это я хочу спросить, что это такое? – голос отца внезапно построжал – ответь мне, Ежи, что это такое?!

– Где ты это взял?

– Неважно. Ты возил ее в имение?

– И что?!

– Это привез мне Бронислав. Ты помнишь Бронислава?

– Помню. Но откуда он это…

– Оттуда. Ты был пьян и она тоже. Бронислав нашел это на полу, вместе со всем остальным из ее сумочки. Ни ты ни она не замечали ничего и разбросали вещи по дому.

– Он рылся в наших вещах?! Как он …

– Молчать!!! Бронислав служит нам, как и служил его отец! Он нам почти как член семьи! Он долго думал, прежде чем отдать это мне! Но решился – потому что он первым подсадил тебя на лошадь, он, не я – я тогда лежал в госпитале! И он не хочет, чтобы с тобой случилось дурное! Скажи – это твое? Тебе это нужно?

– Ты же знаешь, что нет. Это позор.

– Значит, это нужно ей – безжалостно припечатал отец

Граф Ежи откинулся на спинку стула, закрыл глаза. Безумный шабаш видений перед глазами – вот она направляет машину в лоб несущемуся навстречу грузовику, вот она смеется ни с того ни с сего. Вот ее перепады настроения, приводящие его в неописуемое бешенство – то она ластится как кошка, то ощетинивается…

А вот они едут из имения – и она, несмотря на то, что все вроде было нормально – огрызается на каждое слово.

Матка Боска…

– Что думаешь делать? – спросил отец

– Не знаю – ответил молодой граф, и это было правдой.

– А я знаю. В нашем роду никогда не было такого позора. И не будет. Тебе нужна мать твоих будущих детей. Та, которой нужна эта отрава, ею стать не сможет. Поэтому – забудь ее и найди себе нормальную даму из света.

Граф Ежи прищурился. Возможно, если бы отец не выдал все это ему в лоб, он бы и подумал: а зачем ему всё это надо. Но теперь – кровь вскипела, и ни о каком повиновении слову старшего, отца, не могло быть и речи. Поляк – не поляк, если он кому-то повинуется и поступает не так как хочет и считает нужным.

– Вот что, отец. Честь имени интересует меня в последнюю очередь. Как я захочу – так и сделаю.

Двое офицеров русской армии, два польских аристократа, молодой и старый, отец и сын молча смотрели друг на друга – и казалось, что они будут смотреть так друг на друга вечно, пока не рухнет этот мир. Потом отец, опершись на палку, поднялся со стула

– Воля твоя.

И вышел из кабинета.

Не доработав до конца дня граф бросил все дела – все равно в голову ничего не лезло, это не работа, а настоящее мучение. Выбежал из здания министерства, скорым шагом направился к тротуару, у которого был припаркована Мазерати. Серый туман стоял перед глазами…

– Осторожнее! – крикнул кто-то, кого граф не вовремя заметил на своей дороге – по ногам как по дороге!

– Пшепрашем, пан – бросил граф, не останавливаясь.

Как же так? Как так могло получиться? Почему, о Иезус это – именно ему?! Что теперь с этим со всем делать?!

Проблема наркотиков в Империи стояла, хотя и не так остро, как к примеру в Североамериканских соединенных штатах. Химики – а в России традиционно была одна из самых сильных химических школ мира, соперничающая с германской школой – синтезировали большое количество "легких" синтетических наркотиков, которые находили путь к сердцам молодежи – считалось, что это вовсе и не наркотики, а так, нечто чтобы хорошо повеселиться. Успешно ангажироваться – так это называли аристократы. Чек, марочка, штучка – на половине молодежных дискотек вам предложат это прямо у входа. На Востоке традиционно курили коноплю, добавляя ее в наргиле – курительную смесь для кальяна, это не считалось особо опасным, но коноплю выращивали и для поставок на север. Смертельно опасными были поставки героина через границу – этот наркотик, да еще дополненный синтетическими наполнителями в Афганистане вызывал мгновенное привыкание. Еще опаснее был перевентин, винт, который можно было сварить самому из доступных в продаже химических ингредиентов. Постоянно появлялись новые синтетические наркотики, вызывающие мгновенное привыкание и погружение в наркотическое рабство. Зверь не желал сдаваться так легко.