Сергей Лапшин - Последний довод побежденных

Я кивнул. Понятно, что ж тут непонятного? На том наша беседа и окончилась. Мой товарищ в принципе не был разговорчивым, а я, напротив, говорил слишком много. Не исключено, что в дурном настроении я способен был сейчас создать конфликт, который был бы лишним в нашей ситуации.

Фигово, конечно, что моя тяга к знаниям стоила мне располосованной спины. Бон опять же получил. Кстати, скажу вам серьезно, я удивлен, что он вписался за меня. Я бы вообще деньги поставил, что он в такой ситуации выполнит приказ, неважно, я там на перекладине или Зоя Космодемьянская. Ан нет. Ну что ж, пять баллов.

Впрочем, все это отнюдь не отменяло моего беспокойства за нашу дальнейшую жизнь. Я покосился на Бона, но спрашивать у него ничего не стал. Ни совета, ни его мнения. Не хватало мне еще выслушивать убежденного фашиста.

Забрали нас через два дня. Ровным счетом. К тому времени моя спина, будем откровенны, не зажила. Кожа покрылась болячками, которые при любом неудобном движении лопались, причиняя мне боль. Плюс ко всему у меня поднялась температура, я натурально «горел» и с трудом воспринимал происходящее. Ну что поделать, вполне естественная заживляющая реакция организма.

Лечить меня никто даже не собирался. Как, собственно, и Бона. Впрочем, мой товарищ чрезвычайно легко выдержал всю эту экзекуцию, да и процесс заживления у него шел лучше, чем у меня.

Следует отдать должное, Бон со всей возможной старательностью за мной ухаживал. Кормил, поил, старался обмывать спину и класть холодные компрессы на голову. Я поначалу возражал, но очень быстро перестал. Просто не было уже ни сил, ни желания. В дерьмовом самочувствии растворился мой скепсис и желание впрыснуть яд ближнему своему. Поэтому я больше молчал, молча пил, молча хлебал поданную еду, совершенно не чувствуя вкуса, и молча спал. Молча справлял естественные нужды, и с Боном особо разговоров не заводил. Впрочем, и он не был феерично общительным.

Кроме моего самочувствия нашему общению препятствовали и другие факторы. Ну, к примеру, нам тривиально не о чем было поговорить. Я всю жизнь считал подобных Бону не более чем узколобыми фашистами и мнения своего даже сейчас не изменил. То есть поймите меня правильно, я очень был благодарен ему за заботу обо мне, но, тем не менее, говорить мне с ним было не о чем.

Ну, положим, он заступился за меня. Однако не было ли это инерцией, порожденной нашими совместными пристрастиями в пользу одного и того же клуба? Или своеобразной благодарностью за то, что я его не бросил в махаче, в котором нас подрезали? Не стану скрывать — я просто не верил Бону. Это был совершенно чужой для меня человек, чуждый моей среде обитания.

Идеи фашизма в России — удел ограниченных людей. Тех, кому проще спихнуть вину за разруху в стране, воровство и бюрократизм на иммигрантов. Не спорю, многие из «правых» пропагандируют здоровый образ жизни, чистоту крови, и эти вещи я готов признать и принять. Однако, сосредотачиваясь на следствии проблемы, а отнюдь не на самой ее фабуле, игнорируя предпосылки, приведшие к ее возникновению, ни к чему не придешь. Глупо громить рынки и лупить дворников. Иди и убей чиновника, разрешающего въезд иммигрантам, милицейского начальника, закрывающего глаза на беспредел на улицах, вот это будет польза. Реальная, видимая польза. Все остальное — баннеры на трибунах, погромы, охота за чернозадой мелочью, все это шлак. Все эти действия никогда не затронут тех, кто вправе решать в России. «Россия — для русских» говорят либо придурки, либо провокаторы. Помните, чьи это слова? Так что, фашизм в России как метод борьбы с засильем иностранцев и системой власти — химера.

На третий день нашего заключения в сарае нас наконец выпустили. Открыли ворота, внимательно осмотрели и связали руки за спиной. Пока мы промаргивались, пытаясь заново привыкнуть к яркому солнцу, нас, подгоняя пинками, загрузили в тентованный грузовик, заставив там лечь на пол. Приятного, я вам должен сказать, мало. Даже если учитывать, что пол был более-менее чистый, по крайней мере, подметенный, лежать нам с Бонном предстояло на пузе, и ловить в него все встречные-поперечные занозы. По бокам, у стенок каркаса разместились уже знакомые нам «вооруженные хиви» в своем оливковом обмундировании, которые зорко следили за тем, чтобы мы с места своего не могли ни встать, ни сесть, ни даже шевельнуться.

Честно говоря, такая позиция — исключительно на животе — унижала. Мало того, за закрытым бортом она еще и не позволяла ничего увидеть. Так что куда нас везут и с какой целью, можно было только предполагать. По крайней мере, из поселка мы выехали. Данный вывод я делал на основе нескольких поворотов, которые были исполнены в населенном пункте, а затем я основывался на длительном прямом участке — явно грунтовой дороге.

Так вот, именно в процессе перемещения по этой дороге и произошло то, что в моем словаре именуется просто «экшн». Нет, изначально вообще ничего не предвещало. Всего лишь Бон, уложенный ко мне голова к голове, повернулся, и прошептал на ухо:

— Берешь на себя заднего. Мои по бокам, твой задний. Понял?

Естественно, я не понял. Вернее, как, догадался, что речь он ведет о расположении военных, двоих по бокам от нас и еще одного в стороне, где кабина. А вот что такое «берешь» — мне было неизвестно. Как, собственно, и вся задумка Бона. Однако через пару секунд я весьма отчетливо осознал, чего именно он хотел.

Потому что мой товарищ перевернулся через спину, одновременно подгибая под себя колено. Данный маневр позволил ему в одно движение вскочить на ноги, не задействуя связанные за спиной руки. Далее Бон, толком не установив равновесия, зарядил весьма удивленному его действиями военному прямо в голову. Сделано это было толково, причем настолько, что даже я не позавидовал пострадавшему. Бон, не мудрствуя лукаво, энергию своего подъема, которая грозила его свалить на бок, запечатал в одновременном движении ноги. И бил грамотно, как учат в залах — выстрелило бедро, и лишь затем распрямилось колено, как плеть. Ага. Именно, как плеть, которой не так давно развлекались эти ублюдки.

Щелкнуло знатно. Прилетело военному снизу, под челюсть, отчего его голова мотнулась, будто бы отдельно от тела, стремясь сорваться с шеи и улететь. Я кое-чего повидал в уличных драках и сказать мог наверняка, что данный экземпляр выбыл из игры надолго. Подобный удар, если его еще и не ждешь, будет иметь последствиями как минимум сотрясение мозга. Никак не меньше.

Впрочем, это занимало меня мало. Исполняя завет Бона, который стал мне наконец-то полностью ясен, я сам повернулся через колено, как сделал это мой товарищ. Столь же хорошего акробатического этюда, к сожалению, у меня не получилось. Не знаю, может, Бон изучал какую-нибудь секретную тактику боя с завязанными руками или еще чего, но я совершенно не сумел удержать равновесия. И вместо красивого повторения виденного пируэта, просто врезался спиной и горбом в сидящего на скамейке «вооруженного хиви», припечатав его к тентованному борту и фактически оказавшись у него на коленях. Как раз у того, которого Бон избрал в качестве второй своей мишени.