Евгений Красницкий - Отрок (XXI-XII)

- Чиф, рядом! Сидеть! - Мишка ухватил пса за ошейник.

"Лука - профессионал. Вырубить трех пацанов голыми руками для него не проблема, даже с риском, что кто-нибудь из них может успеть полоснуть ножом, но Чиф - это серьезно. Если он повиснет на руке или, не дай Бог, доберется до горла,… пусть даже только с ног собьет,… зарезанного татя Лука сам видел".

- Сидеть! - Точно таким же тоном, как Мишка на Чифа, Лука прикрикнул на зашевелившихся у костра мужиков. - Шутейно мы…

- А щенком меня не зови! Моя мать не сука! - Мишка немного помолчал. - Все еще хочешь играть, Спиридоныч?

- Поиграли уже. - Лука сплюнул в сторону. - Младшая стража выиграла.

- Вира с тебя, дядя Лука. Выслушаешь меня, но рукам воли не дашь.

- Гм. Ну, слушаю.

- Сотня медленно умирает. Прибавки от своих почти нет, со стороны не берем. В первом же серьезном бою, сколько-то народу потеряем. А боев будет много - Владимир Мономах при смерти. В Турове сел Вячеслав, но если Киев Мономашичам не достанется… Дальше объяснять?

- Не дите, понимаю. - Лука нервно дернул головой.

- Если сгинет воинская сила, всему Ратному - конец. Пополнять сотню извне, сам понимаешь, не дадут. Единственный выход для сохранения и увеличения воинской силы - дружина боярина Корнея. Тот, кто пойдет к нему, останется воином, остальные будут платить за защиту. И вся округа тоже, куда достанем. На это и будем содержать войско. Ближникам боярским - деревеньки с холопами, дружине - корм и добыча.

- Почему сам - Лука кивнул в сторону палатки деда - не говорит?

- А ты бы сказал? С пацана же какой спрос?

- Когда?

- Медленно, постепенно. Князьям не до нас будет.

- Понял. Ты того… не держи зла, погорячился.

- Все понимаю, ты не первый.

- Даже так? - Мрачное выражение лица Луки мгновенно сменилось настороженным. - А кто еще?

- Ты бы ответил?

- Хм, - Лука криво ухмыльнулся - вот тебе и Младшая стража: пацаны, игрушки. Передай деду: на четыре десятка может рассчитывать.

- Передам.

Лука развернулся и пошел назад, к своему костру, а Мишка по очереди оглядел Матвея и Роську.

- Вы откуда взялись?

- Крестная забеспокоилась. - Объяснил Роська. - Темно уже, а ты ушел, и нету.

- Все слышали и видели, но мало что поняли. Так?

- А чего это вы с ним… - начал, было, Матвей - Ничего не видели, ничего не слышали, понимать - нечего! - Быстро перебил Роська.

- Верно мыслишь, капрал! Пока Демьян лечится, бери на себя десяток. Ребят постепенно, по мере выздоровления будем на учебу ставить. Ты - командуешь, Кузьма - учит.

- Слушаюсь, господин старшина!

- Как спина?

- Полегчало. Юлия, не знаю как по батюшке, просто волшебница, а говорит как! - Голос у Роськи потеплел. - Я матушку вспомнил…

Мотька ревниво засопел.

- Со мной тоже… говорила.

"Поздравляю, сэр, у Вас на глазах происходит формирование любовного треугольника. И углов, надо понимать, будет все прибавляться, она же со всеми профессионально поработала, а они - все сироты, ласкового слова не слышали с младенчества. Блин, пресекать надо в зародыше, только как?".

- Ребята, вы на голос ее не очень-то ведитесь. Это - лекарское искусство: успокоить, приласкать, пожалеть. Лекарок этому с детства учат, и она так с каждым больным или раненым разговаривает, не только с вами.

"Бесполезно… слушают, но не слышат. Только этого мне не хватало. Как их ножевому бою учить, если они из-за Юльки тут же резаться начнут? Ну, нет, лекарка моя любезная, сама напортачила, сама и исправлять будешь!".

- Ладно, сами потом убедитесь. Сейчас, давайте, на ночь устраивайтесь. Роська, обойдешь всех, посмотришь, как устроились, потом мне доложишь. Я у деда буду.

- Слушаюсь!

Мишка, сопровождаемый Чифом, быстро зашагал к фургону. Как он и предполагал, все женщины собрались там. Как только Мишка сунулся по полог, разговор прервался и все головы повернулись к нему.

- Тетя Настена, неприятность у нас, Юлька парней моих подпортила, может плохо кончится.

- Что? Как это подпортила?

Вопрос прозвучал строго, даже грозно, но было понятно, что строгость эта адресована не Мишке. Юлька тоже сразу все поняла и попыталась "отыграть" тему:

- Минька, ты чего болтаешь, за кашу, что ли обиделся?

Дело, однако, казалось Мишке очень серьезным, поэтому он, не глядя на Юльку, по-прежнему обращался только к Настене.

- Ты же знаешь, как она голосом завораживать умеет, а ребята, все - сироты, ласковое слово и не помнят, когда в последний раз слышали. Мотька с Роськой уже волками друг на друга глядят, а постепенно и другие выздоравливать начнут. Обучим их оружием пользоваться, а они друг в друге дырок наделают.

Бзынь! Подзатыльник, исполненный опытной лекарской рукой, мгновенно вышиб из Юлькиных глаз слезы.

- Мама! Я же, как лучше хотела, они даже боли не чувствовали!

- Все силу свою пробуешь? Я тебе что говорила?

Бзынь!

"Влипла подруга. А ситуация-то, такая же, как с моими ребятами. Дети же еще, а в руках сила: у них - оружие, у нее - власть над сознанием. Силы своей не понимают, страха не ведают, ответственности,… и слово-то такое им не известно. А то ли мы делаем, вообще? Не натворить бы беды, но и назад ходу нет. Думайте, сэр Майкл, управление персоналом - тоже наука".

- Тетя Настена, она же не знала, что они…

- Должна было понять, на то и лекарка. Если слишком легко ей поддались, значит, что-то не так. А она решила, что это она - такая сильная, да умелая!

Бзынь!

- Мама!

Бзынь!

Мишка уже открыл рот, чтобы вступиться за Юльку, но его опередила мать:

- Настя, будет тебе, мозги выбьешь!

- Было б, что выбивать…

"Нет, Настена и правда здорово разозлилась, надо как-то отвлечь. Ну-ка, сэр, спасайте прекрасную даму!".

- Тетя Настена, можно сказать?

- Что еще?

- Если уж это… не знаю, как назвать, появилось, то убить это уже нельзя, надо, наверно, попробовать чем-то заменить. Ну, вот, мама у них у всех крестная, так может быть можно это на нее перевести как-нибудь? И еще: они ни семейной жизни, ни родства не помнят, или не знали этого вообще. А неприкосновенность родни им как-то внушить тоже нужно…

- Поняла я тебя, поняла! Слышишь, лахудра? - Настена сердито глянула на дочь. - Никто его не учил, а все лучше тебя понял! Больше к пацанам и близко не подходить! Я сама ими займусь, они у меня узнают: что такое ласковое слово! Про тебя, свиристелку забудут, как и не было! Перестань реветь! Сама виновата! А насчет семейных дел…

- Настя, - подала голос Татьяна - я бы к себе кого-нибудь взяла. У Ани-то своих пятеро, а у меня двое.

- Михайла, - Настена обернулась к Мишке - сколько их у тебя всего?

- Четверо.

- А тот, что в село приехал?

- Мамин племянник, Петькой зовут.

- Мотю я бы взяла. - Уже помягчавшим голосом проговорила Настена. - Он Юльке толково помогал и ни крови, ни ран не боится, есть у парня склонность к лекарству. Да и этой - Настена кивнула на Юльку - полезно понюхать, как мужиком в доме пахнет.