Евгений Красницкий - Отрок (XXI-XII)

- Ты… ты колдун?

- Глупости! Если кто и колдун, то Илья. Ни слова не произнес, а столько тебе сейчас рассказал, словами такого и не скажешь никогда.

Илья неожиданно зло процедил:

- Зверь ты, Михайла, с людьми, как с куклами…

- Илья, ты же сам согласился!

- Бешеный Лис, как голого выставил…

- Илья, прости дурака, не подумал… - Мишка действительно ощутил острый приступ стыда. - Илья! Ну хочешь на колени встану? Прости пожалуйста, я же Афоне помочь хотел. Ты же сам знаешь, как это важно, сколько ты по лицам раненых понимать умеешь! Ты же ни одну жизнь спас, когда они сказать не могли, а ты догадался…

- Паршивец, и уговорить-то умеешь! Ох поплачут девки от тебя!

- Не сердишься? Илья, вира с меня: выпрошу у дядьки для тебя самострел, бесплатно.

- Ладно… самострел. - Илья неожиданно хихикнул. - Афоня, ты на его рожу сейчас смотрел?

- Ага! Здорово!

- Хе-хе, Михайла, как я тебя! А?

- Притворялся? - Понял Мишка. - Знаешь, как это называется?

- Не-а!

- Мордой об стол!

- Ха-ха-ха, го-го-го, Афоня! Вот такого лица, ха-ха-ха, ты еще… ты еще не видел!

- Которое, го-го-го, об стол?

- Ага! Ха-ха-ха и об лавку тоже!

Проезжающий мимо ратник придержал коня.

- Чего ржете, мужики?

- Губан, ха-ха-ха, у тебя… ха-ха-ха, случайно стола… с собой, нету?

- Чего?

- Го-го-го, а лавки?

- Гы-гы-гы, чего… ржете-то?

- А ты, ха-ха-ха… чего?

- Не… гы-гы-гы… не знаю.

- И мы, ха-ха-ха, не знаем… но без, ха-ха-ха, но без стола - никак!

"До чего же ЗДЕСЬ с юмором просто, вроде ничего особенного и не сказал. Не избалованы люди телевизором, ни одного писателя-сатирика, ни одного шоумена. Минут через пять весь караван ржать будет, а спроси "почему?", не скажут. Но как Вас, сэр, Илюха обул! Артист! А Вы говорите: шоуменов нет".

Мишка проснулся, как от толчка. Рядом в санях храпел и постанывал Афоня, еще дальше, на толстом слое лапника, завернувшись в облезлую медвежью шкуру, сопел с присвистом Илья. Мишка попытался определить, что же его разбудило. Нога, практически не беспокоила, к афониному храпу он притерпелся, других шумов, вроде бы, не было. Огромный стан, в котором расположилось несколько сот человек, с вечера угомониться не мог очень долго. Где-то плакали дети, кто-то, на ночь глядя, вдруг решил, что припас мало дров и стучал топором, потом чего-то испугались лошади, потом еще что-то случилось. Большое сборище людей и животных всегда успокаивается очень медленно, то и дело оживляясь локальными очагами шумов и беспокойства.

Сейчас над станом стояла тишина, костры слабо тлели, морозец ощутимо усилился, похоже, дело шло к утру. Что же, все-таки, его разбудило? Мишка еще раз окинул взглядом все пространство, открывающееся ему из лежачего положения и уже надумал сесть в санях, как уловил краем глаза какое-то движение. От ствола одного из деревьев отделилась белесая тень и пробежав несколько шагов в сторону дремлющего у костра часового, припала к снегу.

"Маскхалат, бесшумное движение, явное намерение снять часового. Привидение или чей-то спецназ пожаловал? Вижу только одного, но могут быть и другие, если, конечно, спецназ".

- Илья! - Позвал Мишка шепотом. - Илья, проснись.

- Да не сплю я. - Так же шепотом отозвался обозник. - Что случилось?

- В стане чужие, к страже подбирается кто-то.

- Не показалось?

- Нет, я его и сейчас вижу. До самострела моего, не поднимаясь, дотянуться можешь?

- Могу, может, шумнуть?

- А стрелу словить не боишься? Взводи самострел и незаметно подай мне.

- Как его лежа-то?

- Упри в сани, сам на бок повернись, чтобы колено вверх не торчало.

- Сейчас. - Илья деятельно заворочался, впрочем, почти бесшумно.

Тень продвинулась еще на несколько шагов. Щелчок взведенного самострела показался оглушительно громким, лазутчик припал к утоптанному снегу.

- Михайла, руку опусти.

Голос раздавался снизу, Илья каким-то образом умудрился вползти под сани. Мишка опустил руку и нащупал приклад.

- Лежа-то стрельнуть сможешь?

- Смогу, а ты приготовься опять зарядить, может быстро понадобится.

- Угу, сразу под сани суй, я тут приспособился.

Часовой приподнял голову, огляделся и снова подпер подбородок кулаком.

"Да уж, не видал ты, раздолбай, плакатов "Несение караульной службы - выполнение боевой задачи!", зарежут, ведь, как куренка".

- Михайла, ну, чего? - Донесся из-под саней сиплый шепот Ильи.

- Т-с-с…

Белесая фигура вскочила на ноги и метнулась к часовому. Мишка нажал на спуск, болт ударил лазутчика куда-то в район поясницы, тот в падении все же дотянулся до часового, но удар пришелся по ногам. Разгильдяй караульный вскинулся спросонья, свалился с чего-то, на чем сидел, и прямо в его уже открывшийся для крика рот, оттуда-то слева ударила стрела. Илья буквально вырвал самострел из опущенной мишкиной руки, и через пару секунд, показавшихся вечностью, из-под саней раздался вожделенный щелчок.

"Блин, всего два болта осталось, где же этот лучник? В Демкиной сумке еще десяток болтов, но не достать, шуметь нельзя, на звук выстрелить могут".

Мишка до боли в глазах всматривался, туда, откуда, по его представлению вылетела стрела. Вдруг, из темноты, пришло ощущение чужого враждебного взгляда, направленного прямо в лицо, а напряженный до предела слух уловил тихий скрип, такой, какой должен издавать натягиваемый лук. Мишка нажал на спуск и тут же какая-то сила вырвала самострел из рук и швырнула на снег рядом с санями. Илья, словно змея из норы высунулся из-под саней и втянул самострел в свое укрытие.

"Ну все, сейчас замочат! Лежу, как мишень, он меня видит, а я его нет".

Забыв о ране, он, насколько мог быстро, перевалился через край саней, плюхнулся на снег и чуть не взвыл от боли в ноге. Тут же ему в руки сунулся самострел.

- Сможешь из порченого-то?

- Один хрен - последний болт.

Из саней послышался сонный голос Афони:

- Мужики, вы чего?

- Лежи, Афоня, не шевелись!

- Чего случилось-то?

- Тихо, ты!

Где- то в стороне раздались крики: "Вон он, держи! А-а-а! Уходит!". Зычный голос Рябого: "Десяток, по коням!"

- Все, Афоня, можешь орать. - Разрешил Илья.

- Чего орать-то?

- А чего хочешь, то и ори. Михайла, тебя опять зацепило?

- Нет… нога! Уй, блин.

- Потерпи, парень, сейчас головню принесу - посветить.

Илья потрусил к костру и нарвался на окрик Луки, выросшего, словно из-под земли:

- Не шляться! Следы затопчешь. Складень, Софрон, быстро, пока не натоптали, разберитесь. Эй вы! Никому не вставать, хоть одна сука поднимется, пристрелю! Что, не понимаешь? Ну, на!

Щелкнула по кожаному наручню тетива, в темной массе полоняников раздался чей-то вскрик. Сразу же за ним взвился истеричный бабий вопль:

- Луня-а-а!!!