Евгений Красницкий - Отрок (XXI-XII)

Со мной, не со мной, а мужика-то я кромсал так же, как дед тех двоих - в санках. Это что ж выходит? У Вас, сэр Майкл, только рациональная составляющая личности своя, а эмоциональная - наследственная, лисовиновская? То-то летом Вы на деда с кинжалом поперли! Прадед собственного сотника, как свинью зарезал, Дед… Выходит - это наследственное. Если вожжа под хвост попала, авторитеты побоку, зверь наружу лезет, а не угробиться при этом, позволяют только наработанные рефлексы. А Юлька? Может, потому и стояла столбом, что, когда Демку лечили, она во мне зверя почуяла? Да нет, потом она себя, вроде бы нормально вела…Или мать позже объяснила? Блин, сэр, вы же с таким характером, как противопехотная мина - лежит себе лежит, а потом к-а-а-к ахнет! Нет, над этим всем надо крепко подумать, или Нинею расспросить? Во всяком случае, какой-то предохранитель нужен, а то дров наломаю, мало не покажется.

А Илья мужик интересный. Кто бы мог подумать, оказывается, предтечами таксистов были не ямщики, а обозники. Такие же разговорчивые, информированные, всякого повидавшие и очень полезные. А режут их, почем зря! Любой воинский отряд только и мечтает, что на вражеский обоз наехать. Добычи много, а сопротивление почти нулевое. Вот кому самострелы бы пригодились! А что, это - мысль!

По нынешним временам, дружина без обоза - никуда. Оружия на себе прут столько, что еще что-нибудь: продовольствие, боеприпасы, медикаменты, всякий другой необходимый груз - ни человеку, ни коню не под силу. Если у деда будет своя дружина, то должен быть и свой обоз. Интересно: эти десять обозников сами пошли или их Лука заставил?".

- Дядька Илья! - Мишка решился, все-таки, "проснуться".

- А-а, проснулся? - Обозник вроде обрадовался Мишкиному пробуждению и тут же заботливо поинтересовался: - Нога не болит? Может, мерзнет?

- Болит, но не сильно.

- Просто болит или дергает?

- Просто болит.

- Тогда не страшно. Чего проснулся-то, по нужде надо? Остановиться?

- Нет, ничего не нужно.

- Ты, парень, не стесняйся, я раненых за двадцать, с лишком, лет перевозил, и не сосчитаешь, все умею и всякое видел. У меня богатыри рыдали, как дети, и парнишки умирали, которым еще жить бы и жить. Один раз даже баба у меня в телеге рожала. Вот история была! Я как раз переднее колесо на место ставить собрался, а она как схватится за обод, да как заорет! Я к себе колесо тяну, а она - к себе, старшина подбежал: "Вы что, с ума посходили?" - спрашивает, а потом разобрался, в чем дело и приказывает мне: "Так и держи, ей так легче". Ну я, как дурак, с колесом все время, пока она рожала, и простоял.

- А твой обоз громили когда-нибудь?

- Было дело. - Посерьезнел Илья. - Два раза я в такую неприятность попадал. Один раз, я еще совсем пацаном был, нурманы с цареградской службы через наши земли к себе возвращались. Ну, как у них и водится, грабили по пути, где силы хватало. Мы им, как раз на переправе и попались. Почти всех вырезали, я только тем и спасся, что телега опрокинулась, я в воду упал, и течением меня в сторону отнесло. Потом сотник Агей их на переволоке догнал, и тоже всех до одного порешили. В ладьи ихние покидали, кого и живым еще, да сожгли. У нурманов, правда, говорят, обычай такой - умерших князей, да воевод вместе с ладьей сжигать. Так что, Агей им всем, вроде как честь оказал…

А второй раз, когда с Волыни уходили. Нагрузились так, что еле ползли. Волыняне на ратников-то наскакивать опасались, крепко их тогда побили, а на обоз, хотя и с охраной шли, несколько раз налетали. У меня в телеге здоровенная бочка с вином стояла, удачно так, со спины меня от стрел берегла. И надо же было такому случиться, что сразу двумя стрелами ее пробило. Вино и потекло. Наши подбегают по одному, шлемы под струйки подставляют, и мне дырки заткнуть не дают. И главное что? - Илья с досадой шлепнул себя по колену. - Каждый говорит: "Подожди, я вот наберу, а потом затыкай". А потом еще один и опять тоже самое, и конца этому не видно.

Надрызгались все! - Илья мечтательно прикрыл глаза и пошевелил усами, словно принюхиваясь. - И ратники и обозники, одни лошади трезвые, хотя и моя лошаденка чего-то пошатывалась, нанюхалась, наверно. А волыняне опять наскочили! Тут бы нам всем и конец, да Лука Говорун - пьяный, пьяный, а сообразил - всадил стрелу в самый низ бочки. Винище - струей, запах - на всю округу, волыняне - все ко мне, а я от них. За стремя кого-то из ратников ухватился и дай Бог ноги! В жизни так никогда не бегал!

И что обидно: выпил меньше всех, а разило от меня, сильней, чем от всего десятка, потому, как облился, пока дырки затыкал, с головы до ног. Отогнали волынян, вернулись - бочка пустая. Кто все выпил? А Илья: от него за версту шибает! С тех пор на меня выпивку не грузят, даже квас не доверяют.

Илья горестно понурился, а Афанасий мелко затрясся от сдерживаемого смеха.

- А если бы у вас самострелы были? - Спросил Мишка.

- Что лук, что самострел - для хорошего выстрела сила нужна, да сноровка. А в обозе кто? Слабые, увечные, не вояки одним словом.

- С моим самострелом сила не нужна, возьми, глянь. - Мишка протянул свой самострел Илье. - Видишь рычаг сбоку? Упираешь самострел в землю, или еще куда-нибудь, нажимаешь ногой на рычаг и готово. Тут не сила, а вес нужен. Я меньше двух пудов вешу, а мой болт с полусотни шагов доспех пробивает.

- Интересно, - оживился обозник - дашь стрельнуть?

- Стреляй, не жалко. Можно и на ходу, в днище саней упри.

- Ты из него тогда волков-то настрелял?

- Ага, так же вот, в санях ехал. Дави ногой, пока не щелкнет.

Илья упер самострел и нажал на рычаг ногой.

- Легко идет!

- Так на меня рассчитано, ты же тяжелее. Тебе можно самострел более тугой сделать, дальше бить будет.

- А целиться как?

- Приложи к плечу, левый глаз зажмурь, а правым смотри вдоль болта… Да куда ты, лошадь убьешь!

- Я не в лошадь, вон пень возле дороги. О! гляди-ка, попал!

Илья уважительно оглядел оружие и вернул его хозяину.

- Вот, а если у всех обозников по такому будет?

Обозник хитро ухмыльнулся, расправил свои могучие усы и выдал вердикт:

- Хе-хе, тогда бы из той бочки вообще решето сделали!

- Я же о деле говорю, - обиделся Мишка - ты что думаешь: если пацан, так только глупости болтать могу?

- Не, пацан пацану рознь. Ты, Михайла, пацан умственный, книги, говорят, читаешь. Да вот незадача: сколько такая вещь стоит? Обозники народ не богатый.

- Обоз и из сотенной казны вооружить можно, для дела же, не для баловства. И себя защитите, и сотню, при случае сзади прикроете.

- А Пинька-десятник потом будет трепать, что Корней, это придумал, чтобы сотенные деньги сыну отдать. Самострелы-то Лавруха делать будет!

- И что? Никто Пимену пасть не заткнет?

- Он десятник, и подпевал у него много, всем пасть не заткнешь.