Евгений Красницкий - Отрок (XXI-XII)

- Ну и язва ты, все-таки!

- А ты думал, что платок привез, так я перед тобой половиком стелиться буду?

- Нет, я думал, что ты почувствовала, как мне кличка "Бешеный" подходит, и я тебе опротивел - Сам для себя неожиданно, признался Мишка. - Ты же меня ВСЕГО тогда почувствовала… поняла. Я, ведь и правда, бешеным бываю.

- Ты книжек поменьше у попа читай! - Насмешливо ответила Юлька и, неожиданно посерьезнев, добавила: Да какой же мужик без ярости? Кому он нужен? Только в обоз!

- Боярин - "Бо ярый". Так?

- Слава Богу, не все мозги еще отбили!

- А еще: "Делай, что должен, и будет то, что будет"?

- А как же иначе?

- Бывает и иначе. - Мишка попытался сходу привести какой-нибудь пример, но не успел ничего придумать - Юлька безапелляционно заявила:

- Не бывает! А если бывает, то - не мужик!

- А как же бабы за обозников замуж выходят?

- А и они не бабы. Знал бы ты, сколько уродов с виду обычными людьми кажутся! Только мы - лекарки - и знаем. Иного бы и не лечить, а отравить, чтобы не плодился.

- Что? И это лекарка говорит?

- Ты Чифа привез?

"Блин, опять. Ну как с ней разговаривать?".

- Привез.

- Мы с Мотей могилку выкопали, место хорошее - под деревьями…

Голос у Юльки потеплел, в нем появились завораживающие лекарские интонации.

- Не надо, Юль. - Мишка досадливо поморщился. - Перестань.

- Чего не надо?

- Не действует на меня твой лекарский голос, говори как обычно.

- Подумаешь, очень надо!

Юлька возмущенно фыркнула, и выскочила вон. Понятно: "главный калибр" дал осечку. Мишка вовсе не хотел ее обижать, но по сравнению с тем, как утешала его мать, юлькины психологические экзерсисы показались такими фальшивыми…

- Михайла! - Голос старосты вернул Мишку к действительности. - Уснул, что ли?

- Что, Аристарх Семеныч?

- Где грамота от епископа? Давай сюда!

- Так у тебя должна быть, Аристарх Семеныч, я как с сестрой передал, больше ее не видел.

- Да? Ну, значит, у меня. Всего не упомнишь. - Староста Аристарх поглядел туда-сюда, будто грамота могла валяться где-то тут, на дворе. Ничего, естественно, не обнаружил, и принялся излагать пастырское послание по памяти: - Значит, так: упрекает нас епископ Туровский Кирилл, за то, что пастырь наш отец Михаил в болезни неухожен, неприсмотрен…

Нынешней ночью Мишка совершил преступление - выпустил пленного волхва, захваченного в Куньем городище. Дождавшись, пока все шумы на подворье затихнут пришкандыбал на костылях в сарайчик, где держали пленного волхва, долго чиркал кресалом, наконец зажег огарок свечи. Волхв - нестарый еще мужик, закутанный в традиционный для волхва плащ из белой шерсти, сильно перепачканый, лежал в углу связанный по рукам и ногам, на свет и произведенный Мишкой шум даже не обернулся.

- Я пришел тебя отпустить. - негромко произнес Мишка. - Вот тут: топор, немного еды, огниво - в дороге пригодится. Покажу тебе лаз через тын. Выберешься, повернешь налево, пойдешь…- Волхв никак не реагировал на мишкины слова, хотя должен был проснуться, если вообще спал. Поэтому Мишка на всякий случай спросил: - Ты хоть слушаешь? Голос-то подай.

- Слушаю. - Глухо отозвался волхв.

- Тогда обернись. - Потребовал Мишка.

Волхв заворочался на соломе, сощурил глаза на свет свечи.

- Пойдешь налево вдоль тына, - продолжил Мишка с того места, на котором прервался - пока не выйдешь к речным воротам. Там увидишь мостки через реку, а на том берегу дрогу. Эта дорога выведет к Нинеиной веси. Знаешь Нинею?

- …

- Чего молчишь? Знаешь или нет?

- Слыхал. - Волхв опять ответил односложно и таким голосом, будто был недоволен, что Мишка его разбудил.

- До Нинеиной веси по дороге полдня пути, к утру доберешься. Даже если наши и вышлют погоню, Нинея тебя не выдаст, но, скорее всего, погони не будет. Куда идти дальше - твое дело.

Мишка снова сделал паузу, но волхв молчал. Не удивился, ничего не спросил, пришлось давать объяснения по собственной инициативе, не дожидаясь расспросов.

- Отпускаю тебя не просто так: передашь весть и ответишь на мои вопросы, после этого будешь свободен. Согласен?

- Кому весть? - Волхв, наконец, проявил хоть какое-то любопытство.

- Не знаю, сам думай или у Нинеи спроси. Весть такая. - Мишка пригнулся поближе к волхву, насколько позволяли костыли, и заговорил медленно и отчетливо, что бы мужик все правильно понял и запомнил. - Тот поход на языческие капища и селения, про который ты знаешь - не последний. В Турове завелся грек, зовут Илларионом, служит секретарем митрополита. Этот Илларион надумал собрать полк из монахов, обученных воинскому делу. Можно сказать и иначе: основать монастырь для воинов. Полк этот никому из князей подчиняться не будет, епископу - тоже. Только митрополиту Киевскому, а может быть, даже и патриарху Царьградскому. В Турове, несколько дней назад, по велению епископа, сожгли живьем двух ведунов. Если затея Иллариона удастся, и он наберет силу, уставит такими кострами всю Русь. Пресекать это надо быстро, пока Илларион в силу не вошел, потом будет поздно. Все понял?

- Понял, руки развяжи. - Волхв снова отвернулся от Мишки, подставляя связанные за спиной руки.

- Нет, - Мишка распрямился и сделал шажок назад. Нападения он не боялся, но чувствовал себя на костылях неуверенно, а того, на что способен волхв, даже связанный, представлял себе плохо. - Пока на мои вопросы не ответишь, не развяжу.

- Дурак! - Пробурчал пленник, все еще лежа спиной к Мишке. - Я ни рук не ног не чую, как пойду?

- А никак. Не станешь отвечать или соврешь, оставлю тебя здесь, а весть сам найду как передать.

- Спрашивай. - Волхв снова повернулся лицом к собеседнику.

- Заклятье на Татьяну накладывал?

- Тебе-то что?

Мишка немного выждал, но продолжения не последовало, тогда он сделал вид, что поворачивается к двери пригрозил:

- Или отвечаешь, или я ухожу.

Угроза не подействовала, волхв молчал, пришлось действительно развернуться и шагнуть к двери, только тогда за спиной прозвучало:

- Накладывал… чрево затворял.

- Почему не сразу подействовало? - Быстро спросил Мишка.

- Случается… иногда… - Пленник попытался пожать плечами, но из-за неудобной позы и веревок получилось лишь склонить голову к левому плечу.

- А не потому ли, что ей о твоем заклятье рассказали только после того, как она уже близнецов родила?

Мишка впился глазами в лицо волхва, чтобы уловить хоть какую-то мимику, даже свечу поднял повыше, но связанный мужик сохранял философское спокойствие:

- На все воля богов.

- Врешь! - Мишка понял, что почти выкрикнул это свое "врешь" и понизил голос. - Пока человек о проклятье не узнает, оно на него не действует. Так?

- …

- Так или нет?

- …

- Ну, как хочешь, я ухожу.

- Так. - Признание явно далось волхву с трудом, деланное спокойствие пропало, на лице проступило выражение жгучей ненависти.