Евгений Красницкий - Отрок (XXI-XII)

- Кхе! Возвращаешь, значит?

- Корней Агеич, ты не подумай чего, я со всем уважением…

- А свой крест где? - Дед грозно нахмурился, но Мишка видел, что он вовсе не сердится.

- Вот. - Илья похлопал себя по груди. - Как вернулся, так сразу новую веревочку спроворил.

- Ага! Зазорно тебе, значит, с моим внуком побрататься?

- Да Христос с тобой, Корней Агеич, как можно? Честь для меня великая, только я-то вам зачем?

- Честь, говоришь? А ну, снимай крест!

Илья суматошно заскреб пальцами у горла.

- Так! Отдавай Михайле, а сам его крест надевай! Лисовины своего слова назад не берут!

- Да разве я… Корней Агеич, и в мыслях не было!

- Ну, если не было, то и хорошо. А теперь обнимитесь, братьями стали, как ни как.

Илья облапил Мишку и растрогано хлюпнул носом. Мишка от неожиданности выронил костыль и чуть не упал.

- Ну вот, Михайла, у тебя и старшенький братик появился. Вот мать-то удивим! А я ее еще спрошу, с кем это она больше тридцати лет назад тебе братишку нагуляла.

- Да что ж ты такое… Корней Агеич, разве можно так?

Илья залился краской, Мишка тоже почувствовал, что краснеет.

- Шучу я, шучу. - Успокоил дед. - Не все ж одному Михайле. Илья, сегодня на ужин вся родня собирается. У нас в роду аж пять семей прибыло, слыхал?

- Как не слыхать…

- Вот всех и собираю, чтобы познакомились, а то стыдоба: родичи друг друга никогда в глаза не видели.

Дед снял шапку и с достоинством склонил голову.

- Илья Борисыч, милости просим, сегодня отужинать и познакомиться с новой родней.

- А… Э… Благодарствую… Это как же? Меня?

- Тебя, тебя. Окажи честь, не побрезгуй.

- Да я… Ой!

Илья спохватился и сдернул с головы шапку. Поклонился в пояс и, даже не проговорил, пропел:

- Благодарствую на приглашении, Корней Агеич, буду непременно.

"Во, как ритуал помогает! Сразу и косноязычие пропало".

- У тебя, Илья, - вспомнил дед - еще какое-то дело было?

- Да так, дельце небольшое. Корней Агеич, продай мне одну холопскую семью.

- Что-о-о? Да ты никак разбогател?

- Ну, не так, чтобы очень. - Илья скромно потупился. - Продай, тебе же все равно такую прорву народу девать некуда, вон: третью ночь за тыном сидеть будут.

- Это моя забота! Ты сам-то как целую семью до новин прокормишь?

- А это уже моя забота!

Бойкость возвращалась к Илье прямо на глазах.

- Кхе, Михайла, продать, что ли? Или самим сгодятся?

- С условием, деда. Если Илья согласится стать обозным старшиной Младшей стражи и будет учить в воинской школе обозному делу. Тогда ему для своего хозяйства времени будет мало оставаться, и понадобятся холопы.

- Слыхал, Илюха?

- Э, подумать надо, Корней Агеич.

- Ну, когда подумаешь, тогда и приходи.

- Не-е-ет, тогда уже поздно будет. Ладно, согласен. Но с Буреем ты сам договоришься. Идет?

- Идет. Гривна.

- Что, гривна?

- За семью - гривна серебром.

- Корней Агеич, да помилосердствуй, это ж разве цена?

- Не хочешь - не бери.

- А, может, отдашь за пятнадцать кун?

- Пьяниц и бездельников, или баб без мужика.

- Семнадцать кун!

- Двадцать три!

- Восемнадцать!

- Двадцать две!

- Сойдемся на двадцати?

- По рукам!

- По рукам!

Дед с Ильей зафиксировали сделку рукопожатием.

- Завтра с Лаврухой пойдешь за тын, - распорядился дед - он тебе семью укажет. А серебро - сейчас.

- А золотом не возьмешь, Корней Агеич?

- Да ты и впрямь разбогател! А торговался-то! Где взял?

- Гм… Так это… Там уже нету.

- Да не жмись ты, поведай по-родственному, чай не чужие теперь.

- Михайла мне присоветовал под идолами на капище покопать… Ну, вот… Я и говорю: век благодарен буду. Я и подарок припас, в благодарность, значит. Вот.

Илья полез за пазуху и извлек на свет еще один тряпичный сверток. Размотал тряпочку.

- Вот, я думаю: в самый раз будет.

Дед и внук хором ахнули. На ладони у обозника стояла миниатюрная бронзовая статуэтка. Вздыбившийся в хищном прыжке лис. Чеканка была исполнена настолько искусно, что обозначены были даже встопорщенная на загривке шерсть, коготки на лапах и клыки в ощеренной пасти.

- Кхе… Да-а-а… Где ж ты красоту такую?…

- Да там же, под идолами.

- Это же что получается? - Дед почему-то адресовал свой вопрос Мишке. - Волхв, паскуда, на нашем родовом знаке ворожил?

- Может, и ворожил, деда, так ведь не вышло ничего.

- Как это "не вышло"? А как он убег так легко?

- Кто убег, Корней Агеич? - Всполошился Илья. - Волхв? Ну, я пропал! Как дознается, что это я капище разворошил, тут и смерть моя.

- Кхе! М-да…

Дед многозначительно глянул на Мишку, потом сочувствующе на Илью, потом снова на Мишку, но уже сердито. Надо было срочно разруливать ситуацию.

- Погоди помирать, Илья. - Торопливо заговорил Мишка. - Кто знает о том, что ты на капище добычу взял? Обозники?

- Да что я, совсем дурной? - Возмутился Илья. - Только Бурей. Он за это у меня половину добычи забрал.

- Ну, тогда все не так страшно, даже, совсем не страшно. - Принялся успокаивать обозника Мишка. - Смотри, Илья, придет волхв на капище, а идолов нет. Вы же их пожгли?

- Пожгли.

- Ага. Земля разворочена. Вы же землю разворошили, когда идолов выворачивали?

- Разворошили.

- Ну, вот. Значит, никто не копался, а сокровище случайно нашли, когда столбы выворачивали. Неизвестно на кого и думать. Вернее, известно - сразу на всех. А на всех он и так злой, хуже уже не будет.

- Ага. Вроде бы, так. - неуверенно согласился Илья. - А если он свое золото на расстоянии чуять умеет?

"Едрит тебя, естествоиспытатель хренов, пытливый ум, твою бабушку…".

- И это не страшно. Ты с Буреем ровно пополам поделился? А сейчас из своей половины за холопов расплатишься, да еще и лиса мне подарил. Значит, у тебя уже меньше половины. Что он лучше почует: большую часть или меньшую? Большую! А она теперь у Бурея. Вот пусть к нему и идет. Бурею, что волхв, что медведь, что сам леший. Башку мордой к заду вывернет и скажет, что так и было.

- Кхе! Понял, Илюха? - Взбодрился дед. - Наука! Где-сунь-хренизация называется.

- О как! - Изумился обозник.

- А ты думал! - Дед приосанился. - У нас все серьезно!

- Ну, если наука… тогда оно, конечно…

- Или ты Бурея обнес и себе больше половины оставил? - Поинтересовался дед.

- Ну да, его обнесешь!

- Тогда доставай золотишко.

Илья в третий раз полез за пазуху.

"Да что, у него там чемодан, что ли?"

- Вот, Корней Агеич. Примешь за двадцать кун?

На ладони у Ильи лежали две золотые монетки с арабскими закорючками.

"Динары. Что-то он, вроде бы, много дает. Два динара за двадцать кун. Какой, блин, пробел в образовании! Знаю, что в золотом соверене - двадцать серебряных шиллингов. Правда, соверенов сейчас, кажется, еще нет. А сколько серебряных дирхемов в динаре? Без понятия. Что дороже: дирхем, шиллинг или куна? Ни бум-бум. На Руси своей монеты еще не чеканят (не те товарно-денежные отношения), пользуются привозными. Но в гривне - двадцать пять кун, или двадцать ногат, или пятьдесят резан. Черт ногу сломит! Все-таки, два динара за двадцать кун, по-моему, многовато. Илья, похоже, настоящей цены золотым монетам не знает. А дед? Должен знать - он и в Киеве, и даже в Херсонесе бывал. Неужели надувает Илью? И не скажешь, ведь, ничего. С другой стороны, в том же Херсонесе целую семью за два динара хрен купишь. Один здоровый мужик больше стоит… Кажется. Ничего не знаю, как слепой!".