Евгений Красницкий - Отрок (XXI-XII)

- Баба Ефрему рассолом в морду плеснула, - объяснил, наконец, Артюха - сейчас ему глаза промывают, но не знаю, что выйдет.

"Рассолом, вроде бы, не страшно, вот, если бы, уксусом. Винного уксуса ЗДЕСЬ нет, но есть яблочный, не менее ядреный… Не о том думаете, сэр!".

- Ладно, дальше!

- Четвертый десяток, десятник Демьян. Один убитый, один раненый, легко, один расшибся, но не сильно.

- Пятый десяток, капрал Варлам. Три убитых, один раненый. Тяжело.

- Сколько убитых?

- Трое. Питирим, Онуфрий и Антоний. - Вторуша неожиданно всхлипнул. - Первак плох совсем.

"Господи, дети же совсем… четверо убитых…".

- Михайла! - Раздался с крыльца хозяйского дома голос Алексея. - Что у тебя?

"У тебя", едрена вошь! Не у меня, а у тебя - ты же командир".

- Сопротивление подавлено, господин старший наставник, с остальным разбираемся!

- Ну, разбирайтесь. Костер пожарче разведите. - Алексей развернулся и ушел обратно в хозяйский дом.

"Разбирайтесь", в рот те дышло! Даже о потерях не спросил. Над Саввушкой своим квохчет, как наседка, а на моих ребят наплевать! Костер-то на хрена? Пленных пытать, что ли?".

- Господа десятники, слушай мою команду! Десятник Варлам…

- Я не десятник! - испуганно отшатнулся Вторуша, видимо восприняв назначение, как приговор брату.

- Десятник, десятник - Первак еще нескоро поправится, так что, командуй. Я сказал: поправится! - повысил голос Мишка в ответ на отрицательное мотание головой Вторуши. - А пока, слышишь? ПОКА он выздоравливает, ты командуешь десятком. Понял?

- Так точно, господин… - Вторуша шмыгнул носом. -… Господин старшина.

"Блин, ну дети же!".

- Вот и ладно. Десятник Варлам! Одного человека послать за Ильей на остров, остальным - принести убитых сюда, сложить вон там у тына.

- Слушаюсь, господин старшина!

- Дмитрий, Роська, Артемий, осмотреть все закутки, выгнать всех и запереть в сарае, только осторожно, не нарвитесь, как я в прошлый раз. Пленных стражников связать и к костру. Дмитрий, командуй.

- Слушаюсь, господин старшина.

- Демьян, убитого… да, уже принесли. Подыщи местечко для раненых, и выстави дозорных, Стерв подскажет, где лучше.

Десятники разошлись, а Мишка подошел к Дударику и Глебу. Дударик уже закончил перевязку и теперь пытался помочь Глебу встать на ноги, но сил у мальца не хватало. Мишка закинул руку раненого себе за шею, поддел плечом подмышку и помог дотащить Глеба до крыльца хозяйского дома.

- Дударик, что с ним?

- Стрела вскользь по скуле прошла, почти до кости рассекло.

Глеб что- то невнятно пробормотал и попытался сплюнуть, не вышло -кровавая слюна потекла по бороде.

- Я замотал, - продолжил Дударик - но там, наверно, зашивать надо, я сбегаю за Матвеем?

- Не надо, он сейчас сам подойдет, посиди пока с Глебом.

Глеб опять безуспешно попытался что-то сказать, было похоже, что кроме рассечения, он был еще и нокаутирован.

"Пижон, блин, лицо бармицей не закрывает. Отделался бы синяком, или ободрало бы слегка - вскользь не пыром, бармица защитила бы. Эх, наставники, самих бы вас выдрать!".

Что- то еще беспокоило, какое-то воспоминание. Мишка повертел головой, оглядывая двор.

"Баба в погребе? Нет, не то, пусть пока там и сидит. Что ж еще?"

Так ничего и не вспомнив, Мишка поднялся на крыльцо и вошел в хозяйский дом. В сенях лежал с пробитой стрелой грудью новый смотрящий. Рядом валялся колчан, затейливо украшенный серебряными заклепкам, и сложный, чувствовалось, что очень мощный, лук - весьма недешевое оружие. Из сеней вовнутрь вели две двери - дом был просторным. Из-за одной двери доносился детский плач и женские голоса, Мишку передернуло от воспоминаний и он направился в другую горницу, откуда раздавались мужские стоны и ругательства.

Здесь все свидетельствовало о недавней жестокой рукопашной схватке: опрокинутая и поломанная мебель, брызги крови на полу и на стенах и отрубленная кисть руки, валявшаяся, чуть ли не посреди горницы. В противоположной от окна стене засели по самое оперение четыре самострельных болта. Выше, почти у самой потолочной балки, торчал еще один болт. По черному цвету Мишка опознал боеприпас Роськи - тот, разрываясь между христианским милосердием и воинским долгом, чернил свои болты в знак скорби по будущим "вынуждено убиенным".

На полу, прислонившись к стене сидел бледный до синевы хозяин хутора, его левая рука, простреленная Мишкой, была замотана пропитавшимися кровью тряпками. Рядом, в такой же позе и такой же бледный сидел один из десятников журавлевских "бойцов". У него пострадала не левая, а правая рука, и значительно сильнее, чем у хуторянина - кисти не было, а предплечье обмотано веревочным жгутом. Еще один десятник лежал связанный по рукам и ногам, не шевелясь и не издавая ни звука, видимо, был без сознания. Прямо над ним сидел на лавке с угрюмым выражением лица Анисим, время от времени оттягивая ворот, словно ему не хватало воздуха. Наискось через грудь по его кольчуге проходил след от клинка, не сумевшего рассечь кольца доспеха.

У дальней стены Немой и Алексей, стоя на коленях, делали что-то с лежащим на полу третьим десятником, он-то и ругался, вперемешку со стонами и криками.

- Все, все уже! - Алексей отстранился от лежащего стражника и принялся вытирать окровавленные руки о его же рубаху. - Только зря все, не ходить тебе больше на этой ноге, разрубленное колено не срастается.

- Крысы болотные! Боярин вас всех на колья пересажает! Корчиться будете…

Немой коротко, без замаха треснул стражника кулаком в ухо и тот умолк.

Алексей поднялся на ноги, развернулся и увидел Мишку.

- Михайла, давай-ка, вытаскивай этого - Алексей указал на связанного стражника - во двор и полейте его водой, чтоб в себя пришел.

- Я один не утащу.

- Отроков позови! - раздраженно посоветовал старший наставник. - Что, самому не сообразить?

- Отроки все заняты.

- Что значит заняты? Я приказываю!

- Здесь трое, а там тридцать! - Мишка понимал, что, мягко говоря "на грубость нарывается", но сдерживаться не мог и не хотел. - У меня убитые и раненые, есть тяжелый. Надо выставить дозоры, помочь раненым, убрать убитых, охранять пленных, запереть хуторян, чтоб не сбежали… Дальше перечислять?

Лицо Алексея перекосилось, он сделал шаг в сторону Мишки, но за его спиной тут же выросла фигура Немого. На Андрея Мишка мог смело рассчитывать - пальцем не даст тронуть внука своего благодетеля. Алексей, было видно, что с трудом, сдержался и спросил почти спокойным голосом:

- Сколько убитых?

- Четверо.

- А раненых?

- Трое, один тяжелый - Первак - ранение в голову. И еще наставник Глеб.

- А этих?

- Живы двое или трое, Дмитрий там разбирается. Глеба перевязали, сейчас к нему Матвей подойдет, как с остальными ранеными закончит.