Шумилин Ильич - Ванька-ротный

– Ну что лейтенант, пошли под кусты! Там вроде повыше!

Мы вышли из канавы и подались вперед. Плащ-палатка набухла. Дождь стучит по ней, как по фанере. Подходим к кусту, ложусь на бок, стягиваю бечевкой капюшон на голове, ниже подбородка оставляю дырку. Через неё видать землю, через неё я дышу. Бока и колени укрыты палаткой, сапоги торчат с наружи.

Бока укрыты, колени тоже под плащ-палаткой, сапоги торчат под дождем. Где-то опять ударили взрывы.

Телефонной связи у нас с полком нет. Да и попробуй в этой пелене дождя нас найти. Определи, где ты находишься. Глазом не за что зацепиться. Довольно легко с направления в сторону уйти. Уйдешь, куда ни будь и будешь крутиться. В такую погоду мозги не работают.

На следующий день погода вроде наладилась. Утром серый рассвет ползет за спиной, солнце стало пробиваться на востоке. За мной из полка прислали связного.

– Далеко до штаба? – спросил я солдата.

– Не так далеча! – ответил он,

– Часа три хода пеший будет!

Я попрощался с лейтенантом, пожелал ему успехов в ратных делах и мы пошли назад по открытому полю дорогу искать.

В штабе полка по распоряжению начальника штаба мне подвели оседланную лошадь. Оттянув ей губу, я посмотрел ей на зубы. Лошаденка была не старая. На зеленых кормах за лето отъелась. Костлявых боков не видать. На первый взгляд не заезженная кобылка. Попробовал ее на ходу. Пустишь рысью, на шаг ногу не тянет, идет под седлом спокойно и ровно.

Два дня я не вылезал из седла. По ночам меня посылали в роты. Я ездил искать дорогу в объезд. Я день и ночь мотался по дорогам, выполняя одно поручение за другим.

Немцы с промежуточного рубежа отошли. Наши передовые роты были на марше, преследуя немцев. Иногда головные заставы соседних полков сходились, где ни будь на дороге, принимали друг друга за противника и открывали стрельбу. Потом, после непродолжительной перестрелки солдаты узнавали, что бьют по своим и стрельбу прекращали. Но все дело пока кончалось только пальбой. Пострадавших среди солдат не было. Наш маршрут лежал по Смоленским дорогам.

Теперь на нашем пути стали попадаться обжитые деревни. В одной из деревень на нас глазели бабы, ребятишки и молчаливые старики. Бабы молча не могут стоять. У баб внутри всегда подмывает.

– Вон, та шлюха, с зелеными наличниками! Она с ихнем офицером жила!

– А эта! Вон та! Что стоит у калитки, у них в прислугах работала!

– А та, вон из-под занавески выглядывает! В Германию ездила!

– А это чей дом?

– Это дом полицая! Это его ребятишки у забора стоят!

Мы постояли, поговорили и тронулись дальше. А бабы, удивились.

– Придут наши особисты, они с ними разберутся!

– А какие они есть?

– Чистенькие, побритые, на лицо мордастые, смеемся мы.

– Как только явятся в деревню, сразу узнаете!

Сегодня мы сменили стрелковую роту. Она двое суток шла в головной заставе полка. Накануне она случайно сошла в сторону с указанного маршрута и потеряла связь со штабом полка. Штаб был уверен, что впереди идет охранение, а оказалось, что на дороге нет никого. Целая рота исчезла с дороги.

Меня верхом послали ее искать. Я проскакал вперед, влево и вправо несколько километров и никого не нашел. Я прошел рысью еще пару километров вперед, роты нигде не было, она как сквозь землю провалилась. Ни роты, ни немцев на дороге не оказалось. Мне нужно было вернуться назад или остаться на месте. С дороги нельзя мне было сойти.

Часа через два я сзади услышал голоса. Это были солдаты нашего полка. Я остановил их, велел выставить охранение, сказал, что впереди нет никого. Роту остановили. А в головную заставу назначили разведчиков. Я оставил лошадь в обозе и пошел с разведчиками вперед пешком.

Мы шли по дороге, назад уплывали кусты и поля. Бывают моменты, когда на местность не обращаешь внимания. Всё надоело. Всё однообразно и одинаково.

Как-то к вечеру поперек нашей дороги появилась насыпь. Я посмотрел на нее, огляделся по сторонам и подумал, странное дело. Кругом одно и тоже, кусты и поля, а здесь какая-то насыпь, уходящая вправо и влево. Мы останавливаемся и озираемся вокруг. Мне даже в голову не пришло достать карту и определить место стояния на местности. Об этом я подумал потом, когда мы забрались на насыпь.

Медленно поднимаемся на нее, перед нами дорога, покрытая асфальтом.

– Вот это да! Мы дошли до Минского шоссе.

Солдаты вступили на шоссе и рады как дети. Сколько нужно было пройти по дорогам войны, чтобы ногами ступить первый раз на асфальтовое покрытие. Наконец-то мы вылезли из трясины и из грязи покален! Солдаты выходят на шоссе и по очереди отбивают перепляс. Какое-то новое чувство у каждого на душе. Наконец-то и мы стоим ногами на твердой земле. У нас и походка для такого покрытия не годится. Мы привыкли шаркать ногами по глине и мутной воде, а тут что ни шаг, то удар подметками о твердь. Так можно и ноги себе отбить!

Оглядываюсь вперед и назад – на шоссе ни души, ни малейшего движения. Мы и о немцах совсем забыли. Я посылаю трех разведчиков пройти вперед по шоссе и выйти на бугор. Мы будем ждать своих, когда подойдут полковые. Мне нужно получить маршрут, в каком направлении двигаться с разведкой.

– Передай ребятам, -говорю я Рязанцеву,

– До подхода наших объявляю привал.

Я присаживаюсь на бровку, достаю сигарету и смотрю на небо. Не будет ли дождя? Темно-серые облака лохмотьями низко плывут над землею.

Через некоторое время на шоссе появляется связной из штаба. Мне приказано двигаться по шоссе до наступления ночи. Я поднимаю разведчиков и мы уходим вперед.

На одном из переходов, при обходе разбитого моста головная застава напоролась на мины. Одного разведчика убило, двоих ранило. Я приказал прекратить движение, оставаться на месте до утра.

Утром меня вызвали в штаб.

– По нашим сведениям, – сказал мне начальник штаба Денисов,

– Головная застава 48 полка находится у нас впереди и идет по дороге на Рудню.

– Откуда у вас такие данные? – спросил я его.

– Квашнину доложили, что Каверин сообщил ему об этом.

– Как далеко они впереди нас находятся?

– Я запрашивал дивизию. Никто точно сказать не может.

– Каверин? Это тот капитан, которого Квашнин привез с собой в дивизию?

– Тот самый.

– И теперь он что? Командир 48-го полка?

– Не теперь, а с самой Духовщины.

– Так это он докладывал тогда, что 48 полк ворвался первым в Духовшину?

– Ну и дела! И опять он впереди?

– Вот ты поедешь и выяснишь!

– А чего выяснять? Мы при подходе к мосту напоролись на мины. Впереди нас не было никого.