Шумилин Ильич - Ванька-ротный

– 31 – и скажешь – возьми меня, мама, на ручки [начнёшь ловить последний вздох морозного воздуха]. Поворачиваю голову вправо, солдаты Черняева [плетутся за нами] нагнали нас и идут рядом. Они идут какой-то особой манере, каким-то [напряженным кошачьим] %%%нным вкрадчивым шагом. Стрельни я сейчас из нагана, они тут же метнутся, зароются в сугроб, и мы втроем останемся стоять на пустой дороге. Уж очень сжались и сгорбились они. Лица у солдат застывшие маски [от холода]. На лицах их не видно ни страха, ни ужаса. Только глаза воспалены от мороза и [чуть уже раскрыты, как у китайцев] ноги плохо гнутся в коленах. Но почему немцы [не стреляют] молчат? [Мы пошли вперед и] Теперь мы идём вообще на виду [по открытому со всех сторон пространству.] Может они хотят подпустить поближе и ударить сразу? А может [беспечно] спят и вовсе не думают, что мы [приближаемся к дому] подходим к крыльцу? Перед крыльцом [влево от дороги находится ровная] расчищенная от снега площадка %%%%%. В замерзшем окне виден отсвет горящей коптилки внутри. Мороз за тридцать градусов и на крыльце никого. Внутри горит свет, а на улице ни души. Где же часовые? Я подаю рукой знак Черняеву, чтобы он шел со своими солдатами к сараю. Сенин со своими словянами остается рядом со иной. Я слышу его дыхание у своего плеча. Он молча стоит и ждет [что я скажу ему] какую я подам команду. Я делаю ещё несколько скрипучих шагов, останавливаюсь и снова прислушиваюсь, что там внутри и слышу только своё собственное дыхание. Кроме него, ничего [другого не слышу] не нарушает тишину. Минуту стою и озираюсь. Смотрю на дом и на то, как подходит к сараям Черняев. И вот я решительно подался вперёд. Об опасности я больше не думаю. Наступает какой-то момент, и о ней уже мыслей нет. Подхожу к запорошенному снегом крыльцу. На крыльце свежих следов не видно. Я велю Сенину окружить дом с двух сторон.

– Поставь у крыльца четырёх, а у каждого окна по два человека!

– Без команды [пусть не стреляют] не стрелять! – говорю я ему тихо [вполголоса].

– Стрелять только тогда, когда немцы начнут прыгать в окна! Внутри дома находятся люди. Это мы сразу [почувствовали, если бы даже в окно не было света] увидели, учуяли. Хотя ни малейшего звука или шороха %%% наружу не долетало. Но и у нас чутьё в такую минуту, как у [гончих] легавых собак на стойке.

– 32 – Я махнул рукой и солдаты Сенина быстро окружили дом. Теперь немцы были в наших руках. Солдаты Сенина действовали расторопно и уверенно. Русскому солдату хоть малую малость [зацепиться за немца] почувствовать свою силу, хоть на минуту получить перевес! Тут уж храбрости не отбавляй! Тут солдата подгонять и торопить не нужно! Он полезет в любую темную дыру [напропалую] и со злостью зарычит, как фокстерьер на лисицу. Я стоял на первой ступеньки крыльца. Сенин замешкался. Нашлись сразу шестеро добровольцев подняться по ступенькам, открыть входную дверь и войти в коридор. Я [отошёл] сошёл с крыльца, разделил их на две части рукой и [рукой] показал, что сначала пойдут эти трое первыми [а следом, если нужно, последуют эти]. А вы трое последуете сзади. Внутри дома послышался надсадный кашель и тихий невнятный говор двух человек. Движением рукавицы я позвал за собой старшину и трех солдата, [показал] вошёл с ними на крыльцо и знаком велел им войти. Я [поднялся на крыльцо следом за ними] стоял на крыльце. Мне тоже нужно видеть, что и как произойдёт там внутри. Тихо взвизгнула дверь. В коридоре было темно и тихо. Под ногами старшины заскрипела половица. Скрип, как по душе, резанул острым ножом. Сенин с солдатами вошли в коридор в полной темноте. Где-то за дверью опять вполголоса заговорили двое. Теперь ясно слышалась немецкая речь. Вот чиркнула спичка и Сенин потянул, на себя ручку внутренней двери. Мерцающий свет коптилки сразу проник наружу в темный коридор осветил его лицо. Я вспомнил, как старшина переступал порог мерцающей обители монашенок во Ржеве. Зря я иногда ругаю его. Он в решительную минуту ведёт себя молодцом. Немец спокойно сказал старшине что что-то не совсем понятное. Из сказанного, я уловил лишь одно слово – "Битте!" Старшина видно понял, что его приглашают войти. Он решительно переступил порог тускло освещенной комнаты. До этого момента все шло спокойно к мирно. _ Но вот немцы увидели я комнате вооруженных русских солдат и вдруг завопили, и завизжали и заголосили так, что было похоже, что в комнате неумело режут молодую свинью. Я первый раз слышал, как пронзительно вопят и визжат взрослые мужчины. Как будто Сенин резал по-свински ножом. Один, обезумевший от страха немец, вскочил на подоконник и пытался прикладом выбить оконную раму и спастись бегством. Но несколько [дружных] выстрелов по верхнем части рамы наших солдат [стоявших снаружи] отбросили его назад. Он спрыгнул на пол, СОГНУЛСЯ пополам и ткнулся [лицом в пол] каской себе в колени. В других окнах соседних комнат на подоконниках вниз головой остались висеть несколько трупов. Я боялся, как бы те, что были снаружи, не застрелили нашего старшину и солдат.

– 33 -

– Стрелять только в немцев, какие прыгают из окон! – крикнул я солдатам, стоявшим за углом. Из задней комнаты немцы решили бежать. Посылались рамы и стекла наружу. Несколько человек успело выпрыгнуть вниз. За углом затрещали беспорядочные выстрелы. Остальные, видя, что мышеловка захлопнулась, побросали свои винтовки и подняли руки вверх. Они со страхом смотрели на[своих непрошеных гостей] нас с поднятыми руками при свете мигающих стеариновых фитилей. Они глядели ничего не понимая, как будто пребывая во [летаргическом] сне. Их легко было понять. До сих пор немцам всё было легко и доступно. Они [без особого труда] легко добрались о Волги. [Легко воевали.] А на такую наглость русских совсем не рассчитывали. Они были легко, по летнему одеты. На улице за тридцать градусов, немыслимый мороз, выходить наружу из теплой избы ПРОСТО безумие. Под касками у них были надеты летние пилотки, на шеях висели невероятного вида шарфы. Не хватает только галстука бабочкой, лакированных штиблетов с гамашами и тросточки в руках. 0 валенках и меховых рукавицах и нечего говорить. Слово валенки как таковое в немецком языке отсутствует. И дословно на ихний язык не переводиться. А звучит вроде как фетровые сапоги. Мы иногда говорим – Валять дурака. Это им совершенно не понятно. Фетр и войлок у них вырабатывают машинами, а не ворочают с боку на бок вручную и не валяют, как это делают у нас. Мы вывели захваченных фрицев на снег, пересчитали их вместе с убитыми. Их оказалось всего шестнадцать человек. Несколько убитых висело на подоконниках, трое валялись на полу внутри дома. На снегу от окна я увидел свежие следы. Возможно, двоим удалось бежать из совхоза, хотя стоявшие снаружи у окон солдаты клялись и божились, что не упустили ни одного. Я ещё раз осмотрел следы на снегу. Они шли двойной дорожкой от окон прямо в лес. Ясно было, что двое немцев сбежало из дома. Солдат стремится сначала соврать, чтобы выяснить, какое за это будет наказание. Он хочет скрыть свою промашу. Но я не стал уличать их словами. Я лишь показал им следы на снегу.