Шумилин Ильич - Ванька-ротный

– Алё!

– Слушаю! – говорю я.

– Почему не по форме докладываешь? – кричит он.

– А ты орёшь на меня по форме? [Кто ты такой? Тебя я спрашиваю?] – спрашиваю я.

– Хочешь разговаривать, говори спокойней!

– Ты взял Морозово?

– Да, взял! Совхоз Морозово мы взяли без потерь. Есть пленные и убитые немцы. Пришлёшь солдат, направлю их к тебе. Они у меня в сарае вместе с танками дожидаются.

– С какими танками?

– В сарае два танка захвачены. На консервации были. Остальное мелочь: мины, снаряды, бочки с бензином под снегом.

– Тебе передали приказ?

– Какой?

– Перерезать железную дорогу и занять оборону!

– Дождёшься Татаринова. Теперь он с ротой пойдет вперёд. А ты его прикроешь по полотну железной дороги со стороны Калинина.

– Он будет брать станцию Чуприяновку? А ты будешь железную дорогу держать.

– Тебе всё ясно?

– Ясно! Я закончил разговор и отдал трубку телефонисту.

– Товарищ лейтенант! Слышали новости? Мне дружок по телефону передал. Наших спихнули за Волгу. Драпали все, вместе со штабными из дивизии. Нас могут с минуты на минуту отрезать. Вы куда будете отходить?

– Нам приказано не отходить, а наступать на станцию и идти вперёд. Дело [конечно] прошлое! Командир полка доложил, что он перерезал шоссе Москва-Ленинград. А сам бежал обратно за Волгу. "Вот только командир роты огрызается!" – потом жаловался ему комбат.

– А в чем дело? Чего он хочет? – спрашивал он комбата по телефону.

– 37 -

– Он войной недоволен.

– Требует отдых!

– Какой [сейчас] теперь отдых? Мы сами не спим! [Армия сверху давит]. Березин требует деревень. А эти мерзавцы, ротные, спать захотели! Ты с ним не рассусоливайся! Гони его вперёд! Комбата снять легко. Он из кожи лезет, за место держится. А командира роты не снимешь. Солдаты сами вперёд не пойдут. Я посмотрел на дорогу. На опушке леса показалась рота Татаринова.

– Черняев! – позвал я младшего лейтенанта.

– Пойди разбуди сержанта Старикова. Пусть возьмет с собой двух солдат. И давай его сюда на крыльцо! Через некоторое время Стариков и два солдата вышли.

– Ты пойдёшь прямо через лес к полотну железной дороги, займёшь там позицию и будешь наблюдать. Жди на месте нашего подхода. Мы пойдём по твоим следам.

– Ты Черняев иди к сараям. Отправь сюда немцев, а двери закрой как был. Я жду тебя здесь! [Встреча с Татариновым.] К крыльцу подошёл Татаринов.

– Здорово, лейтенант! Ты ещё жив?

– Здорово! Как видишь! – отвечаю я. Татаринов подходит к крыльцу и садиться на ступеньку.

– Давай закурим! – бодро говорит он. По дороге медленно идут его солдаты. Солдаты останавливаются и садятся в снег.

– Это твои убитые на опушке леса лежат? – спрашивает Татаринов.

– Мои! – отвечаю я.

– А кто хоронить их будет?

– Не знаю! Мне комбат указал, что я не похоронная команда, а боевая единица! Моё дело [смотреть только] идти вперёд!

– Мне звонил комбат и передал приказ. [Ты переходишь] Четвертая рота переходит [полотно] железную дорогу, идёт лесом в обхват и берёт станцию. А со своей с пятой [ротой] прикрываю вас от Калинина.

– Железную дорогу оседлаешь ты! – говорит Татаринов.

– Потом я перехожу полотно! [На полотно я обгоню тебя!] Встретимся на полотне!

– На полотне, так на полотне! – соглашаюсь я. Четвертой роте придали двух полковых разведчиков. Они без маскхалатов, как простые солдаты, с винтовками наперевес стоят у крыльца. Они пойдут на станцию впереди четвертой роты. Татаринов это дело [быстро] сообразил.

– 38 – Он долго уговаривал комбата. И тот потребовал разведчиков из полка. Вот как надо уметь жить! Я до этого не додумался! Мне конечно везло. Я брал [одну деревню за другой] деревни без потерь. Посмотрим как теперь повезёт Татаринову? Дорога от совхоза Морозова круто поворачивает влево и идёт вдоль полотна железной дороги. Но мы на поворот не пошли. Мы около него сходим в снег и идём по следам сержанта Старикова. Он с двумя солдатами на полотне и ждут нашего подхода. Кругом укрытый снегом кустарник и ели. Нас трудно обнаружить даже с близкого расстояния. Впереди просветлело. Мы пробираемся сквозь ветки и выходим на полотно"

– Всё тихо! – докладывает сержант Стариков. Я оглядываюсь кругом. Стальные рельсы с полотна железной дороги сняты. Белый ровный снег устилает выемку полотна. Я велю своим солдатам перейти на другую сторону и подняться на опушку леса. По обоим сторонам железной дороги я кладу в снег своих солдат. Обзор вдоль полотна в сторону Калинина [был] отличный. Пехоту мы отбросим! – думаю я. А вот, если танки пойдут, их на полотне не остановишь! С ружьями на танки не полезешь [пойдёшь]! Придётся с солдатами отойти в лес [поглубже]. Ляжем поглубже где-либо в снег, и пусть себе стреляют. Танки в лес не пойдут! Четвертая тоже отвалиться в лес! – так я рассуждал, посматривая вдоль полотна в сторону Калинина. Но зря я фантазировал. Немецкие танки сюда [по глубокому снегу] не пошли. Полотно не чищено, снегу выше колен. Солдаты мои лежат по краю обрыва у выемки [полотна], а я усаживаюсь в мягкий сугроб, достаю кисет и закуриваю. Теперь я жду пока четвертая рота перейдёт полотно. Вот юбилей! Ровно девяносто лет назад 5-го декабря 1851 года здесь прошел первый поезд с бесплатными пассажирами. Оглядываюсь на полотно и вижу. Пригибаясь к земле, через полотно мелкими группами начинают перебегать солдаты четвертой роты. Встаю на ноги, бросаю папироску, затаптываю её в снег, выхожу к краю полотна и иду им навстречу.

– Можете идти не пригибаясь! – говорю я им. До станции далеко. Станционных построек отсюда не видно! Зимняя ночь на исходе. Первые проблески света уже заиграли на снежных верхушках деревьев.

– А мороз всё крепчает! – говорю я Татаринову проходящему мимо. Он как будто глухой.

– Дух перехватывает на ходу! – добавляю я ему в спину [и иду следом]. Он не реагирует. У солдат на бровях белый снег, пушистым инеем покрылись [у него меховой воротник полушубка и клапана шапки-ушанки] шапки-ушанки. А мы с себя Волжские льдышки ещё [отскребли] не все сбили.

– 39 – Прошла еще одна группа солдат четвертой роты, пыля ногами сыпучий снег по узкой тропе. А сзади, за ней показался комбат. Он шел в сопровождении двух связных и ординарца. Мне тоже нужно подобрать ординарца – подумал я. А! Потом! – решил я. Сейчас не до этого!

– Ну как тут дела лейтенант? – спрашивает меня.

– Тихо кругом! Немцев не видно!

– Вижу! По насыпи немцы не ходят! Следов никаких!

[- Я тоже предполагал, что у них здесь дорога!]

– Ты вот что лейтенант! Снимай роту. Пойдешь на станцию следом за Татариновым. Я передал командирам взводов распоряжение комбата и моя пятая двинулась следом за четвертой. Я взял с собой сержанта Старикова с двумя солдатами и пошел догонять Татаринова [впереди четвертой роты.] Впереди идут два разведчика из полка, в двадцати метрах сзади двигаемся мы, а за нами солдаты четвертой роты. За четвертой где-то сзади идут мои. Я должен дойти с Татариновым до исходного положения, до той самой черты, откуда он поднимет своих солдат и поведёт на станцию. Мы идём по глубокому снегу среди высоких заснеженных елей. [Наши где-то слева] Полотно железной дороги слева. Мы [несколько углубились в лес] идем %%%%% по опушке не углубляясь в лес. К станции мы подходим [, как говорят,] охватом.