Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 5

А вот еще интересный отчет. Ого, какая прибыль! Пороховой завод под Неаполем. Давно собираюсь перевести его в Россию (если король позволит). А если не позволит — забрать лучших мастеров (не лучших, но посвященных в мои секреты тоже забрать), остальное продать. Но, во-первых, руки не дошли; во-вторых, неохота разорять чрезвычайно доходное дело; в-третьих, до окончания европейской войны дон Карлос точно не захочет лишиться сего завода и будет чинить препятствия. Мне с этим юношей ссориться неохота: он и король хороший, и человек порядочный (что очень редко совпадает). Военным талантом, правда, не отмечен, и действует против цесарцев скорее задорно, чем успешно. После виктории, одержанной при Веллетри, выбрал для ночлега столь небезопасное место, что едва не попался в руки неприятельским солдатам: выскочив из окна в одной ночной рубашке, король ускакал без штанов. Ко мне он относится вполне доброжелательно. Звал в свою службу, однако и отказ встретил с пониманием. Я с удовольствием оставил бы все, как есть. Вот только, если Россия вступит в войну на стороне цесарцев, Неаполитанское королевство имеет быть причислено к вражеским державам. Снабжать порохом неприятеля… И сам не хочу в такое положение попадать, и враги мои не преминут сим воспользоваться. Так что — завод готовить к продаже, ни дня не мешкая!

Наконец, самое вкусное. Камчатская компания. Южные моря и восточная торговля. Здесь мои наилучшие надежды и наибыстрейшее приращение богатства. Африка, Индия и Китай компанейскими судами посещаются регулярно. Добыча кораллов и китобойный промысел у берегов Капо Верде тоже приписаны сюда. А вот в Камчатку, согласно именованию, первая флотилия отправилась около двух лет назад. Четыре «торговых фрегата», с заходом в Африку и Новую Голландию. Двум капитанам велено остаться в Петропавловской гавани для промысла и разыскания новых земель; двое должны вернуться домой, после визита в Кантон с меховым товаром. Пора бы им уже появиться — но пока никаких известий нет. Зато много документов об индийской торговле, тоже весьма важной и очень прибыльной. Там, в устье Ганга, у меня фактория Банкибазар, которая служит складочным местом всех индийских товаров. Как бы еще оную не потерять… Управляющий Франсуа де Шонамилль с каждою почтой пишет о голландцах из Хугли, что неподалеку от Банкибазара, с нетерпением ожидающих выставления на торги сей недвижимости, заложенной в обеспечение кредита.

Будь угроза со стороны голландцев единственной, можно б сие считать за счастье. Но и на те благословенные земли распространилась бушующая в Европе война. В отличие от своих монархов, торгующие к востоку от Капа французы и англичане сумели мирно поделить выгоды и не желали ссориться между собою. А пришлось. Летом семьсот сорок пятого года британская эскадра Пейтона послана была для подрыва французской торговли с восточными Индиями; вослед ей готовилась плыть ответная, под началом Лабурдонне. Как бы я ни тужился, ничего сравнимого по силе отправить в те края не был способен.

Вообще, дальние морские экспедиции стали отличительной особенностью этой войны. Помимо катастрофической карибской авантюры и упомянутого ост-индского противостояния, имело место еще одно плавание — может быть, самое примечательное. В семьсот сороковом году из Портсмута вышел, а через четыре года вернулся, обогнув земной шар, коммодор Георг Энсон с шестью кораблями. То есть, вышел-то он с шестью, вернулся же с одним — зато набитым сокровищами, захваченными у испанцев. Ценность добычи далеко перекрыла все потери. Сам коммодор сделался богатым человеком, а доля каждого из рядовых моряков соответствовала матросскому жалованью за двадцать лет. Краткое известие о возвращении Энсона я получил сразу, по горячим следам; теперь из Англии прислали детальный отчет о путешествии, в котором не было, разве что, экстрактов из вахтенного журнала. Зато дневники участников плавания имелись (в списках, разумеется). Секрета из них не строили: вояж наделал шума, и некоторые из путешественников пользовались случаем еще подзаработать, продавши свои бумаги книжным издателям. В лондонских гостиных вовсю обсуждали перспективы мореплавания и торговли на противоположном конце света.

Внимание британцев к Пацифическому океану тревожило. Доселе там из европейских наций были представлены только подданные испанского короля, да в определенных, весьма ограниченных, частях — голландцы. Северо-запад Америки совершенно не удостоился ничьего интереса вплоть до похода к сим берегам русских судов под командою Беринга, преодолевшего невероятные трудности и заплатившего за открытия собственной жизнью. Сенат разобрал его доклады и закрыл экспедицию, как неприбыточную; новонайденные моря и земли императрица отдала мне на откуп. Считая и те, которые впредь будут явлены — а там их… На картах мира эти края попадают в левый верхний угол, где обыкновенно рисуют какую-нибудь аллегорическую фигуру в образе дебелой матроны — одна задница с целую Европу — но и такой не хватает, чтобы заткнуть дыру в географических знаниях. Как извлечь выгоду из столь дальних и суровых стран, доселе никто не ведал, кроме меня (и моих компаньонов — в части, их касающейся). Нужны ли мне там соперники? Да Боже упаси! Англичан ведь только пусти — поговорка насчет козла в огороде, похоже, именно о них придумана. Что не сожрут, то изгадят и вытопчут. На побережье Массачусетса и Виргинии доверчивые жители не ополчились сразу против казавшихся слабыми и дружелюбными пришельцев — и где они теперь? За добрую сотню миль от моря уже ни одного туземца не сыщешь. Живущих в глубине суши рано или поздно ждет та же участь.

Поэтому продвижение вдоль берегов, лежащих к востоку от Камчатки, следует по мере сил ускорить. Что касается Ост-Индии, где мы безнадежно уступаем, — там с британцами надо дружить. Почему не с французами? Потому что они не победят. В лучшем для них случае — сведут партию вничью. Royal Navy на удивление быстро оправился от картахенской неудачи, восстановив корабельный состав, и ныне заметно превосходит испанские и французские морские силы, взятые вместе. К тому же, англичане — народ торговый; принцип «do ut des» у них в крови. Обманывают, жульничают — само собою. Но если ушки держать на макушке и не даваться в обман, то с ними можно иметь дело. Что касается Людовика — его дипломаты воспринимают союзников (разве за исключением родственных бурбонских дворов), как королевских вассалов, обязанных службою и не имеющих права на какое-либо вознаграждение за оную. Чужестранным вельможам раздавать королевские пенсии за продажу отечества — на это они мастера; однако считаться с державными интересами дружественных государств не склонны. Маркиз Шетарди в России сие доказал с полной ясностью.