Сергей Протасов - На восток [litres]

Скоро пришла телеграмма с мыса Коозаки, что караван благополучно миновал его сигнальный пост и теперь поднимается на север. Это позволяло надеяться, что нежелательное прояснение все же не откроет его встревоженному супостату. К тому же луна также перевалила за Коозаки и заливала серебряным светом теперь уже западный берег, очень кстати давая тень под восточным.

А посты у протоки Кусухо сообщали об удалении патрульных судов от берега. Судя по всему, их предупредили по радио о возможном нападении. С новой позиции они теперь вряд ли смогут разглядеть на фоне скал небольшой караван, крадущийся без огней по самой границе четырехметровой изобаты.

Все так и оказалось. Вышедший из бухты Миура эскорт из минных катеров и миноносок противника не обнаружил и благополучно сопроводил пароходы до входа на фарватер. За два часа до рассвета они были на месте и начали принимать тяжелые грузы с «Терека», встав к его борту.

К этому времени там уже успели выгрузить весь бензин. Правда в Такесики и Озаки переправили пока лишь малую его часть. Остальное ждало своей очереди в шлюпках и на баржах, рассованных по всем углам бухты. В Миура планировали оставить только обычный запас горючего и масел для маневренной базы.

Часть взрывчатых грузов также перекочевала либо на берег, либо в трюмы и на палубы барж, ботов, сайпанов. Не прекращалась передача боекомплектов и прочего снабжения на шлюпки. Теперь в этом предстояло принять участие еще и трем небольшим трофейным чумазым «Мару». Часть сфероконических мин, только вынув из трюмов, загрузили на миноноски, пришедшие из Такесики. За прошедшую ночь они поставили пару минных банок на подступах к бухте.

Работы, резко ускорившиеся с рассветом, были в самом разгаре, когда получили тревожную депешу о множестве дымов, хорошо видимых с северной оконечности Цусимы. Штабом предполагалась повторная попытка высадки десанта в Окочи. В этой связи «Тереку» предписывалось до ночи закончить работы и уходить, даже если не успеют выгрузить все. А через полчаса взвыла сирена на пристани, и с вершины холма на Коросиме замельтешили флажки семафора. С юга приближались два крупных судна.

Разгрузку немедленно прекратили, сыграв боевую тревогу. Из самой бухты никого пока не видели. На коммутаторе соединили телефонную линию между НП и мостиком крейсера, начав передавать сведения напрямую. Но командир потребовал отключить все провода с берега и убирать маскировку, отдав приказ в кочегарки поднимать пары.

На вопрос удивленного старшего артиллерийского офицера «зачем?» спокойно пояснил: «Они знают, что мы здесь! С самого начала знали и только ждали, когда мы все развалим, чтобы напасть! Нужно срочно выйти из бухты и сдать им корабль, пока тут все не взорвалось и не сгорело вместе с нами. Так уцелеет хотя бы то, что уже отгрузили! Скоро будет поздно!» При этом он выглядел совершенно здоровым и даже отдохнувшим. За ночь в своей каюте удалось выспаться.

Все находившиеся на мостике оказались совершенно ошарашены. Даже не сразу нашлись, что возразить. Кто-то не мог поверить, что командир способен так запросто предложить спустить флаг, когда, по сути, крейсеру ничего напрямую не угрожает. Кто-то, также считая, что все уже кончено, находил более правильным просто перебраться на берег, куда подальше, и подождать в безопасном месте, пока все не закончится, но высказываться вслух не решался.

Только цусимские офицеры начали активно возражать, доказывая, что подобные действия совершенно бессмысленны и явно преждевременны. Разглядеть крейсер с моря невозможно, если не вводить в дело котлы. Значит, по крайней мере, прицельно стрелять по нему никто не будет. А едва повалит дым из труб, сразу влепят пару залпов, не вникая в то, что будем им сигналить, и вот тогда уже точно все!..

Но капитан второго ранга Панферов ничего не хотел слушать, ссылаясь на только что полученную депешу из Озаки, дававшую «добро» на выход до окончания разгрузки, и упирая на то, что заботится в первую очередь о сохранности привезенного. Он как заговоренный твердил, что все взорвется от одного снаряда, и мы вместе с ним, при этом совершенно не выглядел взволнованным. Казалось, что он просто не в себе и не понимает, что говорит.

По знаку старшего офицера вахтенный начальник мичман Иноевс бегом отправился в котельные, отменить приказ, а остальные продолжили отговаривать командира. Вызвали доктора, который при помощи мичмана Андреева и прапорщика Гасабова смог убедить его спуститься в каюту и привести себя в порядок, пока машины подготовят к работе. Доктор обещал дать кокаина, чтобы хватило нервов на предстоящие переговоры.

Когда они ушли, начальник обороны бухты Миура мичман Панаев предложил вообще «не отсиживаться под кустом», а попытаться отогнать незваных гостей. Опыт перекидной стрельбы у него уже был немалый, а достать крейсер за островом японцы вряд ли смогут, да и не станут пытаться, оказавшись под огнем скорострелок. Не любят они, когда их по мордасам. Так и всей бухте, и скопившимся в ней грузам меньше достанется.

Мысль показалась стоящей, так что он и старший артиллерийский офицер лейтенант Ширшов, получив доклад медика, что командир уснул после укола морфия, отправились на гору, оценить возможность ее реализации, а все остальные занялись приготовлениями к возможному бою. Хотя сомнения в том, что можно воевать, имея заставленные бочками с горючим и ящиками со снарядами палубы, да еще кучу всего этого во всякой портовой мелочевке под бортами и поблизости, оставались.

С вершины было хорошо видно два довольно крупных парохода, шедших со стороны протоки. Даже слышали их стрельбу. Они в данный момент «обрабатывали» укрепления на входе в Кусухо. Оттуда им никто не отвечал. Судя по большому количеству дыма после каждого выстрела, артиллерия на японцах стояла старых моделей. На каждом по орудию, в носу и корме. Зато калибр весьма приличный. Миллиметров сто пятьдесят, а то и больше. Скоро, вероятно, должна была подойти и очередь базы в Миура.

Прибывшие на НП командиры миноносок, оказавшихся запертыми в бухте, сообщили, что, судя по курсу японцев, примерно через четверть часа они достигнут одной из минных банок, если, конечно, не свернут куда-нибудь. Прикинув их маршрут, получили дальность для орудий «Терека» в пределах 25–35 кабельтовых. Полевым пушкам, оборонявшим Миура, далековато, зато для стодвадцаток «Терека» нормально.

Начинать стрелять решили, когда японцы минуют мины, чтобы не начали вилять раньше времени. С управлением огнем проблем не предвиделось. Хотя Ширшову стрелять с закрытых позиций не доводилось, Панаев был рядом и давал советы. Имелась телефонная связь с пристанью, а оттуда на «Терек», еще как встали на якорь, прокинули телефонную линию. Правда, поскольку свободных ячеек на коммутаторе не было, ее подключили только теперь, вместо одного из сигнальных постов.