Михаил Ланцов - Крестоносец

— Что решать? — глухо спросил Иоанн Васильевич.

— Или стрельцов обратно, к повозкам загонять, или отходить. Спешно.

— А они пойдут? К повозкам-то?

— Я не уверен… Вишь — потрепало их немало.

— Отходим, — едва слышно произнес Царь.

Смоленск был потерян.

Как и надежда справиться с неприятелем своими силами.

Мертвенно бледный, погруженный в до крайности мрачные мысли, Иоанн Васильевич отвернул назад. К Москве. Слова Андрея, который предрекал полную неспособность московского войска противостоять более-менее толковому европейскому, сбылись. Царю хватило ума, чтобы понять — даже если бы он сумел привести втрое больше конницы — успеха бы он не достиг.

Помещики… Его сила и его проклятье. Он скосился на пеструю колонну этих мрачных, явно подавленных всадников. И раздраженно сплюнул. После чего занялся организацией прикрытия стрельцов. В случае, если это «частное» войско магнатов подойдет к Москве, они ему ой как потребуются. Каждый на счету будет…

[1] Привычный образ крылатых гусар возник не раньше Смутного времени, а то и начала XVII века. До 1570-х годов включительно они были легкой конницей без доспехов и приличных коней. И в таком виде ни раз, и ни два били помещиков. Именно в таком Алексей Михайлович создал конных копейщиков в середине XVII века, которых успешно применял как против татар, так и Речи Посполитой.

1559 год, 29 августа, Рига

Сигизмунд II Август отпил из бокала вина и, не ставя его на столик, посмотрел на своего собеседника. Король Швеции, что нехотя прибыл сюда на переговоры, выглядел напряженным и несколько нервным. Видимо опасался появления датского флота.

— Ты зря волнуешься, — с мягкой улыбкой произнес Король Польши и Великий князь Литвы. — Филипп Испанский в скором времени займет нашего общего друга. Он нагоняет в Нидерланды войска и корабли. К тому же ему оказывают всяческое содействие Англичане. Филипп ведь начал самые упорные переговоры о заключении брака между его сыном и наследником с одной стороны, и Елизаветы с другой.

— Это рыжая шлюха не согласиться, — скривившись Густав I из дома Ваза, словно выплюнул эти слова.

— Почему шлюха?

— А то ты не знаешь…

— Не знаю. Слышал, что ее так называют, но почему — не ведаю.

— Еще будучи в юном возрасте она совратила своего воспитателя Томаса Сеймура. И отступила она только после того, как жена Томаса — мачеха Елизаветы — устроила скандал, застав их за прелюбодеянием. Но на этом она не установила и вела весьма фривольные отношения с рядом благородных мужчин, не желая связывать свою жизнь только с одним мужчиной и отдавая предпочтение своей жажде в постели решать государственные дела.

Густав пересказал популярные в те годы байки о Елизавете, распускаемые ее противниками. И во многом искаженные. Но Сигизмунд не стал возражать, понимая, что в таких делах дыма без огня не бывает. И Елизавета по каким-то причинам заслужила такую репутацию. Не исключено что своим либидо или действительным желанием, управлять страной из постели.

— Кошмар… — лишь показал головой Сигизмунд. Густав же, скептично глянув на него, продолжил:

— И ты думаешь, Филипп сумеет укротить эту кобылку?

— Он поставил перед ней ультиматум. Пообещал в случае отказа сообщить Андрею Палеологу о том, что это она руками поляков организовала покушение на Марфу, дабы избавиться от опасной конкурентки.

— И у него есть доказательства?

— Ты думаешь, что Андрею они потребуются? — усмехнулся Сигизмунд. — Тем более что я со своей стороны всячески Филиппа поддержу, подтвердив, что этих разбойников видели с английскими купцами. Так что, думаю, в ближайшие недели мы узнаем о заключении брака по доверенности и подготовке к венчанию.

— Я уверен, что эта шлюха вывернется. Как она уже поступала ни раз и не два.

— Может быть, — пожал плечами Сигизмунд, — но датчанам от этого легче не будет. Филипп за них решил взяться очень основательно. Так что ты можешь не волноваться — они в последнюю очередь отправят свои корабли на Балтику.

— А я бы отправил. Чтобы покончить с угрозой со стороны Швеции на время.

— У тебя взрослый сын. И твое пленение или гибель ничего не решит.

— Допустим. Но зачем ты меня пригласил сюда? Твое приглашение выглядело очень… хм… сомнительным…

— Но ты приехал. И поэтому я готов поддержать твои права на старые Новгородские земли. И обязуюсь тебя поддержать в случае, если датчане на тебя решат напасть.

— Я не хочу ввязываться в войну с Москвой.

— Новгород сам падает тебе в руки. Как перезрелое яблоко. Помещики собраны в руках Царя и в целом сильно раздражены. Говорят, в полках волнения. Особенно после Смоленской битвы. Вряд ли они станут сражаться за Иоанна.

— Ты забываешь о молодом Палеологе.

— Зачем ему вмешиваться?

— Нарушен Божий мир. На его жену покушались.

— На жену, но не на детей. Да и не я это делал, а лукавые иноземцы, что пытались его отвлечь от Крестового похода. И вообще, он, сказывают, высадился во Фракии. А значит будет забирать Константинополь и возрождать ромейскую державу. Разорваться и быть всюду он не сможет. И тот куш слишком соблазнителен, чтобы броситься спасать Иоанна.

— А если сможет? Он ведь опасен. Очень опасен.

— Опасен. Согласен. Но не всесилен. В конце концов, с ним мы не воюем.

— Он подданный Иоанна.

— Лишь в крошечном графстве на границе Дикой степи. Но с какой стати он с них должен ему службу всем легионом? Выставит несколько десятков наемных татар — и довольно. Это будет вполне по законам Московии. Или вообще ничего выставлять не станет, так как вообще-то его сюзерен отправил его в Крестовый поход. И он покамест в нем. С какой стати ему все бросать и бежать домой? Разве его дому кто-то угрожает? Магнаты специально на каждом углу болтают — в Тулу — не ногой. Дабы каждый шляхтич или кто иной ясно понимали, что делать нельзя.

— Хм. Допустим меня это заинтересовало. А ты что себе хочешь взять?

— Смоленск, Псков. Нарву же вернуть Ливонии и принять от нее вассальную зависимость. Вместе мы лишим Иоанна выхода в Балтике и Белому морю. И заставим торговать персидскими товарами через нас. Собственно, Москве угрожать или тем более Туле я не собираюсь…

Густав задумался.

Соблазнительно.

Ему было важно только одно: как поступит в этой истории Андрей? Реально ли он застрянет на юг и не станет вмешиваться? Или, ввязавшись в войну с московитами он, Густав окажется вынужден иметь дело и с ним тоже…

Иоанн Васильевич тем временем уже отошел к Москве и предпринимал лихорадочные действия, по подготовке ее к обороне. В силу своего разумения, конечно.

Для некоторых читателей, конечно, несколько странно — почему столько находясь рядом с Андреем Царь не перенял передовые приемы и не за пару лет не подготовил войско нового строя? Ну а что? Собрал крестьян да прочих. Загнал их в учебку. Погонял полгода-год. И готово. Вон — в Советской армии из обычного школьника за полгода лет выковывали бойца территориального ополчения, сиречь призывной армии. И потом он занимался фигней следующие полтора года. А тут чего?