Владислав Конюшевский - Боевой 1918 год-3 [СИ]

Пронырливый Курсецкий, работающий в финотделе про это как-то узнал. После чего предложил своим друзьям резко улучшить личное благосостояние. Первый шаг увенчался полным успехом и убив начальника, они завладели частью документов. А вот со вторым (там, где мог ожидать наиболее крупный куш) все застопорилось. Прыткий Ласточкин, при встрече, дав в морду одному из подошедших к нему людей, смог сбежать. И главное, что из дома исчез с концами. Хотя к нему уже этим же вечером нанесли визит, но не нашли ни самого полковника ни его долбанутой дочери.

В этом месте я ненавязчиво заострил внимание и узнал немного больше про Елену Михайловну. Оказалось, что это была весьма своевольная девица. Ей предлагались такие замечательные партии, а она все носом крутила. Да и вела себя неподобающе. Имела очень острый язык и не только постоянно высмеивала появляющихся ухажеров, но и даже умудрилась сломать одному из них руку, что вообще выходило за рамки приличий. А это все воспитание «дядьки» из Амурских казаков. Просто, когда жена Ласточкина их покинула, то дети остались на этом толи ординарце, толи порученце, который таскался с полковником еще с начала карьеры. Вот он и научил барышню своим варварским казачьим замашкам, вступающим в противоречия с правилами хорошего тона.

Еще немного поспрашивав про Лену (неудобно сильно копать – парни вокруг уши греют) я вернул повествование в основное русло. В общем Ласточкиных долго искали, поднимая все их связи. Оставили даже пост на квартире, в надежде ухватить фортуну за хвост, но тут вдруг в один не очень прекрасный день, обнаружили там труп своего подельника. После чего стало ясно, что дело можно прекращать. И уже почти все забылось, но четыре дня назад их человек на Гороховой (тут я навострил уши) сообщил о том, что получено задание – предоставить данные на Ласточкину Елену Михайловну. Чекист, через своих московских коллег ненавязчиво уточнил ее нынешний адрес и в тот же день сладкая парочка выехала в новую столицу.

В общем что сказать? Бывшие офицеры к этому времени превратились в откровенных бандитов, заимев обширные знакомства в уголовной среде города. Поэтому от своих питерских кентов получили имена нужных урок в Москве. Встретились с ними, договорились. Сходили на место. Сильно расстроились, что не обнаружили там папу. Но решили захватить дочку, выпытав у нее местонахождение полковника.

Остальное я знал, поэтому переключился на сведения по продажному чекисту. Ну а окончательно разговорив Билецкого, просто позвонил Полянину Федору Яковлевичу. У нас с ним отношения нормальные сложились, вот я и вывалил получившийся расклад первому заму Дзержинского. Можно было непосредственно железного Феликса побеспокоить, но немного подумав, зарубил идею. Наверное, потому что этот худой поляк был настолько правильным, что что я рядом с ним ощущал какой-то внутренний дискомфорт. Возможно, потому что из него внутренняя харизма, в смеси с фанатичной верой так и перли? А я всегда к одержимым какой-либо идеей, относится несколько настороженно. Так что Федора для наших дел, вполне хватит.

В общем, звякнул Полянину, который несмотря на позднее время появился сам. Забрав всех (включая труп), быстро вникнул в допросные листы и долго тряс руку на прощание, благодаря за вскрытие предателей в их конторе. После чего чекисты удалились, ну а я пошел говорить с сидящей наверху Ласточкиной…

– Товарищ Сварогов, кажэтся что ти нэсколко идэализируешь ситуацию…

В интонациях, мимике и всей фигуре собеседника мне почему-то мерещились старые плакаты типа «Враг не дремлет!», «Ежовые рукавицы» и почему-то насчет шпионов, где черная рука со скрюченными пальцами тянется через границу, чтобы чего-то стырить. Не помню уж чего именно. Может даже колбасу. Тряхнув головой чтобы отогнать видения, ответил:

– Ничуть… Разумеется будут и недовольные. И не просто недовольные, а те, кто начнет вредить. Но на каждую хитрую жопу, всегда найдется хрен с винтом…

Сталин, усмехнувшись новому выражению, захотел объяснений:

– И что с ними можно сделать? Изолироват? Расстрэлят? Учитывая, что к тому врэмэни должны появиться наши, пролэтарские инжэнэры. А старые, как гангрэна, будут продолжат распространять свои мыазмы нэдовольства измэнившимся строем.

Тут уж фыркнул я, так как в этом «расстрэлять», услышал знакомые по фильмам и анекдотам интонации. Но такие поползновения надо рубить на корню, потому что из выпускников, процентов семьдесят «пролетариев» будут иметь корочки об образовании, но ни фига не будут иметь знаний. Ведь и в моем времени, даже если студент учился как вол, первые пару лет это просто «молодой специалист» которого еще дрючить и дрючить. А уж сейчас… Поэтому возразил:

– Не целесообразно. У нас в стране, по-настоящему грамотных людей с гулькин нос. Даже когда появятся свои кадры, то реального опыта у них не будет. А он может появиться лишь в том случае, если его передают. Преемственность поколений. Слыхал про такое? В противном случае выйдет полный пипец.

Грузин кивнул, а я продолжил:

– Ну вот. Понятно, что инженеры при царе жили хорошо. И никому не понравится если это как-то изменится в худшую сторону. Тут ты прав – недовольные появятся. Странно если бы этого не произошло. Значит, наша задача не ронять планку уровня жизни.

– Но тогда налицо получытся социальное неравэнство… Да и дэло не только в дэнгах. Многие из закончивших институты и унивэрситэты – дворянского сословия. И для них потэря прывэлэгий, может оказаться болеэ значымой чем финансовое благополучие. Исходя из этих позиций они и станут врэдить.

Разведя руками, ответил:

– Работа мозгами, всегда будет цениться гораздо дороже работы руками. Это, к слову, о неравенстве. Люди такой подход отлично понимают, поэтому здесь даже вопросов не возникнет. Что же касается остального… Тут уже все будет зависеть от общего темперамента индивида. Те, кому революция поперек горла и потеря привилегий сродни удара серпом по яйцам, просто уедут. Из оставшихся, подавляющее большинство довольно быстро адаптируется. Максимум станут просто бурчать, выражая свое недовольство какими-то фактами. И лишь малая толика предпримет враждебные действия.

Собеседник встрепенулся:

– Но вэд даже «бурчание», может вылыться в контррыволюционную пропаганду. Я уже нэ говору про саботаж или дыверсии.

Я согласился:

– Конечно может. Но выражать недовольство свойственно всем людям. И это нормально. Это должно нас лишь стимулировать. И если человек прямо не призывает к вооруженному свержению Советской власти, то пусть себе хоть заворчится. Что же касается конкретных противоправных действий, даже в этом случае к стенке ставить никого не надо. – хотел добавить, что надо вообще на хер забыть это слово для квалифицированных специалистов, и с трудом сдержавшись продолжил – Даже на рытье траншей тоже не надо, так как копателей у нас целая страна, а головастых инженеров мало. И если такой бузотер вместо работы начнет херней страдать, то надо просто определить его в шарашку.