Владислав Конюшевский - Боевой 1918 год-3 [СИ]

Реакция моих командиров тоже была недоуменно-матерной. И если комбаты ограничивались небольшими загибами, то Буденный, не сдерживаясь, выдал от всей души. Я же, не особо обращая внимание на поднявшийся гомон, пытаясь поймать какую-то ускользавшую мысль, уставился на зажатую в пальцах папироску и глядя на дым, озвучил:

– Чего же у них такого произошло, что они настолько осмелели?…

И тут умница Михайловский выдал:

– Может быть германцы нам просто не поверили? – а поймав мой взгляд продолжил – Они ведь не знают наших возможностей! Вот и не поверили в то что мы может осуществить свои угрозы. Тогда и снятые с фронта войска сюда хорошо вписываются. Из них немцы на всем пути отхода, в ключевых точках создадут швертпункты для контроля и в общем-то все…

Я, ободренный подсказкой, подхватил:

– Точно! Наверняка они считают, что мы можем контролировать километров тридцать-пятьдесят территории. И уйдя за это расстояние фрицы спокойно поедут дальше уже без всяких помех. И даже если мы подорвем все, о чем говорили, то это дистанция одного ну пусть двух пеших переходов. Так что сбитые ноги солдат, вполне хорошая компенсация сохраненным дивизионным запасам. Ну а дивизию на марше только самоубийца станет атаковать…

Комиссар осторожно вклинился в образовавшуюся паузу:

– И что?

Ухмыльнувшись ответил:

– Как что? Все нормально. Противник несколько недооценил наши силы. Если они думают, что взяв под усиленный контроль станции в Самохино, Дербеневке и Тихом Логу да пустив патрули вдоль железки, заживут хорошо, то они ошибаются. Мы ведь уже все что надо заминировали. И провода вывели так чтобы подрывники не попадали в зону действия контроля. С расстоянием немцы тоже ошиблись. Почему-то им не пришло в голову что мост за Елинками тоже легко взлетит на воздух.

Пташкин, на котором и висело все саперное дело возбудился:

– Что, там рвать прямо полным зарядом? Чтобы быки снесло?

Пришлось притормозить пироманьяка:

– Э-э-э… Нет! Он нам самим еще нужен будет. Бахнуть надо так чтобы ремонта было недели на две-три не больше. Можно так сделать? Или там сразу все сдетонирует?

Минер солидно кивнул:

– Можно. Мы же так сразу и обговаривали… Поэтому заряды с этим учетом и заложили.

Я кивнул:

– Ну вот и хорошо. Жалко, конечно, что фрицы кочевряжиться начали. Ну если они захотели действовать как в сказке про Аленький цветочек, то так тому и быть.

Начштаба заинтересовался последними словами:

– Это как?

Оглядев внимательно слушающих краскомов я с деланным недоумением пояснил:

– Как же? Разве вы не в курсе – там ведь дочка изначально затребовала себе чудище огромное для утех постельных. А когда папаня возмутился вздохнула и сказав, что придется идти длинным путем, попросила привезти ей цветочек аленький…

Сказку знали не все (как это ни странно) но те, кто знал, начали ржать. Пытаясь при этом донести нюансы истории до незнакомых с творением про красавицу и чудовище.

В общем, народ несколько отпустило и настроение у ребят поднялось. Они уже выглядели не растерянным, а боевито-злыми. Ну а когда парни окончательно успокоились, мы занялись работой. Вернее, конкретизацией ранее разработанных планов. Основная нагрузка при этом легла на Пташкина и его бойцов. Хотя и остальные тоже были весьма активно задействованы для охраны и сопровождения саперных групп. Но с охраной все понятно, а пока бывший мичман скрупулезно переносил на карту и записывал в блокнот мои указания. Иногда задавал вопросы:

– То есть на этом участке шесть километров по стыкам малыми зарядами?

– Да. Чтобы на ближних станциях запасов рельсов не хватило для ремонта. А там – пока закажут, пока привезут, пока уложат… В общем, недели на две им развлечений хватит.

Периодически, в разговоре принимали участие командиры групп прикрытия и уже минут через сорок мы закончили. Потом все готовились к выходу, а я составлял длинную радиограмму в штаб фронта. Ну и ближе к вечеру, одиннадцать отрядов разъехались по степи в западном, северо-западном и северном направлениях. Лапин глядя вслед последнему исчезающему за холмами грузовику, вздохнул:

– Надеюсь все у бойцов получится…

Я даже удивился:

– А с чего бы не получилось? Места знакомые, дороги хоженые, передовые дозоры бдят. Да и небо в тучах. То есть даже с самолета их не засекут. Нормально все будет! И до нужных мест, даже самые дальние за ночь точно доедут…

Комиссар согласно «угукнул» и спросил:

– Сам-то как считаешь – после подрыва мостов да путей, что германец делать станет?

Ухмыльнувшись ответил:

– Ну уж точно не попрет весь свой скарб на горбу за полторы-две сотни километров. – И после задумчивой паузы продолжил – Так что правильно Витька Михайловский сказал – они нам не поверили. И очень зря. Но тут я сам дурак. Не раскрыл им всю широту наших замыслов.

Кузьма улыбнулся:

– Ага как же! Если б им про те же Елинки сказали, тебя бы вообще на смех подняли. Морпехи конечно быстрые на ногу, только вот никому в голову не придет что мы можем на таких расстояниях действовать. – тут он прервался, оглаживая бородку, безрадостно подытожив – Единственно что непонятно – чего может помешать германцу просто все сжечь и идти налегке? Ведь ежели сейчас мы все пути попортим то на них и давить-то нечем… Выходит все зазря было?

Я возразил:

– Вот прям щаз! «Нечем давить.» Скажешь тоже! А спокойный проход без засад, артобстрелов и минных ловушек это разве не то, чем можно поманить людей? Ну и конечно же листовки что на них должны сегодня с самолетов сыпать. Зря я что ли радио в штаб фронта слал? Так что немецкие «зольдатен» не просто ничего жечь не станут, но еще и на штык могут поднять отдавшего такой приказ. Поэтому фрицам сейчас предстоит экстренными темпами пройти все пять стадий принятия неизбежного.

Комиссар заинтересовался:

– Каких таких стадий?

На что получил развернутый ответ:

– Самых обычных. Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Первый пункт они уже выполнили, прислав ефрейтора с пакетом. Когда до них дойдут сведения о действиях наших групп, в полный рост проявится второй пункт. То есть брызги полетят во все стороны. Но наказать нас им не суждено поэтому генерал (особенно почитав наши листовки) опять возжелает поговорить. То есть будет торг.

Собеседник удивился:

– Почему «торг»? Мы же вроде все свои желания еще на первой встрече сказали?

Покачав пальцем, я возразил:

– Шалишь брат! Запомни – наше первое предложение всегда самое лучшее. А уж если оппонент начал выкобениваться, то за ним следует второе. Уже несколько похуже. – И тут же пояснил – фрицы вон как орудия зажали. Даже говорить о них не хотели. А теперь придется побеседовать… Вот после чего их и настигнет четвертая стадия – депрессия. За которой неизбежно последует заключительная фаза – принятие. Деваться-то им один хрен некуда. Ну… во всяком случае я на это сильно надеюсь.