Виктор Сиголаев - Шестое чувство [litres]

У меня непроизвольно отвисла челюсть.

– А при чем тут… «трафаретчик»?

– А ты у него спроси!

– Рома, что значит «трафаретчик»?

– Все! Отпустите меня. Я уже успокоился.

Мы с Андрюхой убрали руки.

– Ну?

– Чего «ну»?

Я выдохнул.

– Кто такой «трафаретчик», Рома?

Роман покосился на друга.

– Тот, кто «трафаретит» таблетки на производстве, – выдохнул.

Я заморгал.

– Чего-чего?

– Объясняю: мы с Вовкой позавчера заболели. Простудились на катере. Я купил аспирин, и мы его пили. Зашла тема о людях, что пакуют таблетки в такие дырявые пластинки, заклеенные калькой. Или фольгой. Я слышал, что их называют «трафаретчиками»…

Вовик хлопнул себя по лбу и закатил глаза:

– Не-эт! Не надо снова…

– Может, фасовщиками?

Ромка задумался.

– Там все сложнее, – заявил наконец он компетентно. – Трафаретчики – это фарцовщики самой высокой квалификации.

– Фасовщики, Рома! Фасовщики. А не фарЦовщики!

– А какая разница?

– Это ты так прикалываешься? – догадался я. – За глаз свой мстишь?

– Не вижу никакой связи.

Мы переглянулись.

А я стал экстренно вспоминать – в каком году взорвется Чернобыль? Не пропустил ли я чего в этом варианте реальности? Да нет, года полтора у нас еще есть в запасе. Тогда что сегодня с Ромиком, ежели нет радиации? Ночное нашествие малярийных комаров? Цилиндрические пирожки Микояна с рыбным фаршем? Обезвоживание недооформившегося организма через чрезмерный секс?

– Рома! Трафаретчик – это тот, кто изготавливает трафареты, – попытался я аргументированно поговорить с товарищем как взрослый человек с… почти взрослым. – Это такие листочки в дырочку. Через эти приспособы трафаретчик краской набивает рисунки на стенах, на тканях, на… корпусных наборах судна. Мы ведь это проходили? Правда? И эти самые рисунки тоже называются трафаретами! Представляешь? Чудо какое!

– Что ты со мной как с идиотом разговариваешь? – возмутился Ромка. – Я знаю, что такое трафареты.

– Ну!

– Только я говорю про других трафаретчиков! Не на нашем заводе…

– Да про каких, блин, других?

– Вот же непонятливый! Да про тех, кто лекарствами занимается, – зачем-то понизил голос Ромка. – Фасует их, это ты правильно сказал. Распространяет. В основном нелегально. Из-под полы. На дискачах, например. В кабаках. На свадьбах. Если видишь на дискотеке хмыря с особым рисунком на груди, это как раз трафаретчик и есть. У него можно колеса купить, дурь всякую, просто таблетки… от кашля. Капли еще…

Вот это поворот!

– Рома, – обратился я к нему очень бережно, дабы не вспугнуть лишней своей эмоцией столь высокий разум, – а какой рисунок на груди у того хмыря? Ты знаешь?

– Буквы завитушками. «Ка» и «Тэ», – как ни в чем не бывало заявил Роман. – Вензелем. Это означает «Кооператив трафаретчиков». Я же говорю!

Он-то говорит…

А я стоял будто пыльным мешком пришибленный.

Устами младенца, как говорится, глаголет истина.

Так просто? Не напрягаясь? Аниськин тут, извиняюсь, попу рвет на британский флаг в поисках именно этой информации, а мне так нате – на блюдечке с голубой каемочкой. Хотя я, собственно, и не просил даже. Не нужно мне это!

– А почему я об этом в первый раз слышу? – задал я растерянно не совсем последовательный вопрос. – И Вовка? И… Андрюха, ты знал?

– Нет.

– И Андрюха не знал. А мы ведь, на секундочку, и работаем на этих самых дискачах! И на свадьбах тоже играем. Играли. И ни ухом ни рылом…

– И что?

– И то! Ты откуда это все знаешь? Сам видел этих… хмырей на дискотеках? С буквами?

Ромка почесал в затылке.

Типа, соврать или нет?

– Сам я не видел, – медленно, но все же сказал правду. – Слышал. Девчонка одна рассказала. Недавно совсем. Не из нашего технаря. С общаги хлебозавода.

– Там, где Сонечка работает? – на автомате уточнил я, заметив, как встрепенулся Микоян, блюдя честь своей возлюбленной.

– Не-эт, Сонечка не в общаге работает. Она на самом заводе. Технологом…

О! Рома. Ты – мир!

Даже Вовка снова заулыбался.

– Слушай, Ром. А ты меня познакомишь с той девчонкой, что знает про этот «кооператив»? – попросил я. – Для дела. Не для любовных ухаживаний.

– Да хоть и для любовных, жалко, что ли, для друга? – Ромка укоризненно покосился га Вовчика. – Мне-то что? Да ты ее и так знаешь. Чего знакомить? Это Ленка-певичка из народного хора. Помнишь? Летом пела у нас в ансамбле «Меланхоли́ю, дольче мелоди́ю». И «Снег кружится» еще, и…

– Я уже вспомнил, Рома. Не надо весь ее репертуар мне пересказывать!

– Ну тогда ладно.

И замолчали все: кто-то продолжал на кого-то дуться, кто-то экстренно до боли в извилинах прокручивал в голове вновь открывшуюся информацию, а кто-то просто безмятежно постукивал палочками по собственным коленям, имитируя сложные переходы ритма в стиле реггей.

Где ты, Аниськин?

Информация как раз тебе в кассу! Мне, знаешь ли, как-то… не с руки заниматься всей этой гнилью: сессия на носу, курсовая, а там и диплом не за горами.

Надо же… «Кооператив трафаретчиков». Свадьбы, кабаки, дискотеки…

И… плавучий бар «Ахтиар»!

Остро засосало под ложечкой. Знакомый симптом – разгадка ребуса где-то рядом. Хоть этот ребус и не для меня вовсе, как я сам себя только что уговаривал.

Только… мне ведь нетрудно проверить? Да? А потом при случае выложить все, что узнал, Аниськину. Мужик ведь ищет козлов, погубивших его дочь, – это ведь дорогого стоит! Достойно уважения. И если я, к примеру, ухватив за кончик нити в его расследовании, подержу немного и брошу, упуская, возможно, драгоценное для него время – то чем я лучше тех самых козлов? Ничем…

Не понял. Я что, сам себя уговариваю?

А! Врубился: приступ шизофрении. Это моя взрослая составляющая нашего общего головного мозга проводит урок нравственности и милосердия для своей молодой проекции – черствой пока, циничной и равнодушной к горю и проблемам чужих людей. Впрочем, такой же, как и большинство представителей нашего молодого поколения – будь они хоть при социализме, хоть при капитализме, хоть при первобытно-общинном строе. Разница ведь не очень-то и велика! Она может различаться в количественных категориях, но вектор… Вектор един! И называется он – «эгоизм молодого хищника»: в первую очередь – всё под себя. Кто успел, тот и съел. Кто раньше встал, того и…

Все! Хорош.

Хватит морализаторства. Так уж и быть – сходим… на этот ваш «Ахтиар». Посмотрим, что за трафаретчики такие там бал правят. Под носом, между прочим, у органов правопорядка и судовой команды этой калоши.

Пистолет! Слышишь меня? Жди, дорогой.

Я уже иду.

Нежданчик!

К моему удивлению, Сашка План почему-то отказался сопровождать меня в экспедиции на плавающую дискотеку под названием «Ахтиар». Мол, и хотел бы вроде, да нет такой возможности. Наплел про какие-то неотложные дела, про нуждающихся в его квалифицированной помощи несчастных родственников и про фатальную нехватку личного времени для всех вышеперечисленных манипуляций. Выглядел он при этом очень неубедительно: прятал глаза, сопел, пыхтел и заикался. И странно, и подозрительно одновременно. Короче, лажа какая-то перла из Саши. Ведь сам же тему завел вчера вечером и тут же съехал – суток не прошло!