Виктор Сиголаев - Шестое чувство [litres]

– А так и определять. На глаз. Тут просто навык нужен. И привычка. Машка всегда хохотала, когда я… промахивался. А сама так – с полувзгляда…

– Немножко… странновато это.

– Зато оригинально. Художественная фантазия, как она говорила.

– Это называется… инсталляция.

– Где называется? В будущем?

– Ну… да. Там…Часовая в районе часа, ага, минутная… двадцать минут второго?

– Вот видишь? Не так уж и сложно…

И отвернулся, растирая пальцем угол глаза. Соринка, наверное.

Дочка у него – маленький гений. Была. Надо же – додуматься до такого! И исполнить еще. Тут золотые руки нужны. Маленький… мертвый гений. Царство ей небесное. Не повезло ей жить на этой Земле бок о бок с гнусными упырями, зарабатывающими деньги на человеческих слабостях и пороках.

Всем нам не повезло.

– Послушай, Аниськин. – Сейчас я был серьезен как никогда. – А что ты сделаешь, когда найдешь этого… Трафарета?

Он очень выразительно на меня посмотрел. Долго.

Я вздохнул и отвел взгляд. Видимо, вопрос был риторическим.

– Знаешь что? Вот после этого… после этих часов… Как же тебе сказать-то? – У меня что-то бушевало внутри и соленым комком подкатывало к горлу. – Короче… Рассчитывай на меня. Во всем. То есть… абсолютно. В любое время…

– Да… понял я, понял, – бросил он сухо, снова отворачиваясь. – Спасибо. Что там твой наркоша возится? Жрать уже охота…

Сашка План вызвался пожарить яичницу с салом, как его в деревне учили: с луком, помидорами и чесноком. Теперь гремел посудой где-то на кухне. На удивление, у бомжеватого Аниськина в холодильнике оказались все заказанные Сашкой ингредиенты. Его быт вообще оставлял ощущение добротности. Правда… слегка косолапой. Мужиковатой. Без шарма женской изюминки. Впрочем, откуда ей здесь взяться?

Вышли на балкон – Аниськину покурить приспичило.

А вот это красиво!

Шикарный вид на Одесскую балку: обезглавленный, хоть и любовно выкрашенный белой известкой Покровский собор, высокие окна моей бывшей школы за его вычурными стенами. Вдали на холме – одинокая девятиэтажка Первой городской больницы, серая и мрачная, правее – башня с колоннами ее главного старого корпуса. Видны мачты стадиона «Чайка», самый лучший вид на футбольное поле – из окон больничной девятиэтажки. Когда она строилась – даже на стадион ходить было не обязательно: не только мы, пацаны, но и многие взрослые мужики табором раскидывались на строящейся крыше, дабы с высоты птичьего полета полюбоваться на футбольные баталии. Под пивко. За стадионом – гостиница «Крым», с которой меня многое связывает. Даже виден уголок моего дома на Батумской – наша пятиэтажная хрущевка расположена так, что ее видно практически отовсюду. Даже с Северной стороны, где проживают Вовка с Ромиком. Встают такие по утрам, берут бинокль и выглядывают – откушал ли кофия их друг или нежится еще в постельке…

– Здорово у тебя, – восхищенно сказал я. – Жил бы тут на балконе.

Аниськин отмахнулся.

– Все вспомнил, что вчера было?

– Ага.

– Давай рассказывай.

Стал рассказывать.

С третьего раза, но все же Сашка затащил нас на кухню, где с аппетитом слопали его деревенскую яичницу. Неплохо она у него получилась. Маловато, правда: просто яйца все закончились в доме.

Тогда хлебнули чайку с баранками. Молча.

Затем уселись в комнате – мы на кресла, Сашка за письменный стол – и продолжили внимательно слушать мои мемуары, прерываемые время от времени глупыми вопросами Аниськина.

– Когда шел по кораблю от вахтенного до кока – видел кого-нибудь еще?

– Не по кораблю, а по судну, – проворчал я. – В коридоре кто-то мельтешил. Метрах в десяти сбоку у главного трапа. Краем глаза движение заметил, но когда повернулся – никого уже не было. Из команды кто-то пробегал, видимо.

– Не надо догадок. То, что «видимо», – я и сам додумаю, без дилетантов.

Фу ты, ну ты!

– А в зале через окна, что в сторону полубака, – я мстительно посмотрел на Аниськина, уверенный что термин «полубак» ему мало знаком, – видны были еще фигуры на открытом мостике. Спиной к нам. Тоже в серой форме, матросики.

– Долго там стояли?

– Вроде да. В конце разговора я даже не посмотрел. Я за барменом следил, за его эмоциональными подергиваниями в пространстве. Не нравился ему очень разговор наш – к гадалке не ходи.

– Да-да, ты рассказывал уже.

Аниськин задумался.

– А Пистолет пьяный был? – вдруг легкомысленно встрял в разговор Сашка, что-то рисуя за письменным столом карандашом на клочке бумаге. – Просто… пьяные, ведь они более неадекватные? Ведь так же?

– Кто-кто был пьяный? – нахмурился Аниськин.

– Да Пистолет же! – дернул плечом Сашка, не отрываясь от своей мазни. – Я ж говорил.

Мы медленно развернулись в его сторону.

Потом так же медленно повернулись и посмотрели друг на друга. Не сговариваясь дружно встали, подошли к столу, где сидевший к нам спиной Шурик ни о чем таком плохом даже и не подозревал, деловито ухватили Сашку под локти и чуть ли не в воздухе потащили к дивану.

– Эй-эй-эй! Вы чего? Чего вы хватаетесь? Ай! Да больно же…

Не церемонясь особо, плюхнули его на сиденье и сели рядом по бокам, придерживая каждый со своей стороны его за плечи. А потом, снова не сговариваясь, почти синхронно тряхнули его так, что у Сашки голова дернулась с риском перелома шейных позвонков.

– Ты откуда его кличку знаешь, человек дорогой?.. – прошелестел еле слышно Аниськин, и зловеще и задушевно одновременно. – Студент этого бармена ни разу Пистолетом не называл. Поверь, я бы запомнил.

– Да что вы? Чего трясете-то? Знаю и…это… он сам мне и называл свою кличку. Как познакомились…

– Шурик! Посмотри на меня. – Я еще раз легонько потряс его за плечо. – Ты сам слышишь, чего говоришь? Знакомятся два чувака на дискотеке, типа: «Привет, я – План», а другой: «Очень приятно. А я – Пистолет. Будем знакомы». Ты что, тут всех за дебилов держишь?

– Нет… нет… не держу. Наверное… не сразу при знакомстве… потом сказал…

– Слушай! – Я начинал заводиться. – Этот барменчик, упокой всевышний его черную душу, когда свое погоняло слышал, рвотный эффект испытывал. Не нравилось оно ему очень. Это я сразу заметил. А тебе он так сразу взял его и выложил. Представь, что твоя кликуха – Чмо. Ты всем своим новым знакомым будешь хвастаться: «А знаешь, ведь я – Чмо. Круто, правда?»

– К-круто? Где круто?

– В башке твоей круто!

– Постой, студент. Не гони лошадей. Слышь, как там тебя, Саша, ты не журись. Все нормально будет. Врать только не надо… взрослым людям. Говори спокойно и честно: тебе кто кличку этого жмурика называл? Какие-то… ваши общие знакомые? Да?

– Ну-у… Я сейчас уже и не помню точно. Может, и были у нас эти… общие. Хотя, вы знаете, вряд ли! Мы ж познакомились… когда… да где-то среди недели. На дискотеке. А! Ему кто-то там крикнул из толпы, мол: «Давай, Пистолет, наливай!»… ну, чего ты трясешь-то меня?