Андрей Савинков - Николай I. Освободитель

— Так… — я подобрался, кожей почувствовав приближение неприятностей.

— Рабочие у нас хоть находятся по большей части на охраняемой территории, но люди свободные и естественно по городу могут перемещаться без ограничений.

Дабы повысить лояльность сотрудников, особенно низшего звена, все наши работники, не имеющие собственного жилья — то есть большинство — получали место в заводском доходном доме. Общежитии, по сути. Не слишком роскошные хоромы, откровенно говоря, особенно по меркам двадцать первого века, однако вполне сносное жилье для местных. Вкупе с дешевыми, работающими на уровне себестоимости столовыми и кое-какими другими плюшками — типа рабочей одежды и обуви — эти «бонусы» делали работу на моих предприятиях более чем привлекательной даже не смотря на не самые высокие зарплаты.

— И?

— Так вот вчера к одному из наших людей на улице подошла пара каких-то темных личностей и предложила подзаработать. Вынести с производства образцы компонентов и конечной продукции. А работник этот относится к цеху по производству пироксилина. И вот я хотел узнать, что мне в таком случае делать?

— Хм… — я задумался на некоторое время. Интересно, это кто-то из наших такой любопытный или из-за границы тянутся руки. Скорее всего второе, какой смысл нашим узнавать об этом веществе, если все равно продать его в России никому невозможно. Только на экспорт, но это, по сути, те же яйца только вид сбоку. — Для начала, наверное, стоит сказать, что тебе очень повезло, ну и мне естественно.

— В каком смысле? — Не понял молодой глава СБ.

— В том смысле, что эти личности нарвались на порядочного рабочего, нужно ему кстати премию выписать, да побольше, рубчиков пятьдесят. А то и сто. Положительное подкрепление — великая вещь. Так вот могли все секреты с тем же успехом и утечь на сторону, попадись рабочий менее щепетильный.

— И что нужно было делать, чтобы это предотвратить?

— Смотри, всегда лучше не ждать хода противника, а думать наперед, — я встал с кресла, разминая ноги, и принялся ходить по комнате туда-сюда. — Не знаешь где враг нанесет удар — заставь его сделать это в том месте, где ты его ждешь.

— Это как?

— Надо было заранее пустить слух, что есть такие ребята, которые готовы за долю малую продать все что требуется. Ну там в трактире после пары чарок, похвастаться… Типа, да я знаешь где работою, какими секретами ведаю… На живца ловить, понимаешь?

— Кажется да, — задумчиво пробормотал Бенкендорф. Он о таком раньше явно не задумывался. Я мысленно поморщился — это была моя недоработка. Явно ведь сегодняшний Бенкендорф, и тот который лет через двадцать станет шефом жандармом — это не одно и тоже. Да и то, далеко не факт, что он в будущем стал бы докой оперативной работы, как ни крути глава спецслужбы — больше административная должность, там совсем другие таланты надобны.

— И так, открою тебе секрет, не только в поиске шпионов и дознатчиков. Заговорщиков например или бунтовщиков потенциальных тоже можно так ловить. Не дожидаться, пока они естественным, так сказать, образом организуются, а самому их собрать, понимаешь меня?

— Но ведь это… Бесчестно…

— Зато эффективно, — я пожал плечами и плюхнулся обратно в кресло. Надо бы где-то хорошего массажиста добыть, а то спина от постоянного сидения за столом уже ныть начинает. И это в не полных четырнадцать лет! — Работа, ради которой я тебя позвал Александр, грязная, тяжелая и неблагодарная. Это я тебя сразу предупреждаю. И спасибо тебе за нее никто не скажет, как не сказали ее сотрудникам расформированной Тайной Канцелярии, была такая контора.

«Глубокого бурения», — мысленно добавил я.

— Помню конечно… Разное про нее рассказывают. Нехорошее.

— Вот-вот, — я кивнул. — Однако ни одно нормальное государство без тайной службы, как бы ее не называли, существовать не может. Кто-то должен ловить шпионов, выявлять бунтовщиков и прочих заговорщиков ну и самим по сторонам смотреть, за соседними странами приглядывать тоже, от этого никуда не деться.

— Понимаю, — кивнул Бенкендорф.

— Нет, не понимаешь, — жестко ответил я. — Ну вот подумай сам — получилось у этих парней разузнать чем мы занимаемся тут. Пусть это французы будут, например. И вот через пару лет приходит к нам «в гости» Бонапарт, только вооружена его гвардия не гладкоствольными ружьями, а нарезными. И стреляют они два раза в минуту и на расстояние в пять сотен саженей. И ответить нам на это нечем, просто потому что производственные мощности под рукой француза неизмеримо выше. Сколько это будет стоить нам жизней? Сколько солдат и офицеров в землю лягут из-за того, что кто-то не захотел запачкаться шпионским делом?

— Понимаю, — повторил глава СБ уже немного по-другому.

— Так что можешь ты остаться главой моего секретариата, благо получается у тебя хорошо, да и бумажки перекладывать — тоже дело важное и нужное, но если не боишься испачкаться, то давай думать, как бы нам с тобой эту ситуацию себе на пользу обернуть, а врагу, кем бы он ни был, вред нанести максимальный.

— Хорошо, — видимо приняв для себя какое-то решение ответил Бенкендорф, — я согласен.

Федор Попович пришел в столицу за лучшей жизнью еще в третьем году. Сбежал, по сути, из дома, не пожелав принимать еще до рождения уготованную ему судьбу — стать деревенским попом в глубинке новгородской губернии.

Пятнадцатилетнего парня манил большой город, а скучная и однообразная, при этом, откровенно говоря, не слишком богатая, жизнь, которую он наблюдал в течение всего детства, казалась просто отвратительной.

Правду говорят — все беды от учености и лишних знаний. Еще с малых лет отец Илларион, по совместительству и папа Федора, учил мальчика читать и писать, благо небольшая библиотека, состоящая из библии, псалтыря и сборника деяний святых, имелась в доме приходского священника. Каким-то образом среди откровенно церковной литературы затеялась одна книга, повлиявшая на становление ребенка больше других. «Хождение за три моря» Афанасия Никитина — и все ребенок стал потерян — как ему самому тогда казалось — для спокойной жизни.

Питер встретил парня неласково. В столицу ежедневно стекались десятки и сотни подобных искателей лучшей жизни. Большой город без всякой жалости их пережевывал, выплевывая то, что от них осталось на обочину жизни. Ну или просто на обочину, в сточную канаву, где утром охладевший уже труп обнаружит городовой.

Федьку, тогда еще не Поповича, за несколько лет помотало по десятку разной степени паршивости работ. Был он и грузчиком, и уборщиком, а как-то полгода ходил в учениках трубочиста, благо комплекции был худощавой и для оной работы подходил как нельзя лучше. Однако и оттуда в итоге он ушел, с мыслью о том, что не для того он бросал свое унылое существование в селе под Новгородом, чтобы стать в итоге трубочистом. Тем более, что по сравнению с ордой прочей дешевой силы, отирающейся в столице в поисках заработка, у него было существенное конкурентное — хоть этого слова и не знал — преимущество. Он был грамотный, умел читать хоть и не очень бегло, писать мог, ну и считать в пределах четырех действий.