Александр Харников - Северный сфинкс

– Я слышал об этом короле, – сказал Евгений, – он погиб в 1632 году в сражении при Лютцене. А вот о том, как он осаждал Псков, я раньше ничего не слыхал.

– «Европа в отношении к России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна», – процитировал я слова «нашего всё». – К сожалению, так было, так есть и так будет.

– Спасибо вам, Игорь Викторович, – после немного затянувшегося молчания произнес юный герцог. – Я обещаю вам, что выучу как следует русскую историю. Россия станет для меня новой Родиной, и я не пожалею ничего, даже самой жизни, защищая ее.

…Помимо исторических изысков мне довелось заняться с графом Ростопчиным обсуждением предстоящих переговоров с эмиссаром Бонапарта. Вспомнив о своем сне, я неожиданно для Федора Васильевича высказал предположение о том, что в Кёнигсберг может заявиться не только Жерар Дюрок, но и сам Первый консул.

Поначалу граф воспринял мое предположение с недоверием.

– Позвольте, Игорь Викторович! – воскликнул он. – Да разве такое возможно? Как может Бонапарт покинуть Париж и отправиться в Пруссию инкогнито? Ведь открыто его сюда никто не приглашал.

Я ответил Ростопчину, что Наполеон по своей натуре известный авантюрист и вполне может отважиться на тайный вояж.

– Мне кажется, что Бонапарту очень хочется лично встретиться с одним из нас. Слухи о новых приближенных императора Павла наверняка дошли до Первого консула. И он теперь просто изнывает от страстного желания познакомиться с этими загадочными пришельцами ниоткуда. Вы, граф, не забудьте и о страшном поражении британской эскадры под Ревелем. И тут не обошлось без таинственных «пятнистых». Бонапарт опытный военный, и он оценил особенности нашего оружия. Словом, ему хочется задать нам множество вопросов, причем лично.

– Да, но в этом случае Наполеон сильно рискует, – покачал головой Ростопчин. – Если он отправится в тайный вояж инкогнито, то вряд ли сможет взять с собой сильную охрану – это не останется без внимания и вызовет подозрение. А если же его будут сопровождать два-три человека, то их окажется недостаточно в случае нападения на Бонапарта английских агентов или французов-роялистов.

– Я подумал об этом, но граф, хочу отметить, что Наполеон далеко не трус. Смерти он не боится. Об этом можно судить по тому, как он вел себя во время сражений. К тому же, скорее всего, Первый консул постарается изменить свою внешность, чтобы его никто не смог узнать. Думаю, что он проконсультируется насчет этого у своих знакомых актеров, у того же Тальма 56 .

– Может быть, может быть, – задумчиво произнес Ростопчин. – Надо будет озаботить нашу агентуру в Кёнигсберге, чтобы они внимательно следили за всеми, кто прибыл в город. Для нас было бы весьма неприятно, если с господином Бонапартом что-либо случится. Тогда во Франции снова начнется смута, и к власти могут вернуться роялисты, которые после изгнания герцога Прованского из России настроены к нам отрицательно.

– Я понял вас, Федор Васильевич. Могу обещать вам, что в случае необходимости вы можете рассчитывать на мою помощь. Я бы тоже предпочел, чтобы после нашего рандеву Наполеон вернулся в Париж целым и невредимым.

15 (27) мая 1801 года.

Колонь (бывший Кёльн).

Мсье Пьер Бланшар. Негоциант из Марселя.

Он же Первый консул Франции

Наполеон Бонапарт

В путь я отправился на следующий день после того, как мой друг Дюрок торжественно отбыл из Парижа в Кёнигсберг, чтобы там встретиться с посланцами русского императора. Я понимал, что сильно рискую, но вся моя жизнь – сплошная азартная игра. Взять, к примеру, мой Итальянский поход. Один марш через «карниз» в апреле 1796 года – узкую прибрежную полоску вдоль берега моря – показался многим смертельным риском. Это был самый близкий и быстрый путь к успеху. Но на море господствовали проклятые британцы, и стоило им подойти поближе к берегу, и судьба моей армии оказалась бы предрешена. Мощные орудия английского флота расстреляли бы моих солдат на марше, в то время как мы не могли бы оказать им никакого сопротивления.

Но я рискнул, и вскоре вся Италия оказалась завоеванной нашими войсками. Шесть побед в шесть дней – я разбил в пух и прах австрийцев и трусливых сардинцев. Мне не раз приходилось рисковать своей жизнью, например, на Аркольском мосту. Вокруг меня падали раненые и убитые, но я остался целым и невредимым. Я не сумасшедший и не ищу в сражениях смерти, как тот же лихой рубака Ланн, который недавно сказал: «Гусар, который доживет до тридцати – не гусар, а дерьмо». Но, если необходимо, то я готов поставить на карту все, чтобы добиться успеха.

Вот и сейчас я, под чужой фамилией и изменив внешность, тайно еду в прусский Кёнигсберг. И причина этому – даже не переговоры с русскими о нашем будущем совместном походе в Индию, чтобы вышвырнуть оттуда англичан. Больше всего на свете меня интересуют люди, появившиеся совсем недавно в окружении императора Павла. Именно они помогли царю раскрыть заговор, устроенный против него тупыми русскими аристократами и оплаченный британским золотом. А после того, как в Ревеле была разбита эскадра адмирала Нельсона, немало попортившего крови нам в Египте, мой интерес к этим людям лишь усилился. Кстати, и сам Нельсон был убит в этом русском городе, название которого я запомнил лишь с третьей или четвертой попытки.

У меня есть предчувствие, что непонятно откуда появившиеся пришельцы, обладающие невиданным доселе оружием и снаряжением, могут сыграть важнейшую роль в судьбе всей Европы и мира. Их знание – величайшая ценность. Я готов осыпать их золотом, лишь бы эти люди согласились поделиться со мной хотя бы частью того, что им известно.

Путешествие же мое пока обходится без каких-либо неприятных сюрпризов. Первый консул Франции, если верить сообщениям газет, в данный момент направился в Марсель с деловой поездкой, дабы заняться там подготовкой к новому походу в Египет. Агентура Савари распустила слух о том, что в дороге Бонапарт слегка простудился и потому старается находиться в карете с опущенными занавесками во время движения, а, останавливаясь на ночлег, кутается в теплый шарф, да так, что никто не может как следует разглядеть его лица.

Мою роль достаточно неплохо играет один парижский актер. Сам же я перевоплотился в небогатого негоцианта из Марселя, отправившегося в вояж с целью завязать контакты с контрагентами в Пруссии и России. Со мной несколько проверенных и верных людей, которые неплохо знают русский и немецкий языки. Я прибуду через пару дней после Дюрока в Кёнигсберг, где мне уже приготовят жилье и возможность безопасных контактов с нужными мне людьми.