Борис Батыршин - Курс на Юг [СИ litres]

Бёртон собрался ответить, но его прервал крик сигнального уорент-офицера:

– На десять румбов четыре вымпела! Дистанция три с четвертью мили, идут строем фронта. Это перуанцы, сэр!

Кептен Трайон поднял подзорную трубу – и выдал нечто, пригодное, разве что, для написания на заборах. Бёртон посмотрел в указанном направлении и добавил к его проклятиям замысловатую арабскую брань.

В тыл избиваемому чилийскому ордеру выходили из гавани перуанские мониторы. Дым из их труб низко стелился над волнами. Его сносило в сторону берега, и редкая угольная пелена не мешала видеть броневые башни, ворочающиеся на низких, вровень с волнами, палубах.

– Ну, вот и всё, мистер… – Трайон со стуком сложил подзорную трубу и потянулся к амбушюру переговорной трубки. – В машине – будьте готовы дать «фулл спид». Здесь нам больше делать нечего.

– Погодите! – Бёртон схватил офицера за рукав. – Видите, позади строя русской эскадры – белый пароход?

– Да, та самая посудина, которую мы так и не с умели поймать. – подтвердил Трайон. – Рядом с ним русский авизо. Дистанция – мили три с половиной, стоят без хода.

– На его борту те, кому мы обязаны всеми нашими неудачами. – злобно оскалился Бёртон. – Пока русские заняты добиванием командора Ривероса, вы сможете беспрепятственно разделаться с этим перевёртышем. На этот раз им не поможет даже бельгийский флаг!

Трайон дёрнул рукой, освобождая рукав из цепких пальцев.

– Вот что, мистер. – он цедил слова по одному, не скрывая отвращения к собеседнику. – Вы мне смертельно надоели с вашими грязными игрищами. Говорите что угодно, но у сейчас вас есть два варианта. Можете насладиться предстоящим нам плаваньем в своей каюте, к которой я, уж не обессудьте, приставлю вооружённого часового. Или же, можете провести это время в карцере, разумеется, тоже под охраной. Выбор за вами, но «Рэйли» и «Мьютайн» уходят в любом случае.

– Куда? – прохрипел Бёртон.

– Сначала – в Вальпараисо. Там примем уголь – и в Атлантику, в Порт-Стэнли на Фолклендах. А оттуда домой, в Англию. И если вздумаете перечить, или ещё как-то выказывать неповиновение, то имейте в виду: я с огромным удовольствием прикажу вас расстрелять, и пусть меня отдают после этого под суд!

Гавань Кальяо,

Внешний рейд. Спустя полчаса.

– Пли!

Комендор рванул обшитый тонкой кожей спусковой шнур. Орудие оглушительно ухнуло, отдача сотрясла корпус «Лоа», от киля до клотика единственной кургузой мачты. Многотонная махина с гулом чугунных колёсиков откатилась по направляющим.

– Мимо!

Всплеска от падения бомбы Казанков не заметил – видимо, она пролетела над мачтами «Бланко Энкалады» и канула в воду по ту сторону чилийской колонны. Впрочем, другого результата он не ожидал. Одиннадцать кабельтовых – дистанция для перуанских горе-артиллеристов, считай, запредельная. Помнится, в знаменитом бою с британскими крейсерами, комендоры "Уаскара" не добились ни единого попадания за три с лишним часа – а ведь стреляли с куда меньших дистанций! Да и узкая корма чилийского броненосца, на которую идут, грохоча всеми орудиями, повалишинские мониторы – не самая удобная цель.

– Заряжай, братцы! И ниже, ниже целься! Мажешь, верблюд косорукий!

Чернявый матрос с серьгой в ухе подхватил железными клещами бомбу и налёг на таль. Тяжеленная чугунная чушка оторвалась от тележки-кокора и с лязгом поползла вверх. Матросы налегли на цепи талей и по направляющим, закреплённым на подволоке каземата, покатили чугунного «поросёнка» к дульному срезу орудия. Там уже орудовали прибойниками заряжающие, загоняя в тёплый после выстрела ствол шёлковые картузы полузарядов. Наводчик – перуанец, обруганный «косоруким верблюдом», приник к прицельной планке и крутил винт вертикальной наводки. Смысла начальственной брани он не понял, поскольку прозвучала она традиционно по-русски – а вот недовольство «сеньора капитано русо», напротив, уловил вполне.

Чтобы отдать команду прислуге у единственного орудия, Серёже приходилось наклоняться с риском расшибить голову об острые углы брони. Боевой мостик «Лоа» располагался внутри каземата, прикрытый сверху броневым колпаком, снабжённым узкими смотровыми щелями, слишком узкими, чтобы сквозь них можно было что-нибудь толком разглядеть. Словно он снова оказался на миноноске «Алаи» – только там колпак был ещё теснее, а щели – ещё уже.

К тому же здесь невыносимо душно: валит из люка, ведущего в кочегарку угольная гарь, после каждого выстрела каземат наполняется клубами дыма, остро воняющего серой. Можно, конечно, подняться наверх, на огороженную леерами площадку, и управлять судном оттуда, наслаждаясь свежим морским воздухом и превосходным обзором – но делать это сейчас не стоит. Через несколько минут «Лоа» сблизится с неприятелем, и тогда стрелять по нему будут из всех стволов, от винтовок до казематных девятидюймовок.

Казанков огляделся. На правом крамболе идёт, лемехом вспарывая воду, «Тупак Амару», броненосный таран, флагман перуанской эскадры. Он постепенно вырывается вперёд – антикварная машина «Лоа» не справляется даже с заклёпанными предохранительными клапанами.

– В машине! Добавить оборотов!

– Но, сеньор капитан, уже некуда! Котёл взорвётся!

– Плевать! Всё что можете, давайте, храпоидолы, а чего не можете – тоже давайте!»

Сказано было по-русски, но, к удивлению Серёжи, перуанские механики всё поняли. Дрожь, лихорадкой сотрясающая корпус усилилась, «Лоа» медленно, но верно догонял флагман.

– Ну вот, а вы говорили – не выдержит!

– Вашбродь, каземат заливает через анбразуру!

Это старшина Дырьев. В его подчинении – аварийная партия.

Действительно, в широкое прямоугольное отверстие, куда выглядывал орудийный ствол, хлестали потоки. Они пенились, закручивались водоворотами вокруг орудийного станка, сбивали с ног комендоров, шумно сливались в распахнутые люки кочегарки и бомбового погреба.

Серёжа едва сдержал ругательство. После того, как с броненосца по распоряжению Повалишина сняли кормовое орудие и прикрепили на форштевень громоздкую конструкцию из обрезков железных балок, предназначенную на замену потерянного тарана, «Лоа» сильно осел на нос. В результате на полном ходу кургузый полубак целиком уходил под воду, и волны разбивались о переднюю переборку каземата.

– Дырьев, возьми людей прикройте низ амбразуры брезентом. И скорее, пока мы тут не потопли!

– Слушш, вашбродь! Только ведь долго такая заплатка, не продержится, сорвёт к свиньям!

– А нам долго и не надо! Выполняй, лётом!