Александр Плетнёв - Углём и атомом [litres]

Ковер под ногами чуть-чуть повело в сторону, качнув, боднув переносицей край фарфора. Конечно, это не ковер – крейсер ложился на другой галс, становясь как-то по-другому к волне.

«Возвращаемся на исходную патрулирования? – предположил он, взглянув на хронометр. – Не рано ли?»

И вестовой тут – заявился, доложив, что вахтенный офицер просит командира на мостик.

Последний глоток, взгляд на зеркало – «все ли в порядке с породистым носом», и вперед, наверх, вслед за матросом.

Поднимаясь по трапам, кэптен понял, почувствовал по характерной вибрации и еще по неуловимо уловимым признакам, что крейсер набирает ход.

«Ого! Что ж там такое, что вахтенный исполнил мой же приказ на случай… Черт возьми! На случай!.. Неужели?!»

До него, наконец, дошло. Поспешил, опережая вестового, топоча по ступеням, помогая себе руками о поручни.

– Дымы. Небольшие, но… – на мостике взволнованно известил вахтенный, пригласив к мощному визиру.

Здесь уже собралась любопытствующая офицерская компания – люди уж пятые сутки изнывали в ожидании и неизвестности.

– Прошу, взгляните. Похоже, что наш, э-э-э… клиент.

Припав к уже выставленной оптике, Джеллико сначала узрел нечто темное на горизонте, затем понял, что же так возбудило вахтенного офицера – «красное» никак не вписывалось в цветовую гамму океана.

«Оно! Кто будет еще таким колером вымарывать судно».

Пошарив взглядом по горизонту, и не найдя более ничего, констатировал для себя некое разочарование. Но на всякий случай спросил:

– Один? Больше никого?

Офицеры поняли, что имел в виду капитан, видимо между ними уже имело место быть обсуждение – сурово, без каких-либо комментариев отрицательно покачали головами… английских кораблей так и не было.

– Курс? – спросил, но и так видел, что крейсер пошел на перехват. – Сколько до него?

Собственно, БПЛА уже можно было возвращать. «Дрейк» обнаружен. «Саванну» навели. РЛС ледокола вполне отслеживает и контролирует позиционные положения. Англичане только…

– «Саванна», – позывной для команды на пароходе-имитаторе решили дать по названию судна, – вы его видите?

– Так точно, «Ямал». Давно.

– И вас по идее должны. Ближе подходить нежелательно.

– Понял, «Ямал». Ложусь на ост, покажем им профиль.

Однако почти незамедлительно последовало новое сообщение:

– Все, «Саванна». Клюнули! Сменили курс, держат на вас!

И еще через минуты, после «отсечки» на радаре:

– Бритты подняли ход до 20 узлов! Слишком быстрые, гады! До заката еще до фига. Отходите, тяните время.

– Понял «Ямал».

Пароход, показав профиль, довел циркуляцию, ложась на обратный курс, держа догоняющий британский крейсер на корме.

– Сэр! – Дальномерный пост докладывает. – Они пытаются уйти.

Джеллико и сам успел заметить, не отрываясь от бинокля, как черно-красный абрис на горизонте снова сжался в малозаметную точку. Чуть больше и задымив.

– Сколько до них?

– Восемь с половиной!

– До заката?

– Два… два тридцать! Но если туман…

– А туман уже намечается, – Джеллико всматривался в дымку по горизонту, – можем не успеть. Дать максимальный ход. В котельном, машинном – выжать все, что можно! На телеграф не отвечают?

– Никак нет!

Однако погоня продолжалась недолго. Уже через сорок минут, когда до цели оставалось меньше шести миль и, не удержавшись, Джеллико скомандовал открыть предупредительный пристрелочный огонь из носового орудия, «красное судно» вдруг отвернуло вправо, показав борт.

– Сэр! – вскричал сигнальщик у визира. – По-моему, они застопорили ход!

– Огонь прекратить! Приготовить досмотровую партию!

Конечно, беспилотник продолжали держать над обреченным пароходом.

Так спокойней – когда видишь, что там происходит.

– Вот сволочи! Из орудия лупят, – не осуждая, не возмущаясь – констатируя. Потому что мимо.

Всплески вставали самое близкое… и до трех кабельтовых едва дотягивали.

– Косорукие, – столь же спокойным тоном ответил помощнику Чертов.

– Ага! – Теперь Шпаковский задорно ухмыльнулся, делясь бодрым взглядом с адмиралом, также наблюдающим по монитору, – про этих-то «косоглазые» не скажешь.

БПЛА висел не высоко. Совсем выше висели тучи. Картинка, передаваемая с камеры, позволяла разглядеть до деталей – вплоть до оружия в руках морпехов.

Продолжали с легким волнением смотреть за происходящим.

– Все, легли в дрейф.

На «Саванне» возились недолго, так как до этого пару репетиций с шлюпбалками парохода предусмотрительно отработали.

– Спустили шлюпку.

Последний человек скользнул вниз, «рубя концы». Сизая, в небольших разводах тушка отвалила от борта и, выбив пену из-под чернеющего на корме подвесного движка, двинула в противную сторону от серого силуэта «англичанина», усиленно дымящего на полном ходу.

Очевидно, что уходили, прикрывались высокими надстройками-пустышками «Саванны». А на пароходе разгорался пожар – всем деревянным конструкциям следовало дать хорошенько выгореть.

– А пожар в тему, – заметил Шпаковский, – как прикрытие. На полтора отойдут и инициируют.

Кильватерная полоска от моторки вдруг выписала крюк.

– Они возвращаются!

– Черт побери! Что случилось?

– «Саванна», «Саванна», что случилось? Почему возвращаетесь? – немедленно вызвал кэп.

Ответ тонул в реве движка. Слышно было только что-то невнятное «человек… человек!»

– Приблизь, приблизь, – зачастил оператору капитан, – что там у них?

Шлюпка, подойдя к корме парохода, замедлилась, выписав разворот – по виду брали еще что-то на борт.

– Они что, совсем рехнулись? Забыли кого-то?

Пожар бушевал уже вовсю. Пламя полностью охватило полубак, надстройку, перебираясь к миделю.

– Чего они возятся? – совсем разнервничался адмирал.

– Спокойно, спокойно, ваше высокопревосходительство, – но по напряжению в голосе не скажешь, что капитан сам спокоен. Снова взяв гарнитуру и громче, чем бы надо, запросил: – «Саванна», ответьте. Что случилось?

– Все. Уходим, – прозвучало в ответ и снова взревело движком.

Шлюпка рванула прочь от парохода, выбрасывая пенные усы. Потянувшийся за ней кильватерный след был немного повиливающий.

– Не приспособлена эта лоханка для таких скоростей, – пояснил Шпаковский.

– Сколько там до «Дрейка?» Уйти за пределы видимости успевают?

– С лихвой.

Наконец на том конце радиоэфирной связки сообразили – прикрыли люки, ограничив вой двигателя. И уже вполне внятно вышли на связь, докладывая:

– У нас посторонний. Англоговорящий. Матрос.

– Чего? – протянул Шпаковский, вытаращившись на динамик «громкой». – Статист-труп ожил?