Александр Михайловский - Оперативное вмешательство [СИ litres]

При поверхностном взгляде (без проникновения в средоточие личности), становилось понятно, что душа моей новой знакомой покрыта множеством шрамов, а сама она выглядит подобно ощетинившемуся колючками нервному дикобразу. Допускать ее к инициации в таком состоянии крайне нежелательно, ибо маг такой мощи должен контролировать свои чувства и желания, а фрау Бригитта Бергман, несмотря на свою железную силу воли, делать этого не в состоянии. Но только подойди к такой с предложением помощи – сразу в ответ получишь резкое слово, если не больше. Я сама даже как-то и боюсь. Действовать придется через Сергея Сергеевича, ибо его прямой приказ будет выполнен без колебаний, а вот остальное уже сомнительно.

Ольгу фрау Бергман тоже напугала. Да и неудивительно: домашний ребенок и эдакое чудовище в женском облике, состарившееся в боях и походах, и к тому же успевшее увидеть крах дела всей своей жизни. Во время завтрака несчастная девушка старалась не смотреть в сторону источника своего страха, но это было невозможно: сидели они прямо друг напротив друга, и каждый раз, встретившись с фрау Бергман взглядом, Ольга непроизвольно вздрагивала. Сергей Сергеевич тоже это заметил, но сделал из происходящего свои выводы. «Ольгу Александровну необходимо закалить душой, поскольку ее детство закончилось, – мысленно сказал он, – а товарища Бергман следует немного смягчить, чтобы пугала она только разный преступный элемент, а отнюдь не мирных граждан. Ужас, вплоть до недержания мочи, должен испытывать тот, кто во время допроса сидит перед ней на привинченном к полу табурете, а отнюдь не случайный прохожий или сосед по обеденному столу».

И в результате эдакого подхода двух этих женщин послали на медосмотр вместе. Сначала процедуру предстояло пройти Ольге – у нее по медицинской части все относительно просто, а уже потом дело дойдет до фрау Бергман, для которой, как сказала Лилия, надо составить программу форсированного омоложения. Но больше всего меня шокировало то, что в этом осмотре примет участие Дима, ведь никто, кроме него, не в состоянии составить распределенное по камням интегрированное заклинание, совмещающее инициацию, омоложение и заклинание регенерации. Я знаю, каким образом Лилия проводит свои осмотры, и не думаю, что мальчику, которому еще не исполнилось четырнадцати лет, стоит глазеть на голых европейских старушек. Об этом я ему так прямо так и сказала.

– Анна Сергеевна, а зачем мне на нее смотреть? – ответил Дима, надевая темные очки, примерно как у слепца. – Через эту штуку видны только линии ауры и структура энергополей, больше ничего. Это гораздо лучше, чем просто магическое зрение, ведь теперь при разработке заклинания не надо отвлекаться на то, что не имеет для меня никакого значения. Кстати, в разработке этого заклинания принимать участие должны не только мы с Лилией, но и все члены нашей пятерки, ибо в каждый из наших камней будет помещена своя часть управляющей программы. По-другому в таком сложном случае – никак.

И тут я оказалась шокирована во второй раз. Неуклюжий и стеснительный мальчик прямо у меня на глазах повзрослел и вырос во что-то большее (а я и не заметила) – точно так же, как Митя незаметно превратился в маленькую копию Серегина, а Ася стала все больше походить на Нику. А ведь это только начало, ведь впереди у нас – ужасный и опасный двадцатый век, который сам по себе может стоить всего остального пройденного нами пути, а сорок первый год может стоить всего остального двадцатого века. Мне даже страшно подумать, во что превратятся мои гаврики к тому моменту, когда мы доберемся до нашего родного мира, и, главное, кем к тому времени станет сам Сергей Сергеевич, если уже сейчас он то и дело непроизвольно демонстрирует признаки самого неприкрытого архангелоподобия. Когда-то, год назад по нашему счету, я думала, что с нами будет, когда как мы вернемся домой, а теперь беспокоюсь, не полетят ли у нас дома клочки по закоулочкам, после того как разгневанный творящимися безобразиями Бич Божий вооруженной рукой примется устанавливать в нашем мире свои порядки.

И тут Дима добавил мне информации к размышлению.

– Кстати, Анна Сергеевна, – немного поколебавшись, сказал он, – Сергей Сергеевич попросил меня попытаться нащупать развилку в мир Елизаветы Дмитриевны. Как оказалось, от тысяча девятьсот четвертого года ответвляется целый пучок альтернативных мировых линий искусственного происхождения. Для нас все они пока заблокированы, но я смог считать с них данные ключевых фигур, вокруг которых «старшие братья» строили свою местную политику. И это не всегда был Михаил Александрович. На одной линии стоит метка ныне покойного Георгия Александровича, а на другой все строилось вокруг вашей новой знакомой Ольги Александровны. И эта линия не слилась потом с Основным Потоком, что бывает при неудаче изменений, а продолжила удаляться от него с максимально возможной скоростью. Имейте это в виду…

Да уж: одно дело – подозревать в человеке большой потенциал и совсем другое – знать, что где-то эту сказку смогли сделать былью, несмотря на все возможные в таком случае препятствия. Последний раз правящая императрица на российском престоле сидела более чем за сто лет до тысяча девятьсот четвертого года, и для местного петербургского общества воцарение Ольги было еще более шокирующим событием, чем рокировка между братьями, которую провернул Серегин…

И в этот момент, как нельзя своевременно, в моем сознании прозвучал громыхающий голос Небесного Отца. «Не удивляйся, Дочь Моя, – произнес Творец Всего Сущего, – а лучше прослушай запись того, что жених императрицы, по совместительству пришелец из будущего майор Новиков, произнес на исповеди перед обручением…»

До меня донесся голос, удивительно похожий на голос Серегина: «Я все-таки Воин, а не Властитель, а это совсем разные ипостаси. Могу дать вам слово, что моя супруга будет полностью независимой самовластной государыней. Самое большое, что может случиться с моей стороны, это совет по тем вопросам, в которых я понимаю. Но в ее распоряжении всегда будет все, что я добыл, а также мои кулаки, мой пистолет, преданность верных мне людей и мой талант командира. И если хоть кто-то посмеет обидеть или оскорбить хоть мою жену в частности, хоть Россию в целом – он об этом жестоко пожалеет, будь это хоть частные лица, хоть целые государства. Это я всем могу обещать сразу. А в остальном я собираюсь быть вполне обычным мужем, разделять с женой ее заботы и минуты счастья, а также быть с ней в горе и радости…»

Я представила стоящего за спиной Ольги влюбленного в нее вооруженного до зубов монстра, и невольно поежилась. Я бы с таким жить не смогла, а для Ольги это вполне приемлемый персонаж. Такой и на трон возведет, невзирая на побочные явления, и подчиненную ему армию превратит в силу неодолимой мощи, и проследит, чтобы злые соседи – Абдул-Гамиды, Вильгельмы и Францы-Иосифы – боялись даже смотреть в сторону России с недобрыми намерениями. Скорее всего, сначала этот человек взял над Ольгой шефство, испытывая к ней только старшебратские чувства, и только после того, как она под его влиянием отошла от своего состояния испуганного ребенка, он разглядел в ней женщину, а она в нем мужчину.