Анджей Сапковский - Сага о Рейневане. Башня шутов

Запряженной буланым мерином телегой управляла Дорота Фабер. Рыжеволосая девица из Бжега, явно грешница, упросила плебана доверить ей вожжи, и было совершенно ясно, что рассматривала это как плату за проезд. А управлялась она прекрасно, с очевидной сноровкой. Таким образом, сидевший рядом с ней на козлах плебан Филипп Гранчишек мог, не опасаясь за экипаж, подремывать либо дискутировать.

На телеге, на мешках с овсом дремал или — в зависимости от обстоятельств — беседовал с Рейневаном рабби Хирам бен Элиезер.

За телегой, привязанная к решетке, топала тщедушная евреева кобыла.

Так они и ехали, подремывали, беседовали, останавливались, беседовали, подремывали. Немного перекусили. Опорожнили кувшинчик горилки, который вытащил из сапета [94] Корзина, походный сундук. плебан Гранчишек. Потом второй, который извлек из-под шубы рабби Хирам.

Вскоре, сразу за Бжезьмежем, оказалось, что и плебан, и рабби ехали в Стшелин с одной и той же целью — послушать навестившего город и приход каноника вроцлавского капитула. Однако если плебан Гранчишек ехал, как он выразился, «по вызову», чтобы не сказать на «выволочку», то рабби надеялся лишь получить аудиенцию. Плебан считал, что у Хирама шансы были невелики.

— У преподобного каноника, — вещал он, — там будет край непочатой работы. Множество дел, разборов, без счета приемов. Ибо трудные у нас настали времена, ох трудные.

— Словно, — натянула вожжи Дорота Фабер, — когда-нибудь были легкие.

— Я говорю о трудных временах для церкви, — уточнил Гранчишек. — И для истинной веры. Поскольку распространяются, заполняя все вокруг, плевелы ереси. Встречаешь человека, он пожелает тебе добра во имя Господа Бога, а ты и не знаешь, не еретик ли он. Вы что-то сказали, рабби?

— Возлюби ближнего своего, — пробормотал Хирам бен Элиезер, неизвестно, не сквозь сон ли. — Пророк Илия может объявиться в любом лице.

— Как же, — пренебрежительно махнул рукой плебан Филипп. — Жидовская философия. А я говорю: бди и трудись, трудись и бди — и молись. Ибо дрожит и качается Петров оплот. Расползаются кругом плевелы ереси.

— Это, — Урбан Горн придержал коня, чтоб ехать рядом с телегой, — вы уже говорили, патер.

— Ибо сие и есть истина. — Плебан Гранчишек, похоже, совсем проснулся. — Сколь ни повторяй, правда. Ширится еретичество, плодится вероотступничество. Словно после дождя вырастают ложные пророки, готовые своими лживыми учениями истощить Божий Завет. Воистину провидчески писал апостол Павел во втором послании Тимофею: «Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням» [95] Второе послание апостола Павла к Тимофею, 4; 3,4. . И будут твердить, помилуй Иисусе Христе, что во имя истины творят то, что творят.

— Все на этом свете, — заметил как бы мимоходом Урбан Горн, — творится под лозунгом борьбы за правду. И хоть обычно совсем о разных правдах идет речь, выигрывает на этом только одна — истинная.

— Еретически прозвучало, — собрал лоб в складки плебан, — то, что вы рекли. Мне, дозвольте вам сказать, больше — в смысле правды — по пути с тем, что магистр Йоганн Нидер в своем Formicarius’ e написал. А сравнил он еретиков с теми в Индии живущими муравьями, кои без передышки выбирают из песка крупицы золота и в муравейник относят, хотя никакой выгоды от этого золота не имеют, ибо и не съедят, и себе не урвут. Точно так же, пишет в «Формикариусе» магистр Нидер, поступают и еретики, кои в Священном Писании копаются и зерна истины в нем ищут, хотя и сами не знают, что с этой истиной делать.

— Очень даже красиво, — вздохнула Дорота Фабер, подгоняя мерина. — Ну, о тех муравьях, значит. Ох, говорю, когда я такого мудреца слушаю, у меня аж ниже пупка сосать начинает.

Плебан не обратил внимания ни на нее, ни на ее пупок.

— Катары, — продолжал он, — иначе — альбигойцы, кои руку, стремившуюся их в лоно Церкви возворотить, яко волки кусали. Вальденсы и лолларды, осмеливающиеся оскорблять Церковь и Святого Отца, а литургию собачьей брехней называть. Мерзкие отступники богомилы и им подобные павликиане, алексиане и патрипассиане, отваживающиеся отрицать Святую Троицу, «братья» ломбардские, всякое отребье и разбойники, у которых на совести не один священник. Им подобные дульчинисты, сторонники Фра Дольчина. Item разные другие отступники: присциллиане, петробрузиане, арнольдисты, сперонисты, пассанисты, мессальяне, апостольские братья, пасторелы, патарены и аморикане. Попликане и турлупиане, отрицающие divinitatem [96] Божественность ( лат .). Христа и отвергающие святыни, а поклоняющиеся дьяволу. Люциферане, название которых явно говорит, во имя кого они творят свои мерзопакостности. Ну и само собой, гуситы, противники веры, Церкви и папы…

— А что всего смешней, — вставил с улыбкой Урбан Горн, — все вами перечисленные «ане» и «исты» себя-то считают правыми, а других именуют врагами веры. Что касается папы, то все же признайте, уважаемый патер, что порой трудно бывает из многих выбрать истинного. А что до Церкви, то все в один голос вопят о необходимости реформы, in capite et in membris [97] Здесь: сверху донизу ( лат .). . Вас это не заставляет задуматься, преподобный?

— Не очень-то я понимаю слова ваши, — признался Филипп Гранчишек. — Но если вы хотите сказать, что в лоне самой Церкви взрастает ересь, то вы правы. Весьма близки к тому греху, который в вере бродит, в спеси своей с набожностью перебарщивают. Corruptio optimi pessima [98] Совращение охватило всех ( лат .). . Взять хотя бы казус всем известных бичовников или флагеллантов. Уже в тысяча триста сорок девятом году папа Климент Шестой провозгласил их еретиками, проклял и повелел карать, но разве это помогло?

— Ничуть не помогло, — бросил Горн. — Они по-прежнему бродили по всей Германии, развлекая мужиков, поскольку девок среди них было немерено, а те занимались самобичеванием, обнажившись до пояса и выставив напоказ сиськи. Порой очень даже ладные сиськи, я-то знаю, что говорю, поскольку видел их походы в Бамберге, в Госларе и в Фюрстенвальде. Ох и здорово же подпрыгивали у них эти сисечки, ох подпрыгивали! Последний собор снова их осудил, но это пустое дело. Вспыхнет какая-нибудь зараза или другая беда, и они снова возьмутся за свои бичевальные представления. Им это просто нравится.

— Один ученый магистр в Праге, — включился в диспут немного разморившийся Рейневан, — доказывал, что это болезнь. Что некоторые женщины именно в том обретают благость, что нагими хлещут себя у всех на глазах. Потому-то среди флагеллантов было и есть столько женщин.