Люси Пьерра-Пажо - Игры века [litres]

– Здравствуй, Сильвестр. Я и не знал, что ты в Париже.

В отличие от Альсида, Сильвестр никогда ни в чём не сомневался. Он не знал ни жалости, ни пощады и с самого детства осознавал свое превосходство над простыми смертными: родители воспитывали его как принца крови в изгнании. Веритэ наделила его огромными полномочиями, и он беспрекословно исполнял ее приказания. Сильвестр ненавидел Альсида за то, что тот не смог спасти Валера, его младшего брата, когда тот проходил трансформацию. Кровавый брат ждал первой возможности отомстить. И дождался.

– Я здесь, чтобы исполнить волю мадемуазель, – ответил Сильвестр и зло посмотрел на Альсида. – Она приказала отвести Наследников к ней в замок. Прости, учитель, но, боюсь, ты не справился с возложенной на тебя миссией. Теперь детьми будет заниматься Делиль. Я же должен убедиться, что Натанаэль действительно решил быть нам полезным. А если это не так…

Альсид сжал кулаки. То, чего он больше всего опасался, случилось. Оставалось надеяться, что Натанаэль с Изабеллой сделали всё как он велел. Учитель посмотрел на дверь. Может быть, ему удастся сбежать и предупредить кого-то из них?

– И это всё, что тебе поручили? – уточнил он, стараясь говорить как можно спокойней.

– Нет, еще я должен найти книгу, раз ты не смог этого сделать. И еще…

Сильвестр вынул из кармана пистолет и наставил его на Альсида.

– И еще я должен доставить тебя в замок. Графиня Веритэ полагает, что ты близок к измене. Признаться, я с ней согласен.

Альсид вздрогнул. Он собственными глазами видел, как жестоко Веритэ расправлялась с теми, кто был ей недостаточно предан. Учитель выпрямился.

– Живьем ты меня не возьмешь. Стреляй!

– Ты убил моего младшего брата. Я был бы не против прикончить тебя на месте. Но я должен делать всё в точности как велит графиня. Мы больше не собираемся выводить из строя голосоматы, настала пора для серьезных действий. И здесь ты нам нужен. Ты ведь химик? Кто, если не ты, будет делать эти милые штучки?

Сильвестр вынул из кармана руку и медленно раскрыл ладонь. Там лежал стеклянный шарик. Альсид всё понял. В отчаянии он бросился к двери, но было поздно. Сильвестр выронил шарик, тот ударился об пол и взорвался. Всё заволокло густым туманом, частицы лиловой крови повисли в воздухе. Дым со вкусом железа окутал Альсида, прилип к коже, проник в легкие. Натанаэль, Изабелла и маленькие Наследники – последнее, о чём он успел подумать. В следующую секунду в голове воцарилась абсолютная тишина.

Натанаэлю пришлось плясать весь вечер. Он крутился как волчок, прыгал через костер, ел мясо и глотал мерзкое пойло. На следующее утро очнулся на тюфяке в маленькой комнате над мясной лавкой. Первым, что он почувствовал, были нестерпимая усталость и головная боль. Натанаэль плохо помнил, что случилось вчера. Казалось, большая часть событий навсегда растаяла в тумане. Кто-то был рядом с ним? Но кто? Натанаэль был твердо уверен в одном: не Кармина. Лясникамка потратила внушительную сумму, чтобы заполучить его, и при этом за весь вечер не сказала ему ни слова.

Наутро, войдя в комнату, она вручила ему ремень из грубой кожи, на котором висели три ножа.

– Этим ты будешь отделять мясо от костей, этим – рубить мясо на куски, а этим – чистить картошку, – объяснила Кармина.

Жмурясь от головной боли, Натанаэль протер глаза и присмотрелся к лезвиям. Первое было широким и твердым, второе – широким и гибким, третье – длинным и тонким. Ножи были не новыми – видно, что ими уже пользовались. На стали виднелись царапины, деревянные ручки изрядно потерлись.

– Какие-то старые, – разочарованно произнес Натанаэль, взвешивая на руке нож для рубки мяса.

– А кого ты тут хочешь впечатлить, лиротас? Заколотых свиней?

– Прости?

Кармина отвесила ему подзатыльник.

– Тебя тут никто не просит выпендриваться, луракдей! Мясу всё равно, каким ножом ты его разделаешь! Выучись ремеслу, приятель, и будешь сам выбирать ножи.

Выходя, Кармина хлопнула дверью. Натанаэль вздрогнул всем телом.

Вскоре он понял, что это было только начало. Кармина не знала жалости и требовала абсолютного подчинения. Натанаэлю вручили веник, губку и ведро воды. Он должен был с утра до ночи мыть полы и протирать столы в лавке.

– Убирай и наблюдай! – сказала ему Кармина. – Вопросы – только по делу. Не уверен – молчи.

Натанаэлю пришлось прикусить язык, чтобы не наговорить грубостей. Это в интернате он чувствовал себя как рыба в воде, а здесь он пока новенький.

Каждое утро он поднимался на рассвете, натягивал хлопковые коричневые брюки, белую рубашку и такой же белый длинный фартук. Одежду ему выдали в лавке. Затем шел в булочную за круассанами для всей братии. Там же покупал свежую газету. После готовил крепкий кофе и открывал ставни. Первым обычно приходил мэтр Нож.

– Лалютас, ягненок! – приветствовал он Натанаэля на языке лясникамов.

– Лонжурбем, латронпем! – выучился отвечать Натанаэль. Он подавал мэтру чашку цикория и утреннюю газету. Мясник погружался в чтение и с упоением комментировал новости. Он и не подозревал, что Натанаэль уже внимательно просмотрел все статьи. Мальчик должен был знать, что еще натворили Кровавые братья. Некоторые заголовки заставляли вздрагивать. Например: «В торговом доме был найден труп стражника. Гюстав Фиори требует усилить меры безопасности». Или: «В одном из районов первого округа у жителей наблюдается массовая амнезия». В основном же «Маленький лариспемец» писал о политике: «Во Франции скоро должны состояться выборы, управительница и Фиори отправились в Лион, и поездка проходит в напряженной атмосфере. Цены на пшеницу снова выросли».

Подтягивался вечно невыспавшийся Антонен. К Натанаэлю он относился по-дружески: всегда находил доброе слово.

Последней являлась Кармина. Сперва она самым тщательным образом проверяла работу ученика. И как бы усердно Натанаэль ни мыл полы накануне, всегда находила к чему придраться.

– Ягненок! А почему у тебя ведро валяется во дворе? Убери всё немедленно! А как ты завязал фартук! И ремень болтается.

Затяни, кому сказала! Я тебе сколько раз говорила, как правильно точить ложины! Заточи мне это сейчас же, или я испробую лезвие на твоей лкурше!

Натанаэль повиновался, мысленно проклиная день, когда указал в личном деле, что хочет стать мясником. Он орудовал веником и шваброй, выносил мусор и тер кафель, не забывая украдкой поглядывать на Кармину. Она была безупречна. Ее движения были точны, она действовала без малейших сомнений, не допускала ни единой ошибки. Ножи танцевали в ее испачканных кровью и мясом руках. В конце рабочего дня ее фартук был так же чист, как и в начале, а на суровом лице не было видно и следа усталости. Натанаэль хотел, чтобы она допустила хотя бы малейшую небрежность, уронила нож, например. Но нет, Кармина была безукоризненна. Глядя на нее, Натанаэль испытывал смесь восхищения и досады. Да, эта девчонка его испытывает, но он еще заслужит ее похвалу.