Андрей Булычев - Кровь на камнях [СИ litres]

У реки стояла сутолока. Каждый командир старался переправить своих людей первыми, невзирая на утверждённый порядок очерёдности.

– Лёшка, друг, и вы тоже здесь?! – Из пехотных порядков выскочил капитан Троекуров. – Вместе, стало быть, опять воевать будем? Слышал я про твоё кавалерство и про новый чин, поздравляю, друг! Меня за компанию прошлого года вроде бы тоже на майорство представили, на батальоне вакансия открылась, да со столицы, из гвардейских, успел князёк заскочить. А-а-а, ничего, Шумлу возьмём, не уйдёт от меня новый чин!

– Отдельная рота Егорова, на погрузку! – донёсся крик от реки.

– Прости, Гриш, нас вон кличут, – развёл руками егерь. – Увидимся ещё, вместе же идём, поговорим! Побёг я!

– Давай, удачи тебе, Лёшка, береги себя! – хлопнул его по плечу земляк и нырнул в строй.

– Рота, на погрузку, вперёд! – крикнул, подбегая, Алексей. – Первая полурота с дозорным плутонгом на этот галиот. Вторая со всеми остальными на тот, что справа! Бего-ом!

Дум, дум, дум, дум, – застучали подошвы сапог о сходни. Через несколько минут первые два судна в сопровождении шхуны и двух канонерских лодок отошли от левого берега. На пристани пошла погрузка на суда и паромы гренадерского батальона. Чуть правее на больших казачьих лодках размещались мушкетёры из Черниговского и Суздалского полков.

Не доходя полсотни шагов до противоположного берега, шхуна и канонерки развернулись к нему бортом и, встав на якоря, ударили из всех своих орудий. Пара сотен турецких всадников, кучкующихся в месте предполагаемой высадки, развернули коней и с гиканьем устремились прочь. А вслед им пошла дальняя картечь.

– Рота, на берег! – Егеря выпрыгивали на мокрую гальку и сразу же разбирались в цепь. – Надеть штыки! Дистанция между парами три шага, вперёд!

Сто шагов этого берега были уже русскими.

– Стой! Положение стрельбы – с колена! То-овсь!

Конница турок, заметив новую цель и увидев, что артиллерия русских судов прекратила по ней бить картечью, выкатила из той редкой рощицы, куда она только что недавно зашла.

– Алга-а! – закричал высокий всадник с бунчуком, увлекая за собой в атаку акынжи.

– Дистанция четыре сотни шагов! – рявкнул Егоров. – Целься! Залпо-ом! Огонь!

Ба-ах! – по цепи раскатился залп из штуцеров и фузей.

– В каре! – рявкнул Егоров, забивая на ходу пулю в ствол штуцера.

Из-за спины стрелков послышались орудийные выстрелы, и над их головами прогудело несколько ядер. Шхуна с канонерками продолжили стрельбу, но картечью им сейчас бить возможности не было. Вполне можно было задеть на берегу и своих.

Поредевшие сотни накатывались с визгом и улюлюканьем.

– Огонь по готовности! Пли-и!

Четырёхугольник русских окутался пеленой от сгоревшего пороха. Полсотни ружей дали залп россыпью, выбивая передних всадников. Кони шарахались от гремящего выстрелами строя, ощетинившегося заточенными клинками.

Не-ет! Это были не беслы! Иррегулярная кавалерия, натолкнувшись на стойкого противника, развернулась и понеслась вспять. А на берег уже выскакивали гренадёры Козловского из подошедших судов.

– Ура-а! – под барабанный бой первая колонна русской пехоты пошла вглубь правого берега. Дивизия Суворова перешагнула через Дунай. Теперь ей предстояло совершить марш для соединения с дивизией генерала Каменского.

– Ваше благородие! Впереди деревенька небольшая, там вокруг выгон хороший, а на ём сотен пять конницы османов стоит, – докладывал Алексею Лужин. – Что, ежели мы их из леса обстреляем? Переполох знатный может получиться. Турка, похоже, ужо там к ужину готовится, котлы на костры расставила, коней стреножит. До темна-то часа с полтора всего осталось. Чаво им тут жировать, када у нас самих в брюхе бурчит?

Рота целый день после переправы двигалась ускоренным ходом на юг. Перекусили всухомятку на часовом привале, а потом опять двигались в сторону Базарнджика. Были две перестрелки с небольшими конными дозорами, но крупных сил перед дивизией не было. И вот сотен пять всадников. Это, конечно, не тысячный алай, но кровь пустить походной колонне или обозу своим неожиданным ударом они вполне смогут. «Да и опять же в животе бурлит», – хмыкнул про себя Алексей.

– Так, Федька, посылай десяток своего Шепелявого левее и чуть назад, – принял решение Егоров. – Там у малой речки гусарский эскадрон должен был в охват, в сторону Базарнджика идти. Пусть Бориска расскажет, коли на них там наткнётся, что он от меня, и вот эту записку старшему передаст.

Лёшка достал самодельный блокнот из кармана и, вырвав из него лист, чиркнул на нём пару строк карандашом.

– Если гусары к нам подтянутся, вместе сподручней ударить будет! А сам давай к тому лесу веди, из которого вы похлёбку османскую учуяли.

Турки действительно вели себя спокойно. Расположившись по-хозяйски на большом деревенском выгоне, они разбили полноценный полевой лагерь. Всюду там сновали люди, несли в бурдюках воду, ломали заборы у домов, тащили из сараев скотину и птицу.

– Шагов четыреста до первых костров будет, – пробормотал, присматриваясь, Егоров. – На самой предельной прицельной дальности расположились, а остальные так и вовсе не в убойной зоне. Так, если только попугать из леса маненько. Одно хорошо, с нашей стороны в лес они не лезут, возле себя по дрова шарят.

– А может, подползти шагов на двести, Алексий, – предложил Живан. – Тогда наверняка стрелять сможем?

– Ага, дадут они тебе подползти, дотемна ещё времени прилично, – покачал головой Егоров. – Тревогу караульные поднимут, и будем потом тикать к лесу обратно эти двести шагов. Лишь бы не посекли нас на открытом месте сабельками. Нет, будем пока ждать Бориску, а как гусары налетят, так и мы вместе с ними ударим.

Егеря второй час уже пускали слюни, глядя на костры конницы. Некоторые не выдержали и уже грызли пласты вяленого мяса вприкуску с сухарями. Начало вечереть, и видимость в лесу резко снизилась.

– Борька бяжит, Борька! – донеслось в стороне, и к командиру подбежал командир первого дозорного десятка.

– Вашбродь, нашёл, передал, всё, как велели, – доложился, заполошно дыша, егерь. – Чуть было не разминулся с эскадроном, хорошо, у них дозор краем проходил, чуть было не посекли нас вначале. А я им кричу: «Братцы, да русские мы, русские!» А они мне: «Какие вы русские?! На вас дранина какая-то сверху вместо мундиров!» – рассказывал Борька. – Ну я-то скинул свою лохматку, а под ей же егерский доломан, а медаль-то я с него не снял, горит моя медаля! «Командир отделения особой роты егерей главного квартирмейстерства армии!» – я им кричу. Ну всё-о, после того меня, значится, и признали наши.

– Молодец, сообразительный, – усмехнулся Алексей. – А сразу по-уставному доложиться не проще было? Ладно, что там дальше-то по гусарам?