Александр Калмыков - На пути «Тайфуна»: На пути «Тайфуна». А теперь на Запад. Жаркий декабрь [сборник litres]

И вот тот единственный вылет, к которому почти три месяца готовилась эскадрилья, начался. Хотя два экипажа оказались не готовы из-за болезни, но оставшихся двадцати одного должно было хватить с лихвой. Первая группа из девяти самолетов вырулила на взлетную полосу и приготовилась. Как только на сигнальной вышке дали команду на взлет, Гибсон отпустил тормоза, выжал газ до упора, и «галифакс» ведущего начал разбег. За ним, один за другим, последовали ведомые. Перетяжеленные машины долго разгонялись, прежде чем оторваться от земли, но все девять самолетов взлетели успешно и, выключив огни, полетели на юго-восток.

Командир эскадрильи вел первую волну, состоявшую из девяти самолетов, к южным дамбам Мёне и Эдер. Вслед за ним его заместитель вел вторую волну из шести машин к северным дамбам Зорпе и Энерпе. Еще шесть бомбардировщиков резервной волны взлетят через два часа и добьют уцелевшие плотины, или же, если повезет, разбомбят Листер, Швельте и Димле.

Опасаясь быть обнаруженными радарами, самолеты шли на высоте всего сотни футов и соблюдали полное радиомолчание, передавая сообщения друг другу сигнальным фонарем. Дойдя до Ярмута, «галифаксы» легли на курс 110, направившись к голландскому побережью, и спустились над морем всего до пятидесяти, а то и тридцати футов. Чем ниже самолеты летят, тем позже радары их засекут.

Час полета над морем прошел спокойно, и Гай, для которого это был самый важный вылет в жизни, все это время вспоминал прошедшие два года войны. Хотя какие два года, если в тридцать девятом эскадрилье удалось сделать только один боевой вылет, и то не полным составом, а лишь шестью самолетами. Впрочем, Гибсону тогда повезло, и он оказался в числе счастливчиков, отобранных для рейда.

Но больше в тот год ничего интересного не происходило. Первый месяц войны прошел для летчиков в непрерывных пирушках и вечеринках, после которых пилоты мучились жутким похмельем. Не нарушило обычный распорядок и внезапное передислоцирование эскадрильи из Скэмптона в Рингвэй, хотя обитать там поначалу приходилось в ужасающих условиях. Подумать только, на сорок человек имелась всего одна ванная, а кроватей вообще не было. Спать приходилось на матрасах, брошенных прямо на пол.

Но это лишь цветочки. Пилотам иногда приходилось целый день дежурить в готовности к вылету. Несчастные экипажи вынуждены были с утра и до самого вечера сидеть в комнате отдыха, мучаясь от скуки. Конечно, для вечеринок время все равно находилось, ведь даже солдатам надо иногда отдыхать. Особенно Гибсону запомнилось первое военное Рождество. Его отмечали сначала в столовой рядового состава, потом в сержантской, а затем и в офицерском клубе. Праздник прошел на редкость весело, правда, на следующий день Гибсона в наказание за незначительную шалость лишили спиртного на месяц, каковое предписание он честно и выполнил.

А зимой стало еще хуже. Сильнейшие снегопады засыпали дороги, и стало невозможно не только летать, но даже ездить в увольнительные. К тому же несчастные летчики вынуждены были сидеть без пива, пока им не сбросили несколько ящиков на парашюте. Скучная жизнь пилотов стала совсем невыносимой, когда эскадрилью превратили в летную школу и личный состав ежедневно заставляли выслушивать трехчасовые лекции. Этот кошмар, скрашиваемый лишь двухсуточными увольнительными, продолжался до весны.

В общем, война, к превеликому удивлению летчиков, первые полгода оставалась на редкость статичной. Лишь иногда командование посылало несколько самолетов бомбить немецкие корабли. Но, с другой стороны, для авиации такая ситуация обернулась на пользу. Ведь немногочисленные боевые вылеты наглядно показали, насколько британские авиаторы не готовы к войне. Так, никто из всей эскадрильи, кроме командиров, еще ни разу не взлетал с бомбами, даже не представлял, как это делать. Летчикам также никогда раньше не приходилось садиться ночью, и, возвращаясь со своего первого задания, Гибсон два часа искал аэродром. Второй боевой вылет оказался еще сложнее. Полсотни самолетов, отправленных на поиски немецкого крейсера, только чудом смогли вернуться домой. Летчики долго рыскали туда-сюда над Атлантикой в поисках Англии, пытаясь понять, то ли они уже пролетели севернее Шотландии, то ли наоборот, еще не долетели. Лишь случайно пилоты обнаружили сушу и на последних каплях горючего дотянули свои «хэмпдены» до ближайшего аэродрома. А ведь случались и более страшные уроки. Так, одно звено самолетов полностью погибло, когда, не сумев отбомбиться по цели, экипажи решили избавиться от бомб, сбросив их с высоты всего пятисот футов.

Да, британские ВВС оказались не готовы к боевым действиям, и затянувшееся начало войны пошло им на пользу. Пилоты и штурманы упорно практиковались бросать бомбы, ориентироваться по приборам и садиться в темноте. К весне летчики стали летать увереннее и уже начали выполнять простые задания вроде патрулирования над морем или сброса листовок. Но вот боевого опыта пилотам бомбардировщиков все еще не хватало, и его приходилось набираться в бою методом проб и ошибок. А бои в мае разгорелись нешуточные, как на земле, так и в воздухе.

Не имея разработанных методик, летчики постоянно экспериментировали, выбирая, по какому маршруту лучше лететь, какие бомбы брать и когда совершать вылет – вечером или под утро. Самые ожесточенные споры вызывали методы бомбометания. Кто-то полагал, что бомбежка с малой высоты эффективнее. Другие резонно доказывали, что при полетах на малых высотах эскадрильи несут слишком большие потери, а значит, не смогут выполнить задачу. Третьи, как сам Гибсон, предпочитали бомбить с пикирования, одновременно достигая великолепной точности и приемлемой безопасности.

С каждым вылетом пилоты набирались боевого опыта, совершенствовали свои навыки и все лучше умели ориентироваться в воздухе. Конечно, иногда случались казусы, когда заблудившись в облаках летчики путали Англию с Францией, то сбрасывая бомбы на своих, то, наоборот, садясь на чужой аэродром. Впрочем, германские пилоты грешили точно такими же ошибками.

В общем, в мае сорокового года эскадрилья впервые начала воевать по-настоящему. Бомбардировщикам даже приходилось совершать вылеты по нескольку ночей кряду, от чего пилоты полностью выматывались. Ведь каждый вылет длился много часов, а лететь приходилось ночью, над вражеской территорией и под постоянным зенитным огнем. Чтобы дать передышку измотанному до последней степени Гибсону, командир отправил его на неделю в отпуск, что было очень кстати. И хотя пляжи в Брайтоне были забиты под завязку, Гай сумел там хорошенько отдохнуть. В древнем курортном центре, куда англичане уже два века ездили принимать морские ванны, было спокойно и уютно. Не верилось, что совсем рядом, за проливом, царит настоящий ад. Там, на крошечном плацдарме у Дюнкерка, шли тяжелые бои, и для остатков экспедиционного корпуса каждый день мог стать последним. В воздухе свирепствовала немецкая авиация, упорно прорывавшаяся к кораблям, которые из последних сил защищали английские ВВС. Летчики-истребители выбивались из сил, делая по несколько вылетов в день, чтобы спасти транспортные суда, а оставшуюся без прикрытия пехоту люфтваффе бомбили буквально ежечасно. Английские солдаты, хотя и шокированные неожиданным переходом от сидячей войны к настоящей, держались стойко. Но попав в окружение, пехотинцы уже ничего не могли поделать, и спешно эвакуировались, бросив всю технику.