Татьяна Смородина - Фехтовальщица

Она уже не чувствовала брезгливости к девочке, ранее развлекавшей скучающих господ, сейчас это была какая-то другая Валери, и эта «другая Валери» хотела чего-то другого. Аманда велела дочери вернуться после окончания балета и, храня на лице сильную задумчивость, ушла.

Как только экипаж маркиза де Шале остановился во дворе Лувра, к нему подошел слуга и подал записку. Прочитав ее, Генрих посмотрел на фехтовальщицу.

– Что? – спросила она.

– Король просит, чтобы я зашел к нему вместе с вами перед спектаклем.

– Зачем?

– Он не написал. Пойдете?

– А если меня арестуют?

– Если бы король хотел вас арестовать, он бы прислал солдат, а не лакея. Наверное, он просто хочет оказать честь, пригласив вас во время своего одевания.

– А если он что-нибудь спросит?

– Я отвечу за вас. Скажу, что вы не можете говорить, потому что простужены. Идемте.

Женька немного напряглась, не представляя себе исход встречи с королем, но ее напряжение возросло еще больше, когда она увидела в галерее Кристофа де Белара.

– Вам плохо? – почувствовав волнение своей спутницы, спросил Генрих.

– Здесь воняет.

– А, не обращайте внимания. Это опять кто-то не дождался лакея с горшком и помочился в портьеру [39] «…помочился в портьеру» – достоверный факт. .

– Вы шутите?

– Нисколько. Долгие ожидания в приемных совершенно испортили наших кавалеров.

– Тогда это не дворец, а какая-то конюшня!

– Зверинец, сударыня, зверинец. Пот, кровь, испражнения….

Подойдя к дверям, где стоял де Белар, они замолчали.

– Что его величество? – спросил де Шале у мушкетера.

– Одевается, – односложно ответил тот.

Де Белар не смотрел на спутницу маркиза. Ему, видимо, не было дела до меняющихся подруг королевского фаворита. Он кивнул лакею, и тот доложил королю о приходе маркиза де Шале.

Приглашенная пара зашла, когда Людовика одевали в костюм для балета. Он был полураздет и без туфель, но при появлении посторонних совершенно не смутился.

– Наконец-то, де Шале! – воскликнул он. – П-посмотрите на эти штаны, сударь! Они слишком узки! Вам не кажется это?

– Штаны в самый раз, государь! Вы же танцуете Кошку, а это подразумевает изящество ноги.

Король успокоился, взглянул в зеркало, а потом на фехтовальщицу и Валери, склонившихся в приветственном поклоне.

– Встаньте, встаньте, дамы, – махнул рукой Людовик.

Обе выпрямились, и король подошел ближе.

– Какая у вас милая служанка, госпожа Гонзалес. Она тоже испанка?

Женька молча покачала головой. Она догадывалась, что как только откроет рот, все ее инкогнито рухнет с таким треском, о каком она не смела и мечтать.

– Служанка госпожи Гонзалес француженка, государь, – сказал за нее де Шале. – Это я приставил к сеньоре эту девушку.

– А почему молчит сама сеньора? Госпожа Гонзалес, вы п-понимаете меня?

Девушка кивнула.

– Мы знаем, что вы оказали ценные услуги Франции и б-благодарим вас, – продолжал Людовик. – Вы получили денежную помощь, которую я велел п-передать вам?

Женька опять кивнула и взяла Генриха за руку.

– Госпожа Гонзалес не может говорить, государь, – опять взял все на себя де Шале. – Она простудила горло.

– Сеньора п-потеряла голос?

– Да, государь.

– Хм, п-потерять голос – это серьезно, сеньора. Женщины особенно п-плохо переносят это, – усмехнулся король, и его пристальный взгляд, казалось, сейчас просто приподнимет спасительную мантилью.

– Это ненадолго, государь, – засмеялся де Шале. – Госпожа Гонзалес, когда здорова, очень разговорчивая особа.

– Например, как госпожа де Бежар? П-помните эту девушку, Генрих?

– Как же! Все еще помнят ее, государь.

– Я хотел сосватать ее за нашего блестящего поэта Люсьена де Бона, сеньора. Отличная партия для п-провинциалки, но госпожа де Бежар пренебрегла моей рекомендацией. Сегодня господин де Бон танцует в моем б-балете. Может быть, вы оцените его именно так, как не захотела оценить этого юношу госпожа де Бежар? Вам, ведь тоже нужно подумать о том, чтобы п-поменять фамилию, тогда не придется п-прятать лицо под мантильей. Верно?

Король говорил несколько странно – все сказанное им можно было отнести, как к Марии Гонзалес, так и к Жанне де Бежар, поэтому фехтовальщица на всякий случай вежливо поклонилась.

– Кроме того, я немного на вас в обиде, сеньора, – продолжал король. – Да-да, вы крадете моего п-подданного. Господин де Шале стал так часто отлучаться, блюдя ваши интересы, что только мое теплое расположение к нему и ваши заслуги перед Францией п-принуждают меня быть столь снисходительным.

– Вы очень великодушны, государь, – преклонил колено де Шале.

– Я всегда великодушен, мой дорогой, если раньше мне не испортят настроения слишком длительным непослушанием. Скоро будет дан знак к началу, а вы еще не одеты, сударь. П-проводите госпожу Гонзалес в зал и займитесь, наконец, непосредственно балетом своего короля.

Де Шале поднялся и повел девушку в зал.

– Что вы думаете о словах его величества, Генрих? – тихо спросила по пути в ложи Женька.

– А что я должен думать?

– Вам не показалось, что король узнал меня и хочет снять обвинение?

– Я не дам вам выйти замуж за Люсьена де Бона, я лучше убью вас.

– Я говорю серьезно.

– Я тоже.

Место «Марии Гонзалес» находилось в самом престижном втором ярусе. В первом ряду сидели королевские особы и лица королевской крови. Второй ряд занимали персоны, к ним приближенные. Кресло фехтовальщицы находилось позади сестры короля принцессы Генриетты и рядом с креслом Клементины де Лавуа, которая одна посмотрела на подругу маркиза де Шале приветливо. Другие лица светились прямой неприязнью или холодным любопытством.

– Присмотрите за госпожой Гонзалес, Клементина, – попросил де Шале, поклонился Генриетте и ушел готовиться к выходу.

– Какая у вас очаровательная служанка, госпожа Гонзалес, – улыбнулась Клементина, тоже обратив внимание на Валери, которая стояла позади кресла «Марии Гонзалес», словно куколка.

– Если она вам так нравится, то возьмите ее себе в услужение, сударыня.

– Но я совсем не потому…

– Я скоро уеду, у меня будет другая жизнь, и Валери останется без меня. Помогите ей. Она грамотна и даже знает шахматы.

– Что ж, если все действительно так, то я подумаю.

В первый ряд второго яруса прошла королева. Все поприветствовали ее вставанием, после чего был дан знак к началу.

Появился актер в костюме Пролога и, следуя сложившейся традиции, воздал хвалу венценосному сочинителю, то есть королю, а потом Клементине де Лавуа, которой принадлежала идея сделать балет благотворительным. Сбор от балета шел Приюту Подкидышей. Публика немедленно разразилась громкими хвалебными восклицаниями. Затем Пролог поочередно назвал титулованных участников предстоящего действа и с поклонами удалился.