Татьяна Смородина - Фехтовальщица

– Думаете, свалю?

– Попробуйте только этого не сделать, господин де Жано! Я опозорю вас на весь Париж, – пообещал де Зенкур.

После разговора с Альбером де Санд посмотрел на фехтовальщицу и усмехнулся:

– Ну и подходы у вас, Жано? Вам стоит попробовать себя в дипломатии. Так стреножить нашего строптивого де Зенкура!

Кроме де Зенкура Женька предложила взять Лабрю. Де Санд поддержал эту идею, хотя обычно врача на дуэль тогда еще не брали.

После занятий Женька снова осталась в доме фехтовальщика. Они доработали текст вызова, и де Санд сам повез его д’Ольсино. Женька с ним не поехала, она боялась, что сорвется и устроит дуэль прямо в его парижском доме, где он останавливался, когда приезжал в город.

После отъезда де Санда у фехтовальщицы вдруг заболел зуб, о котором предупреждал ее Лабрю. Врач пообещал сделать ей обезболивающую настойку, и в ожидании облегчения девушка бродила по дому, как привидение.

Все были заняты делом. Жули занималась с Ажелиной – компаньонкой, которую взял в дом де Санд. Ажелина обучала девочку чтению и манерам. Жана-Пьера укладывали спать, а Лабрю делал настойку. Женька не знала куда приткнуться, поэтому, устав от ожидания и ноющей боли в зубе, решила подняться к Франкону.

В коридоре ее вдруг поймал за руку Эжен.

– Может быть, вы все-таки зайдете взглянуть на мое жилье, госпожа? Как старшему, господин де Санд дал мне отдельную комнату.

– Ты полегче, а то де Санд тебе шею свернет.

– Ничего, Лабрю поправит. Придешь?

– Отстань! У меня зуб болит.

Девушка вырвалась и направилась к Франкону. С Эженом она общалась мало, чтобы лишний раз не провоцировать де Санда. Кроме того ей самой было уже не до шального нормандца.

Франкон отдыхал у себя в комнате, лежа на кровати и читая книгу. Женька подошла и присела рядом. Франкон знал о предстоящей дуэли, поэтому ее состояние его не удивило.

– У меня перед первым поединком разболелся живот, – признался он. – А это было гораздо хлопотнее, чем зуб.

– Если меня убьют, вы будете вспоминать обо мне, Ален? – спросила фехтовальщица.

– Конечно. Разве вас забудешь?

– Можно я прилягу с вами?

– Зачем?

– Это меня успокоит.

– Хорошо.

Франкон подвинулся, и девушка устроилась рядом. Ей, действительно, стало легче.

Час, которого фехтовальщица ждала с той самой минуты, как покинула злосчастный берег, приближался, но она уже почему-то не находила в нем упоения. Ей было не страшно, но горько, как при плохо проглоченной таблетке анальгина, от вкуса которой першило у основания ее бойкого языка. С бойцовской стороны Женька чувствовала себя в отличной форме, однако, хорошо понимала, что дело здесь не только в фехтовальной выучке, – она могла дрогнуть не перед мастерством графского клинка, а перед силой его голубых пуншевых глаз. Умение проникнуть в чужую душу делало графа настолько сильным, что здесь играла решающую роль вовсе не шпага. Еще фехтовальщица помнила, что если граф убьет ее, то сюжет закончится плохо, и она, согласно условию договора, проиграет Монрею. «Может быть, еще можно что-то изменить?» – малодушно подумала девушка.

– Я вам нравлюсь, Ален? – спросила она Франкона.

– Да, вы своя, – сказал Франкон и ласково похлопал ее по руке.

– А вы бы взяли меня в жены?

– О, нет.

– Почему? Боитесь де Санда?

– Я не такой особенный, как он. Мне нужна тихая гавань, а не стрельбище.

Разговор прервал Лабрю, вошедший в комнату с пузырьком в руке. Мизансцена, которую он застал там, заставила его приподнять брови и слегка приостановиться на пороге.

– Я, кажется, не вовремя? – поклонился он и улыбнулся так, что Женька не могла не смутиться.

– Меня, может быть, скоро убьют, Лабрю, – кое-как попыталась защититься она.

– Да, я тоже так думаю. И убийцей будет господин де Санд. Или господин де Шале?

– Лабрю, прекратите! Ваши дурацкие шуточки меня раздражают!

– Вас раздражают не шуточки, господин де Жано.

– А что?

– Предмет, на который они направлены.

– Я сейчас вас стукну! – вскочила фехтовальщица.

– Выпейте лучше настойку и идите вниз. Господин де Санд уже вернулся.

Женька оттолкнула руку врача с обезболивающей настойкой и побежала в нижнюю залу.

– Ну что? – бросилась она к вошедшему де Санду.

Даниэль сделал знак молчать и провел ее в кабинет.

– Граф принял вызов, – сказал он. – Деретесь завтра в шесть утра.

– … А он… как он? Что-нибудь еще сказал? Какое у него было лицо?

– Ты еще спроси, как он был одет и здоров ли он, – усмехнулся де Санд, присев на стул.

– Даниэль…

– Граф улыбнулся, но с каким-то вывертом. Похоже, он тоже давно хочет тебя повидать. Что с тобой? Тебе плохо?

– Опять заболел зуб.

– Так поехали к цирюльнику!

– Нет-нет, что ты! Я лучше попью настойку.

– Не поможет. Когда сильно болит, надо драть!

Но от цирюльника Женька отказалась, надеясь, что все еще можно поправить, не орошая процесс лечения лишней кровью. Лабрю все-таки заставил ее взять с собой приготовленную настойку. Он налил ее в пузырек и велел несколько раз прополоскать рот на ночь. Фехтовальщица послушалась, и больной зуб ночью не беспокоил. Она выспалась и встала, как обычно, сама, уже привыкнув просыпаться с началом рассвета.

Перед выездом девушка проверила весь костюм, его шнуры, ремни и пуговицы, чтобы быть уверенной, что ее не подведет какая-нибудь мелочь. Мишле она в этот день с собой не брала, а Жильберте сказала, что едет с де Сандом по делам.

– Если я не вернусь, мое имущество заберите себе.

– Как не вернетесь?

– Дело опасное, Жильберта.

– Неужели это…

– Тише. Никто не должен знать. Вы поняли.

– Да, простите, госпожа. Я помолюсь за вас.

Фехтовальщица приехала к де Санду раньше на целый час, но Даниэль тоже уже не спал, был бодр и свеж, словно только что вернулся из отпуска. Узнав, что Женька не завтракала, он заставил ее поесть холодной телятины и выпить немного вина.

– Даниэль, а если… д’Ольсино убьет меня?

– Ну, так что? Девочек еще в Париже достаточно.

– Даниэль!

– А вы прекратите эти бабьи стоны, Жано! Не позорьте свою шпагу и меня, черт возьми! Жакоб, вы приготовили Лабрю мула?

Подъехал де Зенкур, и через десять минут вся четверка выехала за ворота. Никто, как и фехтовальщица, не брал с собой слуг.

Утренние воскресные улицы были малолюдны. Накрапывал мелкий дождь.

– Будет скользко, – покачал головой де Зенкур, – но зато глаза не слепит солнце. Однажды я в такой же день чуть не заполучил клинок в горло.

У него действительно был небольшой шрам на шее.

К павильону де Жанси группа фехтовальщицы прибыла первой, и пока графа не было, де Санд велел де Зенкуру поработать с Женькой в спарринге. Альбер, довольный своим покровительством над господином де Жано, взялся за дело со всей ответственностью. Женька, которой мешали мысли о предстоящей дуэли, срывалась и пропускала простейшие выпады.