Алексей Вязовский - Сапер [СИ]

Я же занялся тем, чем собирался: надо было заминировать мост. Поможет мне в этом ящик с двумя снарядами для гаубицы, который я захомячил в кузове одного из «манов». Я не дал его выгрузить, как знал, что пригодится и его заложили сверху всяким медицинским добром.

Наши то ли забыли про этот мост, то ли сил не хватило его взорвать. Да, совсем не главная дорога, и мост выдержит только легкую технику. Но хоть на пару часов эту орду задержать – и то дело.

Пришлось немного повозиться, пока заложил фугас у опор моста, зато рванет с гарантией. И ни одна зараза мост не разминирует – только сунутся, заряд сразу сработает. Хороший подарочек получился, от души.

Вроде и проторчал я под мостом немало, вылез на дорогу – а все еще собираются, думают. Темно почти, а нам надо бы до ночевки отъехать километров несколько. Ничего не сказал, посмотрел только с легким укором на Веру: она же командует, должна всё организовать. Не привыкла еще, наверное. Короче, собирались еще минут десять, наверное.

Поехали дальше потихонечку, почти в полной темноте. Я опять занял место в колонне за Николаем – он дороги знает, пусть показывает. Не подвел Коля, как и договаривались, свернул вскоре на неприметную грунтовку, я бы точно мимо проехал. Сдается мне, что он перед войной не хлеб по магазинам возил. Но то не мое дело, главное, вывез нас парень, вон, до своих совсем капельку осталось. Один рывок – и мы на месте. Вот только отложил я это дело до утра, а то вот так нарвешься в темноте на пост, так они сначала стрелять начнут, а потом смотреть, кого они там положили.

Ночь теплая, небо ясное. Встали в узкой балочке, по обеим сторонам густой лес. Палатки не разворачивали, нечего возиться. Кашевары начали готовить немудреный ужин, медики – свои процедуры. Пока ехали, умерло еще двое обожженных.

Я расставил какие-никакие посты: порядок надо поддерживать, да и место такое, неизвестно, кто ночью может на нас наткнуться. Потом почистил пистолет, пощелкал застежкой чемоданчика с рейхсмарками, который я забрал у Юрика. Считать или позже? Так ничего не решив, эсэсовские деньги я бросил в кабине, просто прикрыв ветошью: ценность немецких денег для нас сомнительна, а вот на чемоданчик могут и позариться.

Пока чистился, расставлял часовых, проверял их сменщиков, лагерь и затих. Устали люди за день, да еще и после такого. Я тоже решил пойти отдохнуть немного. Пошел к ручейку, который обнаружил кто-то из ребят, разделся, обмылся наспех, вытерся своей же рубахой, потом поменяю. Натянул гимнастерку на голое тело. Эх, в баньку бы, помыться как следует, попариться, а не вот это вот размазывание грязи по себе. Но хорошо хоть так, и то лучше, чем ничего. Только развернулся, как услышал сзади шорох: кто-то шел за мной по траве. Не очень-то и таился этот преследователь, но я на всякий случай достал «парабеллум».

Вдруг из темноты раздался такой знакомый голос:

– Товарищ старший лейтенант, вы уж не застрелите меня случайно, я на вас нападать не собираюсь…

– Ты здесь каким макаром, Вера? – спросил я удивленно.

– Всё тебе расскажи, – ответила она, подходя ко мне. – На свидание пришла, не погонишь?

– Смотрю, не с пустыми руками, – заметил я сверток у нее в руке.

– Приходится самой обо всем беспокоиться, раз никто инициативу не проявляет, – улыбнулась она.

Рыжая и правда взяла с собой свернутую плащ-палатку, котелок с едой и термос.

– Свидание – это отлично! – усталость мигом сняло как рукой.

– Давай, устраивайся, а я пока тоже схожу к ручейку.

Пока Вера плескалась в темноте, я быстро разложил плащ-палатку, наложил из котелка кашу с тушенкой. Нет, когда только успела? В свертке лежали еще и два вафельных полотенца.

– Очень кстати! – «рыжая» выхватила у меня из рук одно из полотенец, начала вытирать мокрые волосы. Влажная гимнастерка так обтянуло ее тело, что я забыл как дышать.

– Закрой рот, муха залетит – тихо засмеялась Вера, садясь рядом со мной. При этом она коснулась меня тугой грудью и я потерял над собой контроль. Обнял ее, впился поцелуем в губы. Вера охнула, схватила меня за шею. Теперь уже про себя ахнул я – ранки под повязкой отозвались резкой болью. Но странным образом, это мне совсем не помешало. И даже придало ускорение.

Потом мы ужинали. При свете луны. Я все никак не мог отдышаться, вяло ковырял кашу. Шея продолжала болеть, повязка сзади пропиталась кровью.

– Завтра все болтать про нас будут, – рыжая прижалась ко мне, тоже отставила миску.

– Завтра всем не до нас будет, – ответил я. – Тут бы выжить, а в таком деле чужие амуры – не самое главное. Так что не переживай.

Я замолчал, глядя в небо. Тучи, набежавшие недавно, пропали, над нами раскинулся огромный Млечный Путь.

– Боже мой, сколько же там звезд? – удивилась Вера.

– Шум Млечного Пути затих, рассеялся в ночи, – вспомнил я стих в тему. – Они стояли у ворот, где Петр хранит ключи…

– Кто это? Бунин? Брюсов? А нет, наверное, Федор Сологуб, его слог.

Я удивленно посмотрел на Веру.

– Ты знаешь всех поэтов серебряного века?

– Не всех, конечно. Увлекалась в молодости. У наших соседей была огромная библиотека, брала у них книги. Представляешь, у них была книга с автографом Маяковского! Так чьи стихи? Я же угадала? Это Сологуб? – пыталась допытаться она.

– Нет, Киплинг.

– Ого, ты читал Киплинга?

Что тут странного? Стихи Киплинга у нас в лагерной библиотеке были, довоенное еще издание. Наверное, кто-то из сидельцев, уходя на волю, оставил. Значит, то, что Платона читал, не удивительно, а что Киплинга – очень даже.

– Да, были учителя, – я еще раз посмотрел на загадочно мерцающий Млечный Путь, положил голову на колени Веры. И не заметил, как уснул.

Только начало светать, а мы уже почти собрались. Нечего тут делать, на этой дороге между нашими и немцами. Я залез в кабину, достал чемоданчик. Пока санитары грузили и кормили раненых, посчитал деньги. Так, тут у нас самый крупняк – пятьдесят марок, красно-желтые купюры, с которых с укором смотрит неизвестная тетка в платке. Этих четыре пачки. Зеленоватых двадцаток с нечесаным худым мужиком – семь пачек. И еще пятнадцать пачек желтоватых пятерок, на которых было аж по два портрета: слева хитрый мужик, явно начальник, смотрел на простоватого хлопца с молотком, который был изображен на правом портрете, наверное, думая, как обдурить работягу. Сорок с лишним тысяч, целое состояние.

– Товарищ лейтенант – к машине подошел Юра с большим серым конвертом в руках. Я быстро захлопнул крышку чемоданчика, вопросительно посмотрел на санитара.

– Вот, отмыл, наконец, – подал он мне пакет. – А то весь был заляпан кровью, мозгами…

– Ну и как тебе арийские мозги, Юр?

– Да ничем не отличаются от наших.