Алексей Вязовский - Сапер [СИ]

– Что, сосед, опять на соточку ищешь? – насмешливо спросил я.

– Вам бы всё смеяться, – обиженно ответил пьянчуга. – Вчерашнего дня по голове настучали, сейчас опять издеваться. А я ведь ветеран войн, орденоносец. Вот ты, – пошло панибратство, – красный командир, пережил бы с моё, может, и не так запил бы. Может, я видеть их не могу, пью, чтобы ко мне не возвращались. Скольких убили, шашками рубили, топили…

Смотреть на синяка было противно. Кого он там топил? Тридцать с небольшим ему.

– Вот мне тебя прямо почти жалко стало. Я ведь тоже, если подумать, и ветеран, и орденоносец. И в жизни повидал до хрена такого, что забыть хотелось бы. Только я воюю, а ты в зассаных штанах у баб на водку стреляешь. Ну пошел бы, если на то пошло, прихватил бы с собой пару немцев на тот свет. Никакой ты не ветеран, – сплюнул я на асфальт, – так, бурьян бесполезный.

– А и пойду, и прихвачу! – вскочил пьянчужка, распространяя новую волну зловония. – Вы еще про Михаила Христенка услышите!

– Ага, только посудой греми потише, орденоносец. Еще раз в дверь среди ночи ломиться будешь – пристрелю нахрен, так и сдохнешь неопохмеленным, – я аккуратно обошел его, чтобы не задеть, и поспешил домой.

Стоило мне войти – Вера кинулась на грудь.

– Живой!

– Да я в штабе весь день просидел. Что со мной будет? – я провел рукой по рыжим, непослушным волосам жены. – Ты чего вся на нервах?

– Днем немцы разбомбили второй корпус военно-клинического госпиталя. Нас кинули помогать обрабатывать раненых.

На Вере лица не было. Натерпелась.

Я потащил ее на кухню, усадил за стол.

Ужин был почти готов – на примусе доваривалась картошка, на столе стояли банки консервов. Я быстро вскрыл ножом тушенку, вывалил ее в кастрюлю.

– Ты руки помыл?

У жены еще остались силы руководить мной.

Быстро ополоснувшись, я сделал что-то вроде гуляша. Мы жадно накинулись на него.

– Вот, еще паек выдали в управлении.

Вера достала из сумки батон колбасы, кусок сыра, буханку серого хлеба. Там же блестела бутылка «беленькой».

Я достал «трофей», оторвал пробку. Разлил по чуть-чуть в обычные чайные стаканы.

– Ой! А у тебя на гимнастерке Боевое Красное Знамя! Петя… Это же высшая награда!

Вера кинулась меня целовать.

– Поздравляю! Это за выход из окружения?

– Тоже мне, высший! Вот увидишь, я и Героя получу!

Мы рассмеялись, еще раз поцеловались. В этот момент за окном опять завыли сирены воздушной тревоги.

Что-то мне снилось хорошее, мирное и светлое. Не помню уже подробностей. Как часто бывает, самый красочный сон улетает из памяти через мгновения после пробуждения. А вот то, что закончился он пулеметной очередью, направленной прямо в меня, это запомнилось. Лучше бы наоборот.

Так вот, пулеметные очереди вспахивали землю под ногами, а я, как и положено во сне, не мог пошевелиться от подбирающихся всё ближе фонтанчиков. И тут меня вытолкнула в явь Вера, пробормотав: «Телефон звонит, не слышишь, что ли?». Черный эбонитовый ящик в прихожей действительно тарахтел, сотрясая стоящую под ним тумбочку. Я поднял трубку:

– Старший лейтенант Соловьев у аппарата.

– Ну ты и горазд спать, старлей, – послышался где-то далеко насмешливый голос Масюка. – Двадцать минут тебе на то, чтобы поссать-умыться-побриться, в четыре-тридцать должен стоять у проезжей части, одетым по форме. Понятно?

– Понятно, – буркнул я, не совсем еще проснувшись.

– Так не теряй времени, шевелись! – добавил Аркадий и бросил трубку.

Черная «эмка» подобрала меня ровно в указанное время, безо всяких ефрейторских зазоров. На улице только начало светать, и в утренних сумерках я заметил Масюка, сидевшего впереди, возле водителя. А когда сел, обнаружил рядом с собой, на заднем сиденье, грузноватую женщину сильно за сорок, в гражданской одежде (платье непонятного еще в темноте цвета с рукавами по локоть, не помню уже, как они называются, и шляпка на голове) и с дамской сумочкой на коленях… От нее даже немного пахло духами. Странный запах для этой машины. Но мы люди военные, с кем рядом посадили, с тем и сиди, надо будет – расскажут, не надо – и так покатаешься.

Проехали чуть меньше километра, поплутав по киевским утренним улочкам, остановились у какого-то темного дома, Аркадий бросился к подъезду, из которого почти сразу вышел Кирпонос. Подошел к задней двери, и сел по другую сторону от женщины. Водитель дождался, когда Масюк займет свое место, и тут же тронулся с места.

– Сколько нам ехать? – спросил командующий.

– Часа два, если повезет, – ответил молчавший до сих пор водитель.

– Ладно, я пока отдохну, – сказал Кирпонос. – Кстати, Соловьев, познакомься, это Эмилия Карловна, военный переводчик. Ты же немецкий знаешь?

– На бытовом уровне, товарищ генерал, по верхам от соседей нахватался.

– Вот и пообщайся пока со знатоком, она оценит. Смотришь, и пригодится когда.

Поговорим, раз приказано. комфронта закрыл глаза и через минуту даже засопел тихонечко, не обращая внимания на то, что машину время от времени потряхивало на выбоинах. А Эмилия Карловна приступила к оценке моих знаний.

Плавал я, конечно же, как и любой человек, у которого долго не было практики. Эмилия не жалела меня и грузила по полной. Сначала я понимал ее через три слова на пятое, потому что она, как мне показалось, специально говорила очень быстро и невнятно. Отвечал я ей медленно и постоянно вспоминая слова, которые все куда-то потерялись. И вдруг в какой-то момент я поймал себя на том, что ничего больше не вспоминаю, а Эмилию понимаю напрямую, а не пытаясь перевести ее речь сначала на русский. Как в детство попал. Тогда тоже с друзьями болтали не задумываясь, слова сами на язык шли. Беседу вела как опытный следак, видать, раньше эта дамочка была совсем не переводчицей. Не уровень Чхиквадзе, конечно, но Буряков, если и обошел бы ее, то не сильно. А уж то, что меня допрашивало в шестидесятых, достойно было только нервно курить в сторонке.

Ехали мы долго, куда-то на юг. За дорогой я особо не следил, опять же, занят был. Странно, второй раз с Кирпоносом еду, и снова меня с расспросами дергают. Надеюсь, что это не войдет в традицию, как по мне, лучше молчать, чем говорить.

В голове у генерала, видать был встроенный будильник: проснулся он минут за пять до того, как мы приехали на место.

– Ну, Эмилия Карловна, что скажете про моего адъютанта?

– Словарный запас маловат, конечно, хотя по бытовым темам ориентируется очень хорошо. На допросы – хоть сегодня, лучше некоторых наших справится, а вот для тыла – хотя бы месяц с акцентом поработать, речь поправить. Очень способный молодой человек.

С молодым человеком она, конечно, сильно польстила, хотя я и заметил, что устаю здесь меньше, чем там. Да и сравнивать волю и тюрьму – дело ненадежное.