Владислав Стрелков - Тропой мужества [litres]

За неделю доблестный вермахт разгромил красные орды у границы и углубился на пятьсот километров. При этом в тылу остались недобитые подразделения противника, которые даже в малом количестве нападают на войсковые колонны. Может, захваченные пленные именно те, что обстреляли пехотный батальон Лемана на марше, и ребята Фокса сумели их выследить? Но как получилось, что один из русских смог сбежать, попутно убив местного из добровольцев? Но черт бы с ним, с этим добровольным помощником, их можно много набрать, но то, что пропали опытные следопыты Хубер и Майер…

Это сулило неприятности не только гауптману, но и ему, Клаусу. И он задумался. И по мере того как колонна приближалась к цели, раздражение Клауса отпускало, мысли выстраивали цепочку действий, необходимых к исполнению в первую очередь. Необходимо опросить свидетелей, поговорить с командиром и солдатами. Возможно, обстоятельства побега не такие уж важные. Можно написать иной рапорт, но это посмотрим на месте. Уже проезжая через деревню, обершарфюрер был абсолютно спокоен и готов к действиям. Колонна остановилась у бревенчатого сооружения рядом с дорогой. Гауптман Леман стоял тут с парой офицеров и фельдфебелем.

– Heil Hitler! – вскинул руку Клаус, ловко выпорхнув из коляски «цундапа». – Здравствуйте, камрады. Не очень хорошее начало дня, не так ли, Дитрих?

– Брось, Пауль, временные трудности, нам не привыкать. Кто это с тобой?

– Из абвера. По твоему случаю.

– Обер-лейтенант Хофман, – представился подошедший абверовец после приветствия и сразу спросил: – Хубер и Майер вернулись?

– Они преследуют русского, – ответил гауптман, многозначительно переглянувшись с фельдфебелем.

– Три часа?

– Они могут преследовать его хоть сутки!

– Не сомневаюсь! – кивнул абверовец. – Однако время не терпит.

Обер-лейтенант повернулся и махнул инструктору:

– Приступай!

– Покажите мне убитого, – попросил Хофман после короткого инструктажа розыскной группы.

Они прошли немного по улице и свернули в просторный дом. Убитый лежал у крыльца, рядом голосила растрепанная баба.

– Уберите ее! – поморщился гауптман. Женщину с трудом оттащили и увели за дом двое с белыми повязками, а офицеры склонились над трупом.

– Нож? – спросил обершарфюрер, осмотрев рану на шее.

– Нет, это не нож, – ответил фельдфебель. – Пленных хорошо досмотрели и все оружие изъяли.

– Тогда чем он нанес такую рану? – удивленно спросил Вольф.

– Вы не поверите! – сказал гауптман. – Этого русского убили щепкой. Карл, где она?

Фельдфебель шагнул к крыльцу и что-то взял, а затем продемонстрировал орудие убийства. Окровавленная острая щепка выглядела жутко.

– Что говорить? Варвары! – произнес Вольф.

– Это говорит об одном, – сказал абверовец, – сбежал хорошо подготовленный диверсант.

– Хорошо подготовленный диверсант не попал бы в плен, – возразил гауптман.

– Если только не было на то причин, – сказал фельдфебель, – например, не мог бросить раненого камрада или командира.

Хофман посмотрел на Старого лиса.

– А такие были?

– Были, – кивнул фельдфебель. – Двоих посадили отдельно, потому что раненый является комиссаром. Он ранен и передвигался с трудом. Тот русский, что ему помогал, и совершил побег.

– Получается – бросил камрада? – усмехнулся обершарфюрер.

– Я считаю – выполнил приказ, – сказал фельдфебель.

Хофман одобрительно кивнул, заинтересованно посмотрел на фельдфебеля и спросил:

– Как вы поняли, что раненый русский является комиссаром?

– Просто, господин обер-лейтенант! Возраст, уверенное поведение, иной цвет формы, затертые грязью следы от нашивок и петлиц. Когда я потребовал выйти евреям и комиссарам, взгляд его стал тверже.

– Экселенц! Вы хороший служака! – похвалил фельдфебеля обер-лейтенант. – Как русский сбежал?

– Прошу, – фельдфебель показал на дверь сарая. – Это лучше видеть.

В сарай вслед за фельдфебелем протиснулись только обер-лейтенант и обершарфюрер. Фельдфебель прошел до стены и показал на пролом в самом низу стены.

– Русский сломал доски внизу. Причем сделал это тихо. Никто треска не услышал. – Он протянул руку и легко отломил кусок доски. – Сгнили.

– Где комиссар сейчас?

– У соседнего дома под присмотром, господин обер-лейтенант.

Когда офицеры вышли во двор, к обер-лейтенанту подошел солдат и что-то тихо прошептал. Тот кивнул и объявил:

– Собака след взяла. Теперь поимка бежавшего – это вопрос пары часов. Господин обершарфюрер, – поинтересовался обер-лейтенант у Вольфа, – какие ваши дальнейшие планы?

– Заберу пленных, проведу среди них профилактику, потом решу, куда их, – ответил тот.

– Мне нужно их опросить. Каждого. В первую очередь комиссара. Потом они ваши.

– Нет проблем, господин обер-лейтенант, – сказал обершарфюрер. – Переводчик нужен?

– Нет. Я хорошо говорю по-русски. Фельдфебель, проводите меня к комиссару.

Комиссар сидел на земле, откинувшись на ограду. Обер-лейтенант приказал принести стул. Солдат принес из дома табурет. Хофман критически осмотрел его, после чего сел и посмотрел на русского. Тот был плох. Видимо, ранение было тяжелым, или из-за несвоевременной помощи он потерял много крови, и ко всему началось заражение. Однако, несмотря на боль, взгляд этого комиссара был тверд, а волевые люди импонировали Хофману.

– Я обер-лейтенант Хофман, – представился он по-русски. – А вы батальонный комиссар Иванцов.

– Забыли добавить, что вы из абвера.

– Вы проницательны, – сказал обер-лейтенант, отметив, что русский никак не отреагировал на то, что ему известно имя и звание. – Почему не удивлены моей информированностью?

– Моя проницательность проистекает из хорошего слуха, – улыбнулся русский. – И глупо удивляться, что кто-то из моих бойцов оказался малодушен.

– Der Schwatzhafte schadet sich selbst [16], – сказал Хофман, с неудовольствием посмотрев на солдат.

Улыбки на их лицах сразу исчезли.

– У нас есть аналогичная поговорка, – кивнул Иванцов. – Язык мой – враг мой.

– Что ж, это хорошо, что мы оба прекрасно понимаем друг друга, – сказал обер-лейтенант и вдруг понял подтекст пословицы. Он взглянул в глаза русского и понял – орешек крепкий, и расколоть его будет трудно. Если вообще возможно.

– Меня интересует, что вы знаете и какой приказ отдали бежавшему? Какие сведения он добыл?

Русский не ответил. Он просто смотрел, и этот взгляд говорил – ничего существенного он не скажет. И никакие пытки не помогут, будет лишь безмолвный труп. Хофман посмотрел на перебинтованное плечо. А может, так?

– Мы можем оказать вам медицинскую помощь.

– Уже не сможете, – улыбнулся Иванцов. – Я уже фактически мертв.

– Так облегчите свою участь. Расскажите мне все. Тогда умрете как солдат.