Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 3. Отложенная война

Британские эсминцы обошли стороной все еще пылающее место справедливой, по их мнению, расправы и продолжили путь вдоль норвежского побережья курсом на юго-запад: в нейтральных водах поблизости от фьорда, ведущего в порт Тронхейм, бывшие китобои заметили еще три подозрительных судна. Правда, ходу до них было больше трехсот морских миль, что могло занять, если идти не на полных парах, часов 12-15.

Следом за первой тройкой британских эсминцев тем же курсом, но уже значительно мористее шли и остальные девять их собратьев с флагманским линейным крейсером «Ринауном» позади. Когда на море постепенно опустилась темнота, эсминцы первой и второй группы разошлись на расстояние в несколько миль друг от друга и слегка сбавили ход. Периодически на эсминцах включали прожектора и обшаривали все больше и больше волнующееся море.

Около полуночи вахтенные на идущем западнее всех эсминце заметили в нескольких милях по курсу прыгающий на волнах невысокий дымящий силуэт; предупредили по радио командира группы и, положив «право руля», стали обходить неизвестный корабль с правого борта. Еще два эсминца тоже положили рули вправо и пошли на сближение, не пользуясь прожекторами. На встречном судне в свою очередь заметили чужой источник прожекторного света, быстро потухший, и сбавили обороты.

Все дело одним подпортила, а другим подправила совершенно неожиданно показавшаяся из-под разошедшихся низких облаков луна. Нацелившиеся на перехват неизвестного корабля три английских эсминца, едва сами не оказались в роли дичи. Неизвестный корабль теперь очень хорошо определился по своему силуэту, как эсминец. Его британская принадлежность, по сведениям адмиралтейства, исключалась. Он мог бы быть норвежцем, но в кильватере за ним переваливалась по вздымающимся все выше волнам целая колонна, в том числе и два гораздо более мощных судна, судя по габаритам и оснастке, – линкоры, которыми северное королевство не располагало. Это уж, безусловно.

Немцы тоже заметили идущие встречным курсом ближе к побережью растянувшиеся в редкую цепочку корабли. Рассмотреть флаги лишь при тусклом свете луны у них не получалось. Это могли быть, как англичане, с которыми уже шла война; так и норвежцы, с которыми до утра категорически было приказано поддерживать мир. Поэтому открывать первыми огонь немцы не спешили.

На дюжину британских эсминцев и линейный, не первой молодости, крейсер «Ринаун» совершенно не вовремя, в нарушении плана «Учений на Везере», напоролась первая группа из второго эшелона кригсмарине, нацеленная на, можно сказать, главную цель всей операции, порт Нарвик. Германская группа состояла из 10 эсминцев с десантом в количестве 200 горных егерей на каждом и мощного огневого прикрытия: очень даже современных линкоров-близнецов «Шарнхорста» и «Гнейзенау». Еще к группе относились четыре подводных лодки, но они, в связи с малой скоростью, вышли заранее и уже должны были караулить где-то впереди, неподалеку от пункта назначения.

Главный калибр германских линкоров был помельче, чем у единственного «британца», но они выигрывали количеством: на каждом линкоре было по три (две носовых и одна кормовая) башни с тремя 283-мм орудиями (против 381-мм двухорудийных башен «Ринауна»), по четыре башни с двумя 150-мм и по две с тем же калибром, но прикрытых щитами (против шести английских 102-мм трехорудийных башен) и многочисленное разнообразное зенитное вооружение (в этом старичок-«британец» отставал вообще катастрофически).

Сильнее британских были и германские эсминцы. Они опережали соперников и в калибре артиллерии (127-мм против 120-мм), и в количестве пушек на судне (пять против четырех; правда, за исключением головного «Харди», у него их имелось тоже пять), и на два с половиной узла в максимальной скорости.

Немцы попробовали было, как ни в чем не бывало, следовать прежним курсом, но англичане, повернув вправо «все вдруг» пошли явно на перехват. После того, как ближайший к немцам английский эсминец с расстояния уже меньше мили выпалил из носового орудия (и, сам не ожидая такой удачи, случайно угодил первым же снарядом в надстройку вражескому судну), корабли кригсмарине притворяться нейтральным караваном перестали – началась всеобщая свалка к которой, по мере сближения, подключались все новые и новые участники.

В блеклом свете луны со всех сторон ярко и длинно вспыхивали на концах орудийных дул злые языки рыжего пламени; тускло белели поднимавшиеся на короткое время над колышущимся черным морем всплески подводных взрывов не попавших в цель снарядов. Радостно лопались ослепительными вспышками на темных силуэтах удачные попадания. Эсминцы обеих сторон и сближались, паля из всех орудий, на встречных курсах; и заходили для фланговой атаки противнику в борт; и пускали торпеды; и сами улепетывали противоминным зигзагом на максимальных узлах. Подбитые дрейфовали, потеряв ход; взлетали вверх от взрыва собственного артиллерийского погреба; разламывались, чуть ли не пополам ткнувшимися в подводную часть борта 400-кг тротила на конце пятиметровой «сигары»; просто потихоньку тонули без особых огненных «спецэффектов» от многочисленных пробоин ниже ватерлинии, с которыми не справлялись помпы; сталкивались бортами и форштевнями, разрезая или подминая друг друга…

Не вовремя осветившая волнующееся море луна, можно сказать, спустившая курок этой сумбурной ожесточенной схватке, периодически скрывалась за набегающими облаками, и тогда всем участникам приходилось ориентироваться только по встречным вспышкам. Естественно, случались и досадные, смертельные для кого-то, ошибки, когда, не разобравшись в темноте, комендоры палили в собственные корабли. Торпеды, пущенные в такой тесной кутерьме, бывало, проходили мимо предназначенной им вражеской цели, которая (оказывается) двигалась не совсем тем курсом и с той скоростью, как рассчитывал наводчик; и рвались под бортом у своих…

Постепенно получившие тяжелые повреждения, но не потерявшие плавучесть и ход корабли стали покидать место схватки и растягиваться в разные стороны. Луна все реже осчастливливала своим присутствием и тусклым светом место морского боя. Корабли связывались друг с другом по радио (у кого оно еще работало) и ориентировались по качающимся на волнах факелам догорающих судов своих и чужих. Волнение на море к вечеру еще больше усилилось: некоторые сильно поврежденные эсминцы и спущенные на воду шлюпки, которые при штиле могли бы еще держаться на поверхности и держаться, захлестывались волнами и раньше времени шли на дно. Артиллерийские выстрелы раздавались все реже: по нескольку раз перестроившиеся корабли уже поняли, что в такой темноте запросто могут попасть по своим. Пользоваться прожекторами перестали: и себя ими прекрасно обнаруживали, а не только картину вокруг высвечивали; и товарищей на радость врагу, бывало, во всей красе освещали; да и сами прожекторы сохранились в работоспособном состоянии далеко не у всех.