Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 3. Отложенная война

Уцелевшие британские эсминцы, как побитые цыплята к маме-квочке, стягивались к своему оставшемуся на плаву линейному крейсеру. Устаревший «Ринау», начавший свой боевой путь еще во время Великой войны, это сражение выдержал с честью. Конечно, он получил больше десятка попаданий германских снарядов, в том числе и самых крупных, 283-мм; имел в команде убитых и раненых; повреждения вышки, кожуха одной из труб, надстроек и палубы; пробитые и вогнутые (но не разошедшиеся по швам) броневые листы; но ничего особо серьезного, нарушающего плавучесть, ход (пусть даже и с меньшей скоростью) и управление не произошло. Целыми и вполне боеспособными остались у него и башни главного калибра, и большинство, кроме одной трехорудийной, среднего. Правда, по полной досталось и так немногочисленным открыто расположенным средствам ПВО. Одна надежда: люфтваффе сюда не достают – слишком далеко. Во всяком случае, пока, – если не захватят аэродромы где-нибудь поближе: в соседней Дании или на юге Норвегии. А так – хоть прямо сейчас обратно в бой, распевая во всю глотку: «Правь Британия морями…»…

Британским эсминцам пришлось тяжелее. Гораздо. Из дюжины кораблей, вступивших в бой, на волнующейся поверхности Северного моря сейчас оставались лишь восемь. И то, два из них не то, что сражаться, – даже передвигаться самостоятельно не могли. На плаву держались – уже удача. Британцы попробовали было спустить шлюпки и заняться спасением болтающихся на волнах своих и чужих моряков, но деревянные шлюпки жестоко било о железные борта, захлестывало и переворачивало разбушевавшееся море. Командир флагманского крейсера адмирал Уитфорд приказал прекратить спасательные операции: спасать тонущих товарищей, рискуя собственной жизнью, без сомнения, благородно и необходимо; но делать это без всякой надежды на результат и только множить собой число утонувших – глупо и преступно.

Куда скрылись, воспользовавшись темнотой, уцелевшие немцы – было не понятно, и адмирал разделил свою потрепанную боем флотилию. Четыре менее всего поврежденных эсминца во главе с «Харди» он отправил обратно для прикрытия Нарвика, приказав идти на максимально возможных узлах. Двум кораблям, имевшим ход, но сильно поврежденное вооружение, приказал взять на буксир своих полностью обездвиженных собратьев и двигаться к берегу, когда рассветет – определиться со своим местонахождением и следовать в ближайший норвежский порт.

Сам флагман вместе с оставшейся парой эсминцев продолжил путь вдоль скандинавского побережья на юго-запад, в сторону Тронхейма. Британское адмиралтейство получило по радио полный отчет о схватке во тьме и, в свою очередь, сообщило о крупном морском бое возле их побережья самим норвежцам.

Немцы в вечернем морском бою получили не меньше – ощутимо больше. Оба современных линкора в полной мере ощутили на себе мощь английских 15-тидюймовых 871-кг бронебойных снарядов с 200-кг кордита в качестве начинки. У флагманского «Шарнхорста» от прямого попадания полностью вышла из строя носовая башня «Антон»; напрочь снесло носовую систему управления огнем вместе с дальномером; близким подводным взрывом снаряда возле борта разметало тонкий противоторпедный борт, выгнуло и раздвинуло толстые плиты броневой обшивки – образовалась течь, вынудившая задраить заливаемый артиллерийский погреб второй, стоявшей выше, носовой башни «Бруно».

Его почти полностью идентичный близнец, линкор «Гнейзенау», повернутый во время боя в сторону британского крейсера не носом, а вполоборота, в итоге получил заклиненную башню «Бруно»; сильно развороченную в средней части надстройку; повреждения паропровода, гидравлической машины и даже одного из трех гребных валов. Свое слово сказала и разбушевавшаяся стихия: волнами залило башню «Антон» – полностью замкнуло электропроводку – наводить орудия и подавать элеватором наверх из погреба боеприпасы стало невозможно.

Германские линкоры, оставшиеся, по сути, только с кормовыми башнями главного калибра и способные сражаться с противником, только неприлично повернувшись к нему задом, решили ретироваться для ремонта в Фатерлянд, а не идти дальше в Нарвик. В таком состоянии они своим эсминцам уже не подмога, а только лишняя обуза. Из десяти вступивших в бой эсминцев кригсмарине на плаву остались шесть. Четыре самых не поврежденных получили приказ: выйти из боя, на всех парах следовать прежним курсом к Нарвику, где действовать в соответствии с планами «Учений». Остальные два, имевшие значительные повреждения и в артиллерийском вооружении, и в ходовых качествах, должны были потихоньку следовать за ними вдогонку, но ближе к берегу. Чтобы, если следовать не удастся – высадить команды и десант где-нибудь на норвежском побережье и, определившись с собственным месторасположением, двигаться пешим порядком (или на реквизированном транспорте) на соединение со своими, куда будет ближе: в Нарвик или Тронхейм.

Германские эсминцы, и без того более быстрые, двинулись в сторону Нарвика к тому же еще и раньше британских, бесполезно потративших время, пытаясь спасти тонущих товарищей. Прожектора никто из них не включал и две противоборствующих четверки кораблей, не зная друг о друге, понеслись на всех парах в северо-восточном направлении. Расстояние между ними все больше увеличивалось. Два сильно поврежденных «германца», еле плетясь тем же курсом, но поближе к берегу, от внимания британцев благополучно ускользнули.

Как и планировалось, в 4.30 германский посол в Осло раньше времени разбудил норвежского министра иностранных дел и вручил ему ультиматум о капитуляции. На определенное норвежское сопротивление немцы в своих планах рассчитывали и, в отличие от Дании, мирной оккупации даже не предлагали. В отличие от его невезучего датского коллеги, норвежскому послу в этом никто не препятствовал, автомобильной аварии с последующим добиванием монтировками и аутодафе не устраивал – пусть вручает. Еще вчера начавшее готовиться к отпору королевское правительство приняло ультиматум и ничего не ответило – пусть немцы понимают, как хотят. Каждая из сторон, и британцы в том числе, продолжали следовать своим заранее разработанным планам. К югу от Норвегии уже гудели моторами заранее поднятые в ночной воздух густые, как жаждущая крови мошкара, эскадрильи люфтваффе. Бомбардировочные и транспортные.

Но не спали и норвежцы. Когда на столичный аэродром Осло-Форнебю зашли для бомбежки первые «хейнкели» – зенитчики уже заняли свои места согласно боевому расписанию – в черном предрассветном небе забегали, перекрещиваясь, прожекторные лучи и среди еще не успевших открыть над, как считали немцы, мирно дремлющим аэродромом бомболюки самолетов, заклубились темные облачка разрывов. Слегка потерявшие строй бомбовозы все-таки высыпали свой смертоносный груз, но не совсем туда, куда метили. Норвежских самолетов на аэродроме уже не было – они поднялись в воздух, заранее. Большинство переместилось на запасные позиции, а одна эскадрилья устаревших истребителей-бипланов «Гладиаторов» кружила немного севернее (крохотная надежда, что Германия не нападет, еще оставалась, и первыми атаковать самолеты люфтваффе им запретили).