Александр Яманов - Бесноватый Цесаревич-4

—Значит так, — говорю лужичанину, — Берём наших гвардейских друзей ближе к рассвету, когда они окончательно утихомирятся. Я подобрал тебе десять человек из моей роты, кто неплохо ориентируется в лесу. Да и ты сам тренировал многих из них. Ваша задача — перекрыть все дорожки и тропинки. Никто из людей Уварова не должен уйти. Мы со своей стороны будем брать их в домах. На стрельбу и прочий шум не отвлекайтесь. Если заметите среди бегущих кого из местных, то просто останавливайте и не пропускайте. Если всё понятно, то работаем.

Не зря я почти три месяца гонял людей и приучал их действовать в условиях города. Любань не город, но весьма крупное село, раскинувшееся вдоль московского тракта. Офицеры быстро разбили роту на штурмовые группы и указали каждой нужный дом. Собаки особо не брехали, потому что гвардейцы гуляли до ночи и надоели даже им. Излишне настойчивых пёсиков пристрелили, дабы они не мешали развлекаться честной публике. Основные силы я сосредоточил возле двух больших домов, более напоминающих усадьбы. Их брали две группы, одну из которых возглавлял я лично, а вторую повёл Томас. Фон Рентелень на всякий случай разместил две пушки на подступах к селу. И параллельно осуществлял координацию наших действий. Я решил размяться и наотрез отказался сидеть в тылу. Всё-таки война — это тот ещё наркотик.

В принципе операция прошла достаточно гладко. Немного постреляли, где-то штурмовые группы нарвались на ожесточённое сопротивление и просто забросали избы гранатами. Специальные группы загоняли в дома выбегающих жителей, чтобы не путались пол ногами. Часть кавалергардов умудрилась вскочить на коней и попыталась уйти. Залп картечи в упор быстро успокоил этот порыв. Никто не собирался церемониться с мятежниками.

Был один неприятный момент. Я в своей самонадеянности совсем потерял осторожность. Благо Ильин спустил меня с небес на землю. Не знаю, чего почувствовал мой телохранитель, но одного часового мы сразу не заметили. Его быстро скрутили и далее уже в доме попался один весьма ловкий товарищ совсем гражданского вида. Но он успел полоснуть Савву по руке, прежде чем ребята его выключили. Тем временем стало светать и начался общий штурм домов, где разместились кавалергарды. Мы же в это время вытаскивали руководство полка фактически со спущенными штанами.

Бравые гвардейцы ничего не понимали. В предрассветной зорьке были видны их удивлённые лица. Кто-то ещё не отошёл от обильных возлияний и щурился на первые лучи красными от недосыпа глазами. Семь офицеров и ещё три денщика или слуги. Прыткого товарища спеленали и положили в сторонке. Тут обращаю внимание на знаки Игнатова. Из дома солдаты вывели двух испуганных девушек, приглядевшись, понял, что это совсем девчонки. Вдруг рядом появилась женщина средних лет, которая с криком бросилась к одной из вышедших, обняла её и упала на колени. Странно, но мои парни спокойно пропустили причитавшую тётку. Вообще, во дворе стало как-то тесно. И сарая выглядывало семейство хозяина дома, которые провело ночь на сеновале.

Рядом появился какой-то мутноватый мужичок, который начал комментировать происходящее.

—Агафья вдовица по дочке своей Машке убивается, — чуть ли не смакуя произнёс бородатый недомерок, — А чего? Обчество, значит, решило, что пусть господа офицеры позабавятся. Заступиться за неё некому, как и второй девке Евдокии-сиротке тоже никто не поможет. И ведь господин генерал по пять рублей каждой пообещал. Чего кочевряжится и орать на всё село? Справным парням такие жёны без надобности, уж больно нищие. А так хоть заработали. Это какие деньжищи! Да из-за них даже этих шалашовок какой-нибудь бобыль замуж возьмёт.

С трудом удержался, чтобы не вбить гнилые зубы дегенерата в его вонючую глотку. И этот народ я защищаю? Эти бляди с тварями, подкладывающие детей-сирот под генералов, есть простые русские люди, ради которых надо поставить на кон свою жизнь и переть против всего мира? Ууууу, как давно меня не посещал прежний Костя во всей своей красе, вернее, всепоглощающей ненависти и желании убивать. С трудом реагирую на слова Фитцнера, который пытается мне что-то сказать. Вижу напряжённое лицо Игнатьева с Саввой, которые стоят рядом и готовы, как волкодавы броситься на указанную цель. Увидев мои глаза Томас аж, отшатнулся. С трудом выравниваю дыхание и пытаюсь понять чего хочет поручик.

—Все указанные дома захвачены. Двенадцать человек попытались устроить прорыв, но были остановлены артиллеристами фон Рентеленя, — понятно в кого стрелял майор, — В общей сложности захвачено сто восемьдесят четыре человека. Девять убито, пятнадцать ранено. У нас потерь нет, только четверо раненных, один тяжёлый. Какие будут дальнейшие указания?

—Много изнасилованных девок из местных?

—Точно неизвестно, но несколько девиц было обнаружено. Насчёт насилия тоже не уверен, надо провести расспрос, — ответил Томас, глядя на причитающую вдову, всё-также обнимающую девочку с пустыми глазами.

—Проведите расследование, поручик. Всех насильников связать и как снопы бросить в отдельную фуру. Не поить, не кормить и в уборную не выпускать. Ещё установите виновных среди местных, кто допустил передачу беззащитных детей похотливым гвардейцам. Этот сморчок вам поможет, — киваю на недомерка, который уже понял, что сболтнул лишнего, — Каждому подлецу прописать по пятьдесят шпицрутенов и взять штраф по двадцать рублей в сторону потерпевших. Если денег нет, то продать всей семьёй в крепость. Коли девки согласились добровольно, то проследить, чтобы эти кентавры рассчитались до копейки. Выполнять!

Два солдата тут же подхватили упавшего на колени, подвывающего мужичка и поволокли его вслед за Фитцнером. Люблю немцев за исполнительность. Приказ получен, значит, он будет выполнен и никаких рефлексий.

—Ваше Высочество, но ведь среди виновных крестьян могут быть свободные, — тихо произнёс сердобольный Крапачёв.

—Хорошо, Степан. Признаю, что продавать вольных людей нельзя. Ты сейчас найдёшь Томаса и передашь ему, что каждому вольному мужику, кто не выплатит компенсацию, дать по сто шпицрутенов, а бабам по пятьдесят.

—Наслаждаешься вседозволенностью, Костенька-дурачок? — хриплый голос Уварова не дал подпоручику возразить, — Но ничего. Недолго тебе осталось. За нападение на гвардию придётся отвечать и даже за спиной брата не отсидишься.

—То есть захват шайки заговорщиков в эполетах, называемой себя кавалергардами, вы считаете преступлением? Но это вопрос дискуссионный. А как быть с изнасилованием детей, которые творили вы с подчинёнными, будто это чужая земля? Это простят или никто не обратит внимания на подобную мелочь? Ведь речь идёт о простых крестьянах.