Вячеслав Рыбаков - Гравилет «Цесаревич» [романы]
- Название:Гравилет «Цесаревич» [романы]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Лань
- Год:1994
- Город:СПб.
- ISBN:5-7443-0015-X
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вячеслав Рыбаков - Гравилет «Цесаревич» [романы] краткое содержание
Гравилет «Цесаревич» [романы] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Вячеслав Рыбаков
Гравилет «Цесаревич»
(романы)
Полет сквозь миражи
(предисловие)
Нас все обмануло —
и средства, и цели, Но правда все то,
что мы сердцем хотели.
Наум КоржавинПочти три четверти века назад пятидесятилетняя полуамериканка-полупарижанка Гертруда Стайн нарекла «потерянным поколением» своих младших собратьев по перу — тех, чьи травмированные Первой мировой умы и души так и не смог исцелить шаткий межвоенный мир. Название это не несло в себе никакой негативной оценки: ведь за ним стояли имена Хемингуэя и Дос Пассоса, Фолкнера и Фицджеральда, Олдингтона и Ремарка — писателей, на чьем, с изрядным запозданием пришедшем к нам в пятидесятые-шестидесятые годы, творчестве в немалой мере воспитывалось мое поколение. Стремление как-то объединить и единым выявляющим суть оборотом определить литературную генерацию неоднократно появлялось и позже — в США говорили о «разбитом поколении», в Германии — о «поколении вернувшихся», в Англии — о «поколении рассерженных молодых людей»…
Продолжая эту традицию, я окрестил бы отечественных фантастов, обратившихся к НФ в семидесятые годы и начавших публиковать свои произведения, как правило, уже в восьмидесятых, «растерянным поколением». Как и слова Гертруды Стайн, это определение ни в коем случае не является охулкой. Ведь и за ним стоят писатели, чей талант не подлежит сомнению — петербуржцы Андрей Столяров и Святослав Логинов, Андрей Лазарчук из Красноярска, волгоградцы Любовь и Евгений Лукины… Но, наверное, самым ярким представителем этой плеяды является наш сегодняшний герой — Вячеслав Михайлович Рыбаков.
Странное дело: Слава Рыбаков всего на каких-то семь лет моложе — родился он 19 января 1954 года, — и все-таки принадлежим мы к разным литературным генерациям. Я последний среди питерских фантастов, кто может отнести себя к поколению шестидесятых. Еще в сезоне шестьдесят первого-шестьдесят второго годов вошел я в клуб фантастов, собиравшийся в те времена в гостиной журнала «Звезда» — его бессменным председателем был Илья Варшавский, наш светлой памяти Дед, а секретарем — тоже, увы, покойный ныне Дмитрий Брускин, блистательный переводчик Лема, впервые познакомивший нас с «Солярисом», «Эдемом», «Непобедимым», «Крысой в лабиринте» и многими рассказами. Хоть и с трудом — гайки уже завинчивались вовсю — я успел все же дебютировать в шестьдесят шестом. И потом продолжал публиковаться — пусть даже в час по чайной ложке: если за год удавалось напечатать два-три рассказа, уже был праздник души… Разумеется, это не могло идти ни в какое сравнение с теми, кто набрал уже литературный вес и престиж — от Ефремова и Стругацких до Биленкина и Ларионовой. Но ведь перед ними я был совершеннейшим мальчишкой, которому признанные писатели казались чем-то средним между героями и полубогами…
К началу семидесятых все изменилось. Клуб в «Звезде» приказал долго жить, а заседания секции фантастов в Доме писателя носили уже характер куда более официальный, пусть даже и участвовали в них все те же люди; число изданий НФ упало в несколько раз, и теперь ежегодно во всей стране появлялось от силы полтора-два десятка книг. Публиковаться становилось все труднее — даже полубогам. И если в начале шестидесятых к фантастике нередко обращались те, кого соблазняла благоприятная конъюнктура жанра, то теперь ей остались верны лишь безнадежно преданные подвижники — и масса читателей, разумеется.
Именно в это время и возник на моем горизонте Слава Рыбаков. Добрая знакомая, прекрасный преподаватель математики, как-то спросила: «Есть у меня в классе мальчик, фантастику пишет; может, посмотришь?» О чем речь! Двадцатипятилетнему автору десятка рассказов, рассеянных по газетам, журналам да сборникам это не могло не польстить… Смотреть, правда, оказалось непросто: то был роман, написанный от руки во множестве (не помню уж точного числа) общих тетрадей. Зато отдельные его эпизоды помнятся до сих пор. И уже тогда стало ясно: «мальчик» этот — писатель милостью Божией. При том же убеждении я остаюсь и сейчас, двадцать с лишним лет спустя.
После первого романа, не только не опубликованного, но даже, кажется, и не законченного (Бог весть, как он назывался; по-моему, и сам Рыбаков не помнит), появилась повесть «Мотылек и свеча» — уже добротная научная фантастика. Помню, как сидели мы со Славой над ее текстом, как позже — в 1974 году — именно с нею я привел его в недавно созданный при секции семинар молодых фантастов, руководить которым взялся Борис Стругацкий. Точнее, семинар был воссоздан после годичного перерыва: прежний руководитель, Илья Варшавский, был уже не в состоянии заниматься этой работой, а в том же семьдесят четвертом его не стало…
Пришедшим в фантастику в семидесятые пришлось еще туже, чем нам. У них вообще почти не было шансов дебютировать. Тем, кто занимался новеллистикой, было еще чуть полегче. Тем же, кто оказался генетически предрасположен к большим формам, — а с Рыбаковым случилось именно так, — деваться было вовсе некуда. То есть писать-то они, конечно, писали. Обсуждали свои рукописи на семинаре, показывали друзьям. Но этим круг их читателей и ограничивался, хотя порой — и помимо авторской воли — расширялся вдруг самым непредсказуемым образом. Так, например, рыбаковская повесть «Доверие» снискала себе поклонника в лице КГБ — о своих взаимоотношениях с этим ведомством пару лет назад Вячеслав Рыбаков написал очень яркую и живую статью, опубликованную сперва в газете «Литератор», а потом — в более полном варианте — в фэнзине «Сизиф».
Согласитесь, к особой плодовитости время отнюдь нс располагало.
По этой причине — как и по другим, более интимного свойства — Рыбаков встал в позу Колосса Родосского, одной ногой опираясь на литературу, а другой — на науку. Собственно, когда мы с ним познакомились, он был уже не школьником — приятельница моя называла так Славу по старой памяти — а студентом-первокурсником восточного факультета Ленинградского университета, специализирующимся на истории Китая. Привел его туда проснувшийся в старших классах интерес к истории — оборотная сторона гораздо ранее родившейся у Рыбакова увлеченности НФ и ее моделями будущего. Он решил, что всерьез заниматься европейской историей нет резона: об этом можно прочитать вполне достаточно, чтобы получить более или менее ясное представление — книг, в том числе и на русском языке, хватает с избытком.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: