Михаил Ланцов - Граф

— Так зачем чародейства свои творил? Али не знал, что так выйдет?

— Чародейства? — переспросил Андрей, скосившись на собеседника.

— Да ты не переживай. Мы понимающие. Думали — конец. Такую твердыню брать. Полегли бы все тут. И многие вздохнули с облегчением, когда ты все это удумал. Но уж мерзко то как. Разве нельзя было сделать так, чтобы они просто передохли все? Или заснули? Или еще что?

— Ты думаешь я сам рад, что так все вышло? — горько спросил Андрей. — Я не творил чародейство. Для меня оно под запретом небесным. Это нечто иное было. Сам впервые столкнулся.

— Что же коли не чародейство?

— Особая форма молитвы. Или ты думаешь, я просто так просил попов поддержать меня? Я просил Всевышнего о том, чтобы он обнажил душу этих людей, дав им проявиться такими, какие они есть на самом деле. Чтобы выпустил наружу их внутреннего зверя. Кто же знал, что у них все так плохо?

— Не понимаю… — покачал головой Кондрат. — Это что же, выходит, они такой дрянью были изначально?

— Просто внутри таились. И когда оковы небесные и земные с них слетели, проявились во всей своей красе. Сам видишь какова цена беззакония. Ибо ежели нет порядка земного али небесного, то человек превращается в скотину жуткую и безгранично ничтожную.

— Да уж… — покачал головой собеседник.

Понравился ему ответ или нет, не понять. Однако спорить не стал. Еще немного поговорил ни о чем и отправился к другим старшим командирам. Рассказывать, чего выяснить удалось. Ибо Кондрат был ближе всего к Андрею. Поэтому они его и подослали.

От тех командиров ушли слова воеводы людям пониже и далее — рядовому составу. Который от этих слов успокоился. Не чародейство и ладно. В конце концов — пути Всевышнего неисповедимы. Если он пожелал ТАК наказать защитников крепости, на то его воля. Кто их знает, может провинились чем? Вон, сам воевода сказывает, что через них множество людей натерпелись. Ведь через Азак шли рабы с востока. Здесь их, полная боли и унижения дорога проходила. Что не могло остаться без возмездия.

— Бог ведь он все видит. И терпение его не безгранично.

Во всяком случае именно к таким выводам пришли бойцы полка. Сняв ответственность за произошедшее с волхва-чародея, каковым за глаза почитали своего графа. Разве что попросили его более таких молитв не возносить. А то ведь никто не знает, что за зараза живет у каждого из них внутри. И внезапно с этой тварью познакомиться никто не желал…

***

Тем временем в Туле встречали уважаемых гостей. Царица в гости пожаловала. На нескольких стругах с богатой свитой и крепкой охраной.

Строго говоря она не в саму Тулу прибыла. Но не остановиться тут не могла. Цель ее визита — ковровая мануфактура в графстве Шатском. Ибо сама она славилась рукодельницей и держала при царском дворе целый штат мастериц, вышивкой что промышляли доброй. И пропустить ковровую мануфактуру никак не могла.

Официально.

На самом же деле она явилась с Марфой побеседовать. О делах, которые ее волновали чрезвычайно…

В Московской Руси XVI века шло формирование так называемой сословной монархии. Вроде той, что сложилась в Англии во времена Великой хартии вольностей. И Царь не являлся даже близко самодержцем. Во всяком случае, на деле. Будучи скованным по рукам и ногам боярско-княжеским интересами.

Строго говоря реальной власти у Государя было не сильно больше, чем у иных крупных бояр. За той поправкой, что своих денег и земель у него имелось больше. Однако распоряжаться ими как он пожелает Иоанн не мог. Буквально каждый шаг делал с оглядкой на мнение этой боярско-княжеской тусовки.

Сама Анастасия Романовна происходила из достаточно худородного дома. Во всяком случае для аристократии тех лет, любой не Рюрикович или Гедиминович, уже худородный. Из-за чего она постоянно подвергалась давлению, а иной раз и откровенной травле со стороны аристократии.

Кто-то действительно думал, что Государь их унизил.

Кто-то надеялся свою родственницу пристроить вместо Анастасии.

Кто-то прошел шел за толпой и галдел до кучи.

В любом случае — ей было не сладко. Как и Иоанну Васильевичу. Который ценил свою жену и любил без всяких оговорок и шуток. Собственно, его характер и испортился только после ее смерти. Когда в корень потерявшие берега бояре женщину самым бесхитростным образом отравили. Наплевав на интересы Царя и его возможную месть.

— Перетопчется! — болтали они.

И были во многом правы. Потому что Государю не мог открыто приказать арестовать или тем более казнить кого-то из влиятельных бояр-князей. На все требовался повод. Да такой, чтобы еще и большинство боярско-княжеской тусовки одобрили. А то ведь пойдешь поперек ее — и сразу последуешь за отцом с матерью… и, как болтали, дедом[1]. Да и историю о том, как его бабка — Софья Палеолог — боролась со старшим сыном деда, дабы своему потомству дать путь, он знал на зубок. Чуть оступись — и все — тут же со свету сживут. Посему Иоанн Васильевич мог рассчитывать только на возможность чужими руками натаскать каштанов из огня. И лишь закрепить своим приказом уже получившийся факт. Во всяком случае — пока.

Царица же прикладывала все усилия к тому, чтобы укрепить свою семью. Не род, из которого она вышла. А именно семью. То есть, усилить положение мужа и дать будущее своим детям. И для Государыни Андрей был откровением.

Он уже сейчас был достаточно опасным, дабы никто из представителей боярско-княжеской тусовки не шел на прямое обострение с ним. Мрачный финал Курбского достучался до каждой, даже самой деревянной головы. И никто не жаждал оказаться вот так же — на траве с рассеченным лобком и яйцами, скатившимися в сапоги.

Андрей был страшилкой в руках Царя. Что позволяло ему изрядно охладить самых горячих бояр да князей. Но имелась и беда — Государь сам опасался своего воеводу. Особенно после разговора с тем отцом Дионисием, что рассказал ему о делах минувших, о том, как в былые годы в ромейских землях полководцы брали власть, свергая Василевсов.

Дурные слова.

Но они запали в самую душу Царю.

И Царице требовалось разобраться в очень важном вопросе — кто стоит за Андреем. Ведь женщина — это главный источник желаний большинства мужчин. И рассматривать мужа в отрыве от жены глупо. Вот она и приехала — знакомиться. Сам Царь, конечно, уже имел возможность пообщаться с Алисой. Но он мужчина и в делах женских мыслил мало и многое мог упустить, что прекрасно понимал. Посему и отпустил супругу с инспекцией на ковровую мануфактуру.

— Государыня, — уважительно поклонившись, произнесла графиня. Визит этот был настолько внезапный, что ее не успели предупредить. — Я немедленно велю накрывать на стол. Но прошу простить меня. Не ведала, что ты приедешь. Оттого и стол скудный…